– Лиз будет очень больно, если я уеду!
– Ты хочешь остаться ради Лиз, да? – От горькой улыбки по его лицу разбежались морщинки, но его глаза оставались усталыми и озлобленными. – Ты очень к ней привязалась, да?
– Очень сильно. – Напряжение немного спало, голос Тины потеплел, а глаза заблестели. – У меня в детстве было мало радостей, и Лиз все это компенсирует. Думаю, мы обе нуждаемся друг в друге.
Задержав дыхание, Тина ждала, что сейчас Джон скажет, будто тоже нуждается в ней, но вместо этого он сухо бросил:
– Не смотри на меня такими испуганными глазами, Тина. Если ты останешься в «Доме у синей воды», обойдусь без твоих жертв. – Джон сделал паузу, и она хотела уже вставить слово, когда он прервал молчание и добавил: – На Санта-Монике я всегда найду какую-то замену, вместо того чтобы морить себя голодом. А теперь пошли вниз, пока Рэчел не поднялась и не увидела нас вместе. Между прочим, мы останемся поужинать. Было бы безумием отправляться домой на катере в такой шторм.
Тина спускалась перед ним по лестнице, еле передвигая ноги, которые словно стали чужими. В ушах у нее звучали злые слова мужа – о том, что у него всегда под рукой замена. Да еще в лице Паулы Кэрриш.
Во время чаепития Рэчел заметила, что разбушевавшийся шторм оказался на руку, потому что теперь Тина и Джон останутся на ужин и вечером ей не придется грустить в одиночестве.
Через час, когда Тина, уже приняв ванну, расчесывала волосы, послышался громкий топот. Это Рэчел прокладывала путь по дому к своей гостье. Джон в это время приводил себя в порядок в комнате по соседству.
– А тебе приходилось носить сари, дорогая девочка? – с ходу бросилась в атаку Рэчел.
Тина опасливо посмотрела на длинную шелковую ленту и блестящую ткань опалового цвета, перекинутую через руку хозяйки.
– Пока нет, – заинтригованно ответила она. – Думаю, оно очень... необычно.
– Не стану предлагать тебе свой халат, потому что он больше напоминает палатку, – объявила Рэчел, – лучше покажу, как носят сари. У тебя идеальная фигура: небольшая высокая грудь и мальчишеские бедра. Давай сделаем твоему муженьку небольшой сюрприз? – Она заговорщически понизила голос, кивнув в сторону двери в соседнюю комнату.
По глазам Рэчел Тина поняла, что придется согласиться. Добрая женщина горит энтузиазмом, как девочка, наряжающая куклу. Как можно испортить настроение ребенку? С улыбкой, означающей молчаливое согласие, Тина подошла к скамеечке у туалетного столика и восхищенно потрогала ткань.
– Как приятно! Это настоящая чесуча? – спросила она.
– Обижаешь! Я родилась в Индии. Мой отец был правительственным чиновником и именно там подцепил болезнь, которая разрушила его здоровье. Мне всегда нравился теплый климат, вот почему я поселилась здесь после его смерти. А теперь раздевайся, и я тебе покажу, как индийские красотки делают себя еще очаровательнее.
Из-за шторма в доме Рэчел отключили электричество, и спальню, где переодевалась Тина, освещали два масляных светильника. И возможно, именно их золотистый свет добавил ей шарма, потому что когда она наконец облачилась в сари, то увидела в зеркале восхитительную грациозную незнакомку. Экзотический наряд очень шел к ее хрупкой фигуре, необыкновенного цвета глазам и светлым волнистым волосам.
– Как картинка, – одобрила Рэчел, любовно расправляя складки сари. – Тебе самой-то нравится?
Только совсем лишенная женского начала особа не оценила бы метаморфозы.
– Говорят, что свободная одежда мне идет, – улыбнулась Тина, прижав руку к пульсирующей жилке на шее.
– Большинство женщин хорошеют в экстравагантных нарядах, – заметила Рэчел. – Еще Оскар Уайльд сказал, что моды меняются, но намерения прекрасных дам остаются прежними.
– А какие, интересно, могут быть у меня намерения? – насторожилась Тина.
– Думаю, мы обе знаем, какие, поэтому нет необходимости облекать это в слова. – Рэчел покосилась на плечо Тины, где отчетливо выделялись синяки от пальцев Джона. – Тебе нужно ожерелье, малышка. У меня в комнате есть подходящее, сейчас я его принесу.
Она оставила Тину одну. Запах горящего масла смешивался с ароматами старого дерева, а тиканье часов вторило доносившемуся из-за окон шуму шторма и треску ломающихся листьев пальм. Из комнаты Джона не доносилось ни звука, и Тина решила, что он спустился в гостиную. Что он скажет, когда увидит ее в этом наряде? Удивится? Еще бы...
Хозяйка вернулась с обещанным ожерельем и надела его Тине на шею. Искрящиеся опалы заиграли красками на фоне ее белоснежной шеи. Они внесли последний штрих в ее новый образ, но Тину беспокоила мысль о том, что опалы, по поверью, приносят несчастье.
Она спустилась за Рэчел, закутанной в старомодный бесформенный халат. В гостиной женщины нашли Джона. На столе уже ждали приготовленные чайник и стаканы. В центре композиции красовался старинный подсвечник, отлитый в виде цветущего нарцисса.
Увидев Тину, Джон вскочил с плетеного кресла и вскинул брови.
– Вот это сюрприз! – протянул он.
Тина смущенно улыбнулась. Золотистое сари шелестело, пока англичанка подходила к мужу, а когда она замерла перед ним в непередаваемо грациозной позе, опаловые складки экзотического наряда показались стекающими по телу наяды струями воды.
– Это идея Рэчел, – пояснила она. – Тебе нравится?
Он подошел поближе, глядя удивленно, но отнюдь не осуждающе.
– Конечно, оно тебе поразительно идет. Просто чудо!
У Тины перехватило дыхание, потому что это прозвучало как комплимент. Сейчас следовало быть осторожной как никогда, чтобы не сломать тонкий лед, который только-только пролег между ними. Она лукаво произнесла витиеватое восточное приветствие:
– Я живу только для того, чтобы приносить радость моему господину.
Его губы тронула улыбка.
– В этот момент, Тина, я почти верю тебе. Рэчел скрестила руки на груди, с явным удовольствием наблюдая за супругами.
– Как жаль, что западные женщины разлюбили экзотику! – посетовала она. – На Востоке люди никогда не примут джинсы, свитеры и все эти уродливые куртки с капюшонами.
Ужин в тускло освещенной комнате, особенно уютной из-за того, что за окном лил дождь, показался особенно вкусным. К кофе был подан густо-зеленый, как кошачьи глаза, ликер, который Рэчел хранила для особых случаев.
– У меня кое-что есть для Джона в сигарном ящичке, он лежит в комоде, – о, это мысль! – Раскрасневшаяся Рэчел подбежала к комоду, открыла ящик и заглянула внутрь.
– Поди-ка сюда, Джонни. Закури, чтобы нас окутали облака гаванского табачного дыма.
Он подчинился, прикурив от огонька свечи, и кончик сигары оранжево запульсировал. Шторм стал постепенно стихать, и теперь над зарослями камыша дул влажный, пахучий ветерок.
Тина, удобно расположившись среди шелковых подушек, с отяжелевшими после шартреза веками, слушала пластинку, которую выбрала Рэчел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46