Когда он вернулся, она сидела на постели, высыпав на ладонь около дюжины блестящих пилюль. Она наблюдала из-под стрельчатых ресниц за выражением на его лице.
– Илена, дай мне эту бутылочку и пилюли, которые ты держишь в руке! – Он силой забрал их у нее; его ноздри побелели как мел, а перед глазами возникла картина – Надя с перерезанными венами.
Вторник был не самый удобный день в клинике. Помощь Марни в офисе была не нужна Полу, поэтому она с утра помогала в гимнастическом зале. После полудня пошел дождь, и она с Джинджером играла в мраморные шарики в его спальне, пока не настало время укладывать мальчика спать. Потом она спустилась вниз, потому что Полу иногда требовалось написать одно-два письма, чтобы успеть отправить их до пяти часов.
Эррол стоял в холле и болтал с сестрой, от которой тут же отошел, как только появилась Марни.
– Милая, мне нужно увидеться с вами сегодня вечером после работы, – сказал он. – Я хочу кое-что вам показать.
– Хорошо – только оставьте меня сейчас, Эррол, пожалуйста!
Она попыталась вырваться от него, но он на мгновение удержал ее, глядя на нее жаждущими желто-коричневыми глазами. Они так и продолжали стоять, словно обнявшись, когда их увидел Пол, вышедший из аптеки, находившейся на противоположной стороне холла. Марни мгновенно высвободилась из рук Эррола и поспешила в офис. Она слышала, как он обменялся несколькими словами с ее работодателем, потом невидяще повернулась к полкам с папками и притворилась, будто просматривает их, когда Пол зашел в офис. Она надеялась, что он пройдет прямо к себе в гостиную, но кресло босса скрипнуло, и он уселся за стол.
– У меня есть письмо, которое мне надо отправить до пяти часов, – сказал Пол кратко. – Вы можете выбрать время попозже, чтобы возиться с этими папками.
Она вспыхнула и подошла к его столу. Села и достала свой стенографический блокнот. Пол диктовал письмо, уставившись непроницаемым взором на камин за ее склоненной головой. Он почти закончил диктовать, когда в дверь постучали и девушка с кухни принесла им чай.
– Отнесите мою чашку в гостиную, Айви, – сказал Пол. – Я выпью его там.
– Да, мистер Стиллмен.
Девушка поставила чашку Марни на стол, потом отнесла поднос с оставшейся чашкой в соседнюю гостиную. Когда она ушла, Пол пошел пить чай один, закрыв за собой дверь.
Она размешала сахар, подняла чашку и – плюх – большая слезинка капнула в нее. Чашка задрожала на блюдце, когда она поставила ее обратно на стол, торопливо доставая носовой платок из рукава. Она вытерла глаза, отчаянно пытаясь сморгнуть глупые слезы, ей казалось, что она умрет от унижения, если Пол вернется в офис и увидит, что она плачет.
Но он не вернулся, а к тому времени, когда она закончила печатать письмо, ей удалось справиться с собой и восстановить некоторое спокойствие, даже веки ее не так уж покраснели.
Было почти пять часов. Марни еще пять минут дожидалась возвращения Пола, потом в конце концов с неохотой постучала в соседнюю дверь. Она не могла отправить письма без его подписи.
– Входите. – Он говорил лениво, незаинтересованно, и, когда Марни вошла в гостиную, она увидела, что он растянулся на длинной кушетке и пускает в потолок кольца дыма.
– Подпишите, пожалуйста, мистер Стиллмен. – Она протянула. – Вы сказали, что хотите отправить его до пяти часов.
– А… разумеется.
Он скинул длинные ноги на пол и взял у нее письмо. Он двигался небрежно и быстро, и горящий кончик сигареты задел большой палец Марни.
Она торопливо сунула палец в рот, на глазах у нее выступили слезы.
– Господи, Марни, извините! – Пол ткнул провинившуюся сигарету в пепельницу и в следующую минуту уже стоял около нее, рассматривая крохотный ожог. Кожа пострадала не сильно, но он настоял на том, чтобы наложить немного мази. – Я неосторожная скотина, – пробормотал он. – Вот так, больше не щиплет?
– На самом деле ничего страшного. Я уверена, что выживу.
Она подняла на него зеленые глаза, он проскрипел:
– Черт побери, Марни, давайте помиримся. Я так завишу от вашей дружбы.
– Нет. – Она отчаянно покачала головой. – Я ухожу сразу после операции Джинджера.
– Что?
– Думаю, вы слышали, что я сказала.
– Да, я слышал. – Он не слишком нежно схватил ее. – В чем дело, маленькая скромница, вы боитесь, что я снова сорвусь с цепи и снова воспользуюсь вами, чтобы сублимировать свою боль?
Его слова, его взгляд пронзали ее, но она отважно боролась со своими чувствами.
– Не стоит благодарности, если это вам помогло, – резко ответила она, – действительно жестоко было признаться в этом Илене. Вы должны были знать, что она захочет строго предупредить меня, чтобы я, с деревенской наивностью, не вздумала слишком близко к сердцу принимать ваши сложности. Случилось так, – с вызовом добавила она, – что я все поняла правильно.
– Вы в самом деле думаете, что я рассказал Илене о том, что произошло тогда? – От возмущения он почти выплевывал слова.
– А разве нет?
– Боже милостивый, нет! За кого вы меня принимаете?
Нижняя губа Марни задрожала, но она решительно прикусила ее зубками.
– Я думала, вы рассказали ей. Казалось, она знает, и м-мне было так стыдно, я почувствовала, что меня предали, словно я совершила какой-то грязный поступок.
– Дорогая моя девочка…
– Во всяком случае, если вы ей ничего не сказали, это ничего не меняет. – Марни высвободилась из его рук. – Я все равно уезжаю. Теперь лучше подпишите письмо, мистер Стиллмен, хотя оно и так опоздало к пятичасовой почте.
С лицом непроницаемым, словно маска, он поднял с пола письмо и черкнул свою подпись внизу страницы.
– Отправлять его сегодня нет необходимости, – сказал он.
– Мне нужно уйти, – ответила она. – У меня… у меня свидание с Эрролом.
– Тогда, конечно, захватите письмо с собой.
Они столкнулись взглядами, серый лед и зелёная враждебность… Марни схватила письмо и убежала.
Все еще лил дождь; большие хрустальные капли падали на желтеющую листву кустарника, а от мокрой травы в парке исходил пронзительный запах земли. Марни вдохнула его, и у нее вдруг перехватило горло от внезапной ностальгии по Норфолку. Она мучительно затосковала по привычным вещам, даже по нотациям дяди Ричарда, но особенно по добродушному лицу тети Марджори, озадаченно морщившемуся всякий раз, когда она пыталась решить, разумно ли будет позволить сестре викария распоряжаться торговым стендом на ярмарке и достаточно ли будет сладких пирожков, испеченных Дамской гильдией для концерта скаутов…
Марни опустила письмо Пола в щель почтового ящика и, обернувшись, увидела алую машину Эррола, мчащуюся к ней по дороге. Он затормозил, открыл дверцу, и она села рядом с ним.
– Давайте поедем в «Клэрмонт» на Бейкер-стрит, – предложил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
– Илена, дай мне эту бутылочку и пилюли, которые ты держишь в руке! – Он силой забрал их у нее; его ноздри побелели как мел, а перед глазами возникла картина – Надя с перерезанными венами.
Вторник был не самый удобный день в клинике. Помощь Марни в офисе была не нужна Полу, поэтому она с утра помогала в гимнастическом зале. После полудня пошел дождь, и она с Джинджером играла в мраморные шарики в его спальне, пока не настало время укладывать мальчика спать. Потом она спустилась вниз, потому что Полу иногда требовалось написать одно-два письма, чтобы успеть отправить их до пяти часов.
Эррол стоял в холле и болтал с сестрой, от которой тут же отошел, как только появилась Марни.
– Милая, мне нужно увидеться с вами сегодня вечером после работы, – сказал он. – Я хочу кое-что вам показать.
– Хорошо – только оставьте меня сейчас, Эррол, пожалуйста!
Она попыталась вырваться от него, но он на мгновение удержал ее, глядя на нее жаждущими желто-коричневыми глазами. Они так и продолжали стоять, словно обнявшись, когда их увидел Пол, вышедший из аптеки, находившейся на противоположной стороне холла. Марни мгновенно высвободилась из рук Эррола и поспешила в офис. Она слышала, как он обменялся несколькими словами с ее работодателем, потом невидяще повернулась к полкам с папками и притворилась, будто просматривает их, когда Пол зашел в офис. Она надеялась, что он пройдет прямо к себе в гостиную, но кресло босса скрипнуло, и он уселся за стол.
– У меня есть письмо, которое мне надо отправить до пяти часов, – сказал Пол кратко. – Вы можете выбрать время попозже, чтобы возиться с этими папками.
Она вспыхнула и подошла к его столу. Села и достала свой стенографический блокнот. Пол диктовал письмо, уставившись непроницаемым взором на камин за ее склоненной головой. Он почти закончил диктовать, когда в дверь постучали и девушка с кухни принесла им чай.
– Отнесите мою чашку в гостиную, Айви, – сказал Пол. – Я выпью его там.
– Да, мистер Стиллмен.
Девушка поставила чашку Марни на стол, потом отнесла поднос с оставшейся чашкой в соседнюю гостиную. Когда она ушла, Пол пошел пить чай один, закрыв за собой дверь.
Она размешала сахар, подняла чашку и – плюх – большая слезинка капнула в нее. Чашка задрожала на блюдце, когда она поставила ее обратно на стол, торопливо доставая носовой платок из рукава. Она вытерла глаза, отчаянно пытаясь сморгнуть глупые слезы, ей казалось, что она умрет от унижения, если Пол вернется в офис и увидит, что она плачет.
Но он не вернулся, а к тому времени, когда она закончила печатать письмо, ей удалось справиться с собой и восстановить некоторое спокойствие, даже веки ее не так уж покраснели.
Было почти пять часов. Марни еще пять минут дожидалась возвращения Пола, потом в конце концов с неохотой постучала в соседнюю дверь. Она не могла отправить письма без его подписи.
– Входите. – Он говорил лениво, незаинтересованно, и, когда Марни вошла в гостиную, она увидела, что он растянулся на длинной кушетке и пускает в потолок кольца дыма.
– Подпишите, пожалуйста, мистер Стиллмен. – Она протянула. – Вы сказали, что хотите отправить его до пяти часов.
– А… разумеется.
Он скинул длинные ноги на пол и взял у нее письмо. Он двигался небрежно и быстро, и горящий кончик сигареты задел большой палец Марни.
Она торопливо сунула палец в рот, на глазах у нее выступили слезы.
– Господи, Марни, извините! – Пол ткнул провинившуюся сигарету в пепельницу и в следующую минуту уже стоял около нее, рассматривая крохотный ожог. Кожа пострадала не сильно, но он настоял на том, чтобы наложить немного мази. – Я неосторожная скотина, – пробормотал он. – Вот так, больше не щиплет?
– На самом деле ничего страшного. Я уверена, что выживу.
Она подняла на него зеленые глаза, он проскрипел:
– Черт побери, Марни, давайте помиримся. Я так завишу от вашей дружбы.
– Нет. – Она отчаянно покачала головой. – Я ухожу сразу после операции Джинджера.
– Что?
– Думаю, вы слышали, что я сказала.
– Да, я слышал. – Он не слишком нежно схватил ее. – В чем дело, маленькая скромница, вы боитесь, что я снова сорвусь с цепи и снова воспользуюсь вами, чтобы сублимировать свою боль?
Его слова, его взгляд пронзали ее, но она отважно боролась со своими чувствами.
– Не стоит благодарности, если это вам помогло, – резко ответила она, – действительно жестоко было признаться в этом Илене. Вы должны были знать, что она захочет строго предупредить меня, чтобы я, с деревенской наивностью, не вздумала слишком близко к сердцу принимать ваши сложности. Случилось так, – с вызовом добавила она, – что я все поняла правильно.
– Вы в самом деле думаете, что я рассказал Илене о том, что произошло тогда? – От возмущения он почти выплевывал слова.
– А разве нет?
– Боже милостивый, нет! За кого вы меня принимаете?
Нижняя губа Марни задрожала, но она решительно прикусила ее зубками.
– Я думала, вы рассказали ей. Казалось, она знает, и м-мне было так стыдно, я почувствовала, что меня предали, словно я совершила какой-то грязный поступок.
– Дорогая моя девочка…
– Во всяком случае, если вы ей ничего не сказали, это ничего не меняет. – Марни высвободилась из его рук. – Я все равно уезжаю. Теперь лучше подпишите письмо, мистер Стиллмен, хотя оно и так опоздало к пятичасовой почте.
С лицом непроницаемым, словно маска, он поднял с пола письмо и черкнул свою подпись внизу страницы.
– Отправлять его сегодня нет необходимости, – сказал он.
– Мне нужно уйти, – ответила она. – У меня… у меня свидание с Эрролом.
– Тогда, конечно, захватите письмо с собой.
Они столкнулись взглядами, серый лед и зелёная враждебность… Марни схватила письмо и убежала.
Все еще лил дождь; большие хрустальные капли падали на желтеющую листву кустарника, а от мокрой травы в парке исходил пронзительный запах земли. Марни вдохнула его, и у нее вдруг перехватило горло от внезапной ностальгии по Норфолку. Она мучительно затосковала по привычным вещам, даже по нотациям дяди Ричарда, но особенно по добродушному лицу тети Марджори, озадаченно морщившемуся всякий раз, когда она пыталась решить, разумно ли будет позволить сестре викария распоряжаться торговым стендом на ярмарке и достаточно ли будет сладких пирожков, испеченных Дамской гильдией для концерта скаутов…
Марни опустила письмо Пола в щель почтового ящика и, обернувшись, увидела алую машину Эррола, мчащуюся к ней по дороге. Он затормозил, открыл дверцу, и она села рядом с ним.
– Давайте поедем в «Клэрмонт» на Бейкер-стрит, – предложил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46