Джэкоб Холл был красивым мускулистым акробатом, который выступал на ярмарках и иногда при дворе.
— Я не сомневаюсь, что Джэкоб Холл столь же прекрасный джентльмен, как Молл Дэвис — леди!
Молл Дэвис, актриса из театра герцога Йоркского, была последней любовницей его величества.
— Я тоже не сомневаюсь в этом, — согласился он.
Несколько минут они молча глядели друг на друга.
— Мадам, — произнес он наконец, — мне кажется, пришло время нам с вами поговорить.
Что-то внутри у Барбары оборвалось. Значит, слухи ходили не напрасно. Она мгновенно изменила тактику, стала вежливой, исполненной уважения, она почти кокетничала.
— Ах, ну конечно же, ваше величество. О чем же? — И поглядела на него невинными широко раскрытыми фиолетовыми глазами.
— Думаю, нам незачем больше притворяться. Когда мужчина и женщина, находящиеся в браке, перестают любить друг друга, они ищут развлечения на стороне. К счастью, у нас наоборот.
Это было самое смелое его заявление, он никогда прежде так с ней не говорил. Иногда, в гневе, он, бывало, разговаривал резко, но Барбара знала, что все это невсерьез, — чего не скажешь в сердцах. И теперь она отказывалась поверить, что Карл говорит то, что думает.
— Не хотите ли вы сказать, сир, — тихо спросила она, — что вы больше не любите меня?
Он слабо улыбнулся:
— Интересно, почему женщина всегда задает вопросы, на которые прекрасно знает ответы?
Барбара посмотрела на него в упор, ей стало не по себе. Сама поза Карла показывала, что ему скучно говорить с ней, что он устал от нее, на лице было выражение непреклонности, глаза смотрели сурово, как у человека, принявшего окончательное решение. Неужели это возможно? Неужели он действительно устал от нее? За прошедшие четыре года она уже получала предупреждения и от него самого, и от других, но не обращала на них внимания, отказываясь верить, что он может разлюбить ее, как это уже бывало у него с другими женщинами.
— Что вы намерены делать? — почти прошептала она.
— Я пришел обсудить именно это. Поскольку мы больше не любим друг друга…
— Но, сир! — протестующе воскликнула она. — Но я люблю вас! Это вы…
Он бросил на нее откровенно презрительный взгляд:
— Барбара, — ради всего святого, избавьте меня от этого. Вы, наверное, считаете, что я обманывался и думал, будто вы любите меня. Это не так. Я уже был достаточно взрослым, когда познакомился с вами, и не страдал от подобных иллюзий. И если я и любил вас когда-то, то больше не люблю. Я думаю, сейчас самое время пересмотреть наши отношения.
— Отношения? Вы собираетесь вышвырнуть меня отсюда?
Он горько рассмеялся:
— Это было бы то же самое, что выпустить кролика перед сворой гончих псов, не правда ли? Да они в две минуты растерзают вас на куски. — Он заглянул ей в лицо. — Нет, моя дорогая. Я поступлю с вами по справедливости. Мы должны прийти к взаимоприемлемому решению.
— О! — Барбара заметно успокоилась.
Тогда совсем другое дело. Он все еще хочет «поступать справедливо»; теперь она поняла, что еще не все потеряно.
— Я желаю только одного, чтобы вашему величеству было хорошо. Надеюсь, вы дадите мне день-два на обдумывание? Ведь у меня дети. Неважно, что будет со мной, я хочу только, чтобы они имели то, что…
— О них позаботятся. Хорошо, обдумайте ваши условия, а я приду сюда в четверг в это же время, и мы все обсудим.
Он встал, небрежно поклонился, щелкнул пальцами собакам и, не оглянувшись, вышел из спальни. Барбара сидела на кровати, растерянная и встревоженная. Потом услышала, как он разговаривает с Уилсон и та возбужденно смеется. Неожиданно она вскочила и крикнула:
— Уилсон! Уилсон, иди сюда! Ты мне нужна!
В четверг она встретила его в дверях спальни, одетая в прекрасное платье, изысканно накрашенная. Он ожидал увидеть ее в слезах и истерике, но Барбара вела себя грациозно и обворожительно. Такой он редко видел ее за последние два-три года. Служанки были отпущены, они сидели вдвоем, лицом к лицу, и внимательно глядели друг на друга оценивающим взглядом. Барбара сразу поняла, что за это время король не изменил своего решения, на что она весьма рассчитывала.
Она подала Карлу лист бумаги — аккуратно написанный перечень требований — и села, забарабанив ногтями по подлокотнику кресла; король читал. Глаза Барбары блуждали по комнате, но время от времени она бросала взгляд на Карла. Король торопливо пробежал список, медленно сдвинул брови и присвистнул. Не поднимая на нее взгляда, он прочитал:
— Двадцать пять тысяч на покрытие долгов. Десять тысяч в год на содержание. Титул герцогини для себя и графство для детей… — На его лице появилось насмешливое выражение. — Вот это да, Барбара! Вы думаете, что я — царь Мидас. Запомните: я — нищий. Я, Карл Стюарт, страна которого только что пережила страшную чуму и самый ужасный пожар в истории человечества и сейчас погрязла по уши в долгах из-за войны. Вы чертовски хорошо знаете, что у меня просто нет средств на все это. — Он хлопнул рукой по бумаге и отшвырнул ее в сторону. Барбара улыбнулась и пожала плечами:
— Откуда же мне это знать, сир? Прежде вы давали больше, чем здесь написано, а теперь вы хотите от меня избавиться, хотя я ни в чем не виновата. Господь с вами, ваше величество, только из элементарного приличия вы должны дать мне хотя бы то, что я указала. Для того чтобы весь мир не стал относиться к вам враждебно, надо платить. И вы это превосходно знаете. Я лучше умру, чем соглашусь на меньшее, раз вы вышвыриваете меня… Мне иначе незачем жить на свете!
— Я отнюдь не собираюсь пустить вас по миру, но вы знаете, я не могу пойти на ваши условия.
— Но ведь мать пятерых ваших детей не должна выпрашивать средства на жизнь после того, как она наскучила вам, не правда ли? Подумайте, сир, как это будет выглядеть, если весь мир узнает, что вы выгнали меня с нищенским содержанием?
— А вам не приходило в голову, что во Франции существует несколько весьма тихих и уютных монастырей, где дама вашего вероисповедания могла бы обеспеченно и достойно жить на пять тысяч фунтов в год?
Барбара взглянула на него округлившимися глазами. Потом резко расхохоталась:
— Черт подери, ну и шутник же вы! Вот так номер! Вы можете представить меня монашкой?
Карл невольно улыбнулся.
— Пожалуй, не очень, — согласился он. — Но все равно я не могу назначить то содержание, которое вы требуете.
— Тогда, может быть, мы договоримся как-нибудь иначе?
— Как, например?
— Почему бы мне не остаться здесь? Возможно, вы не любите меня больше, но разве для вас имеет значение, если я буду продолжать жить во дворце? Я не стану тревожить вас: вы живите своей жизнью, я, — своей. В конце концов, разве это справедливо — обрекать меня на нищету только потому, что вы разлюбили меня?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145