– Джон! – Ужаснувшаяся Тина мгновенно осознала, что отсюда он вполне мог видеть широкую спину Дасье, наклонившегося над ней. И это выглядело как любовная сцена!
– Ты не собираешься пригласить своего приятеля пообедать? – сухо осведомился Джон, глаза которого были холодны как голубые камешки на скалах. – Не стесняйся, наше гостеприимство можно распространить и на столовую.
Тина, слишком испуганная чтобы говорить, услышала шаги Дасье, поднимающегося вслед за ней.
– Не истолкуйте превратно то, что вы сейчас видели, Трекарел, – поспешил заметить он. – Мы беседовали, и ничего больше.
– Судя по всему, это была очень увлекательная беседа. – Джон никогда еще не казался таким агрессивным, как сейчас. Когда он с брезгливым презрением посмотрел на Тину, та съежилась и инстинктивно шагнула к Дасье, тем самым спровоцировав новый приступ злости у Джона.
– Если вы никак не можете обойтись без того, чтобы утолять свои тайные желания, вам лучше делать это вдали от моих слуг и меня самого. Или ваши отношения достигли той стадии, когда вы уже не способны себя контролировать?
– Джон, как ты можешь так говорить? – воскликнула Тина, оскорбленная до глубины души. – Меня нельзя так обвинять – для этого нет никаких оснований!
– Моя дорогая, – сверкая глазами, Джон подался вперед, – ты даже со своим мужем никогда не принимала столь откровенной позы... боже мой, вот она, оборотная сторона добродетели!
Его слова стегали ее как кнут, и, чтобы как-то заглушить боль, Тина инстинктивно нанесла ответный удар.
– Ты никогда не искал любви, у тебя нет сердца – поэтому не суди меня по своим меркам!
Джон с горечью посмотрел ей в глаза. Кровь отхлынула с его искаженного лица, потом он повернулся и начал подниматься по ступенькам, спотыкаясь, будто левая нога тянула его вниз. Тина непроизвольно вскрикнула, увидев это, а когда муж скрылся из виду, она с тоской взглянула на Дасье.
– Я... я не хотела говорить ему этого, – прошептала она.
Дасье сжал ее локоть большими теплыми руками.
– Бедненькая, что мне вам сказать, чтобы помочь? Вы любите этого человека со шрамами на сердце, которые все еще кровоточат, да?
– Не знаю, может ли тут быть любовь? – вздохнула Тина. – Это больше напоминает ад на земле.
– Тина, – он поцеловал ее ладони, – разве этот брак нормальный? Его можно расторгнуть в любую минуту, если вся сложность только в этом.
– Я в курсе. – Тина устало роняла слова, жалея о том, что она не наедине со своими печалями. Теперь все кончено, и мечта о счастье, к которому она стремилась всеми своими молодыми силами, рассыпалась в прах, словно осенний лист. – Да, я знаю, Дасье. И теперь у меня есть все основания полагать, что именно так и будет.
Пока они шли по берегу, Дасье не произнес ни слова, даже когда помогал подниматься по ступенькам. Их силуэты четко обрисовывались на фоне пронзительно голубого неба – мужчина и женщина, у которых все еще впереди; постороннему наблюдателю могло показаться, что перед ним пара влюбленных. Легкий ветерок растрепал волосы Тины, и, поправляя локоны, она внезапно вспомнила другой мыс над морем, которое не светилось таким сапфировым светом. Словно наяву она увидела длинные тени, падающие на гнущуюся под ветром траву, и голос, произнесший: «Пожалуйста, не двигайтесь! Стойте как стоите, словно вы видите за горизонтом то, о чем давно мечтали...»
Тина поежилась, и Дасье, должно быть, подумал, что она боится мужа. Но страха она, как ни странно, не ощущала – только безнадежность, пустоту, чувство непоправимой ошибки.
– Поехали со мной, – попросил Дасье, и его теплые пальцы коснулись плеч Тины. – Эта безобразная сцена свидетельствует, что у Джона Трекарела суровый нрав, и я боюсь за тебя, mignonne.
Тина взглянула на Дасье, и у нее перехватило дыхание при воспоминании о том, как Джон в порыве страсти потерял над собой контроль и наставил ей синяков. В тот момент он был в такой ярости, что мог бы и убить ее, однако, движимая чисто женской преданностью, Тина возразила:
– О, я не думаю, что он способен меня ударить.
– Я не об... ударах, ma ch?re. – Обычно веселый голос Дасье изменился, и в нем появились зловещие интонации. И тут, словно в мелодраме, все вокруг потемнело – облака полностью закрыли солнечный диск.
– Ты намекаешь на первую жена Джона, не так ли, Дасье? – резко спросила Тина. – Она действительно погибла при странных обстоятельствах, но Джон тут ни при чем – он не виноват в ее смерти. Или Паула поведала тебе искаженную версию этой истории?
– Паула говорила, а я слушал и делал выводы, – спокойно ответил Дасье. – Мне кажется, Джоанна сама искала смерти, а друзья Трекарела это сознательно замалчивают.
– Джон сам едва не погиб, разве Паула об этом не упомянула? – Тина говорила хриплым от волнения голосом, но как только снова выглянуло солнце, у нее как будто пелена спала с глаз. Она вспомнила первую, такую мирную ночь в «Доме у синей воды», когда она еще не приставала к мужу с подозрениями по поводу других женщин. Ральф исподволь внушил ей мысль, что Джоанна перед смертью дошла до состояния, которое вряд ли можно считать нормальным. Рэчел Кортни опровергла его утверждение, обронив, что Джоанна была беспомощной и обаятельной... но не хотела делить мужа с его работой.
Джоанна не могла делить Мужа ни с чем... и ни с кем, никогда. Она превратила жизнь Джона в ад подозрений и вопросов, отчего фальшивая податливость Паулы притягивала его как магнит. Но он никогда не чувствовал к ней любви. Просто взрослому мужчине всегда нужна женщина.
– Мой муж оказался рядом с кузинами Кэрриш как меж двух огней, они рвали его на части, как тигрицы! – задыхаясь, крикнула Тина. Она бросила страдальческий взгляд в сторону «Дома у синей воды», крыша которого виднелась среди деревьев сада. Ей хотелось побежать к Джону, высказать ему все то, что поняла только сейчас...
– Тебя тянет туда, как мотылек на пламя, – поразился Дасье. – И это любовь – та боль, от которой мы не можем освободиться. – Его рука соскользнула с ее плеча. – Иди к Джону, mignonne, попробуй исцелить его раны. Если тебе понадобится... друг, я буду ждать тебя в моем отеле.
– Спасибо тебе, Дасье. – Тина улыбнулась ему, потом повесила на плечо куртку, как солдат ранец. – Мы еще увидимся.
Она уходила от него, этого доброго великана, который мог полюбить ее и никогда не причинить боли, уходила к Джону. Ее сердце согревала лишь маленькая надежда, но она любила мужа и собиралась ему об этом сказать. Если даже после этого он захочет прогнать ее, она сожмет зубы и исчезнет из его жизни.
Тина вошла в прохладный холл и поднялась к себе. Из комнаты Джона не доносилось ни звука. Разгоряченная после пляжа, она торопливо приняла душ и натянула бежевое шелковое платье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46