— Кенни, а за что вас отстранили? — пробормотала она, стараясь четче выговаривать слова. — Вы так и не сказали мне.
— Вряд ли вам понравится ответ.
Ей хотелось раскинуть руки, обнять его, обнять весь свет.
— Сегодня я счастлива… мне нравится все… все…
— Так и быть. Среди всего прочего я ударил женщину.
Это было последнее, что запомнила Эмма.
Она услышала шум воды и подумала, что второклассницы, должно быть, снова включили шланг под окнами ее коттеджа. Они страшно любили наливать воду в птичью ванночку, но не всегда помнили о необходимости вовремя завернуть кран. Эмма задумчиво свела брови и попыталась подобрать нужные слова, чтобы приструнить воспитанниц, но язык не хотел слушаться.
Шум воды прекратился. Она блаженно вздохнула и устроилась поудобнее.
— Эмма!
Она чуть-чуть приоткрыла глаза, ровно настолько, чтобы видеть белый потолок. Слишком белый для ее милого коттеджа. А где трещина над кроватью, похожая на лепесток? И вообще, что здесь делает Кенни?
Одно полотенце было обернуто вокруг его бедер, другое свисало с плеча. Волосы мокрые и взъерошенные.
Коловращение мира внезапно прекратилось, и Эмма поняла, что находится в его доме и в его кровати.
И тихо застонала.
— Проснись и пой, королева Элизабет.
— Что я здесь делаю? — прошептала она.
— Внизу у меня полный кофейник кофе, который, думаю, вам не помешает. Вы, как видно, совершенно не умеете пить.
— Пожалуйста… — выдавила она, с ужасом глядя на смятые простыни, — скажите, что я не должна вам тридцать долларов.
— Радость моя, после того, что случилось прошлой ночью, это я у вас в долгу.
Эмма взвыла и зарылась лицом в подушку. Кенни безжалостно хмыкнул:
— Должен признаться, в постели вы настоящая тигрица.
Она вынудила себя взглянуть на Кенни, но не снесла дьявольского блеска в его глазах и вновь уткнулась носом в подушку.
— Не расточайте зря комплименты. Ничего не было, — пробормотала она.
— Откуда вам знать?
— Вы еще способны держаться на ногах.
Очередной смешок.
Учитывая ее растрепанные чувства и далекое от совершенства физическое состояние, она посчитала этот ответ довольно наглым, но, поскольку приходилось бороться с приступами накатывающей дурноты, дать достойный отпор не смогла. Все, на что хватило ее сил, — осторожно приподняться и сесть, стараясь не двигать головой. Опустив глаза, Эмма обнаружила, что, кроме трусиков, лифчика и футболки с логотипом техасского университета, на ней ничего нет. Но сейчас она не позволяла себе думать о том, каким образом избавилась от остальной одежды.
— Хотите я включу вам душ?
Эмма обреченно поплелась к ванной комнате.
— Не стоит. Вы можете принести мне кофе.
— Будет сделано, ваше высочество.
Она закрыла за собой дверь, стащила через голову футболку, лифчик и повернулась к раковине.
И издала пронзительный вопль.
Кенни расплылся в улыбке и прислушался. Крик сменился чем-то, напоминавшим всхлипы. Улыбка Кенни стала еще шире, но тут же ее место заняла зверская гримаса: на лестнице раздался стук каблучков.
— Дерьмо! — прошипел он.
Дверь спальни распахнулась с такой силой, что ударилась о стену, и в комнату ворвалась роскошная брюнетка со смоляными волосами и фигурой модели.
— Иисусе, Кенни, кого ты прикончил на этот раз?
В этот момент из ванной вылетела Эмма, закутанная в большое полотенце. Глаза у нее были, как довольно большие чайные блюдца.
— Что вы со мной сделали?!
— Эмма, познакомьтесь с моей младшей сестрой Тори. Тори, это леди Эмма Уэллс-Финч.
Пока Эмма пыталась прийти в себя и ответить что-то подобающее случаю, Кенни оглядел Тори. Как всегда, безупречна, в элегантном наряде от Наймана Маркуса, из тех обманчиво простых маленьких платьев, стоимость которых намного превышает размер государственного долга, и элегантных итальянских босоножках. В ушах сверкали бриллианты величиной с голубиное яйцо, свадебный подарок ее последнего, но уже бывшего, мужа.
Локоны, такие же темные, как у брата, были уложены в модную прическу — каре. В свои двадцать восемь Тори слыла одной из красивейших женщин Техаса, и недаром: высокая, изящная зеленоглазка притягивала мужчин как магнитом. Однако все прелести Тори перевешивал один существенный недостаток: она обладала способностью действовать на нервы, как никто другой. Все же Кенни любил ее и, возможно, единственный в мире понимал, какие неудовлетворенность и боль разочарованного сердца скрывались под внешним блеском.
— Ты когда-нибудь научишься пользоваться звонком? — проворчал он.
— Зачем, когда есть ключ? — удивилась Тори, с нескрываемым интересом изучая Эмму. — Милочка, ну и татуировка у вас! Просто отпад!
Не обращая внимания на гостью, Эмма со слезами на глазах ринулась к Кенни:
— Как вы могли допустить такое?!
Он с преувеличенным вниманием стал разглядывать красно-бело-голубой флаг штата Одинокой Звезды, красовавшийся на левом предплечье. Под флагом разворачивалась затейливо изогнутая рамочка, в которой синели пять букв.
Кенни.
— А что я, по-вашему, мог поделать? Сами знаете, какая вы, когда упретесь не на шутку. Уж если что-то втемяшилось, пиши пропало.
— Я была пьяна.
— Прекрасное оправдание. Так всем и говорите — может, посочувствуют.
— По крайней мере хоть не банально, — попыталась утешить Тори.
Эмма наконец сообразила, что они не одни. Тори вежливо протянула руку:
— Рада познакомиться, леди Эмма. На случай, если вы не расслышали, я Тори Тревелер. Правда, у меня еще парочка фамилий, но недавно я от них избавилась и вернулась к прежней. Не оскорбитесь, если я замечу, что у вас ужасный вкус во всем, что касается мужчин? — Отпустив руку Эммы, она повернулась к Кенни. — Ты мог бы ответить хотя бы на один из моих звонков, сукин сын!
— Зачем? Только чтобы услышать, как ты требуешь, чтобы я приехал в Уайнет, чего я вовсе не собираюсь делать?
— Прекрасно. Будешь игнорировать меня до самой свадьбы?
— Значит, ты и Филипп Моррис все-таки решили окрутиться?
— Его имя — Филипп Моррисон, и ты отлично знаешь, что я вовсе не о нашей свадьбе говорю.
— Насколько я понимаю, не все идет гладко? Ссоры влюбленных?
— Он хотел, чтобы я прекратила выражаться и поучила его бить по мячу. Клянусь, я не могу провести остаток жизни, без того чтобы не отпустить пару непристойных шуток при виде того, как он замахивается клюшкой!
— Ты порвала с ним из-за того, что тебе не понравился его замах?!
— Это и еще неприятное обстоятельство, что он дал почетное имя своему «петушку».
— Ну и что? Множество мужчин поступает точно так же.
— Да, но при этом не называют его Барби! Барби, подумать только!
Кенни тяжело вздохнул:
— Сочиняешь!
— Хотелось бы, но такое не придумаешь!
Эмма, не в силах больше выносить их перепалки и изнывая под гнетом содеянного, набросилась на Кенни:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94