Чейинские воины захватили второго юта в плен, когда его лошадь споткнулась и упала. Сегодня ночью чейинские мужчины сядут и будут наблюдать, как их женщины отомстят несчастным жертвам.
Таня переводила взгляд с ютов на убитых горем женщин и чувствовала глубокое отвращение к тому, что должно произойти, и понимала, что все будет оправданным. Ощущая на своем ремне тяжесть скальпов, она только надеялась, что ей не придется участвовать в ритуале.
Ее глаза скользили по кругу. Она увидела, что Пантера устроился рядом с Черным Котлом, а справа от вождя сидит Зимний Медведь. Пантера подал знак рукой, чтобы она присоединилась к нему. Когда она подошла, он усадил ее рядом с собой. Вождь потребовал, чтобы ты присутствовала при церемонии.
Таня устало кивнула:
— Я понимаю.
— Участвовать ты будешь позже, когда ютов отдадут на милость наших женщин, — продолжал он.
Его лицо было похоже на маску, когда он протянул руку к висевшим на ремне скальпам.
— Я знаю, — тихо ответила она.
— Застенчивая Лань рассказала, как ты спасла ей жизнь сегодня утром. Ты проявила большую отвагу.
По-прежнему его лицо ничего не выражало.
— Мне пригодилось то, чему ты меня научил, — сказала Таня, спокойно глядя ему в глаза.
Он продолжал держать в руках скальпы.
— Ты ведь это ненавидишь, да?
— Да, — просто ответила она.
— После сегодняшней церемонии ты повесишь их на шесте в вигваме.
Таня натянуто кивнула, переключая внимание на происходящее вокруг.
Ритм барабанной дроби сменился, возвестив, что скорбь сменилась местью. Мужчины исполнили длинный военный ганец, и, к тому времени как наступила очередь женщин. Тане показалось, что непрекращающийся бой барабанов глубоко проникает в ее кости, наполняет ее и она сливается воедино со своей душой. Не осознавая, что делает, она встала и присоединилась к визжащим женщинам. В ее руке блестел нож. Ее голос слился с потоком других насмешек и дикого бешенства.
Находясь в состоянии транса, она приблизилась к ютам. Глаза ее сверкали. Казалось, что она стояла в стороне и наблюдала, как, подбадриваемая всеобщим настроением, ее рука взметнулась и острый нож оставил на бедре одного из пленников маленький, ровный порез. Ее губы изогнулись, пытаясь изобразить улыбку.
В дальнем углу ее сознания слабый голос задавал ей вопрос: «Почему ты совершаешь эти дикие поступки? Ты что, спятила? Стала одержимой?» Ее пульс бился в такт барабанной дроби, а кровь бежала по жилам, смывая усталость. Она чувствовала себя дикой, свободной и рискованной.
Солнце взошло над горизонтом, и Таня стерла с лезвия ножа кровь пленника. Барабаны смолкли, когда из ютов вырвался последний, судорожный вздох. Их обезображенные, бесформенные тела, свисавшие с шестов, были покрыты тысячами маленьких ран, а у основания шестов застыли лужи крови. Уши, носы, губы, пальцы на руках и на ногах, половые органы были отделены от их тел. На месте глаз зияли пустоты.
Таня в последний раз окинула взглядом неприятное зрелище, резко передернула плечами и устало поковыляла домой.
Она крепко спала до наступления вечера и вообще не слышала, как Пантера стащил с нее одежду и укрыл одеялом. Проснувшись, она ощутила вялость, будто ее напичкали наркотиками. Она потерла свой загорелый лоб, вспоминая, что она делала ночью. Она действовала как дикарка! Но когда она попыталась осмыслить все происшедшее, чувство вины тут же растворилось. Ей хотелось вызвать в себе угрызения совести, но у нее это не получилось.
Передернув плечами, она пробормотала:
— Что сделано, то сделано, и все делается к лучшему. Они были нашими врагами и поступили бы с нами так же, а может быть, еще хуже.
Однако она скривилась, увидев на руках следы крови. Она расплела волосы и пошла к ручью.
Казалось, что все женщины деревни думали так же. Обессилев от деятельности прошлой ночью, они все необычно долго спали и только сейчас начинали день.
Ни капли не стесняясь, Таня сбросила одежду и мокасины и вошла в чистую, прохладную воду. Все ее мысли были заняты купанием, и она даже не подозревала, что за спиной находится Сьюллен, пока не услышала ее резкий, громкий голос.
— Как ты думаешь, что сказали бы твои родители и твой жених, если бы увидели тебя прошлой ночью?
Таня повернулась и посмотрела на нее. За Сьюллен, нахмурившись, стояла Нэнси. Переполняемая злостью, Сьюллен упрямо продолжала:
— Ты прирожденная шлюха, Таня! Ты такая же, как тот высокий, бронзовый жеребец между твоих ног. В отличие от всех нас ты преуспеваешь в этой ужасной жизни.
Таня быстро подошла к ней, ее глаза сверкали золотым пламенем.
— Ты — завистливая сука!
Сказав это, Таня размахнулась и залепила Сьюллен хорошую пощечину. Девушка потеряла равновесие и упала плашмя в воду.
Нэнси испуганно ахнула:
— Ах, Таня, я уверена, она не хотела этого! Это просто оттого, что к тебе относятся намного лучше, чем ко всем нам.
Сьюллен удалось подняться на ноги, теперь она убирала мокрые волосы с лица.
— О, именно это я хотела сказать! Слово в слово! Мисс Величество, стоящая здесь, хочет присоединиться к племени. Конечно, она отлично смотрится рядом с кучей дикарей! Мне кажется, воспитание говорит само за себя!
Таня старалась держаться с достоинством. Она сказала убийственно спокойным голосом:
— Ты перешагнула грань, Сьюллен. Мне придется позаботиться, чтобы тебя наказали должным образом.
Тут вмешалась Мелисса, которая подошла вскоре после того, как началась ссора.
— О нет, Таня, пожалуйста! — попросила она, легонько коснувшись Таниной руки.
— Если бы мы находились в президентском кабинете, я бы не позволила, чтобы наглость осталась безнаказанной, и я не могу позволить этого здесь.
Вокруг собралась толпа индейских женщин. Таня быстро вычислила среди них хозяйку Сьюллен, Лесной Папоротник, и рассказала ей об оскорблениях Сьюллен.
— Я понимаю, что пока еще не являюсь членом племени, но скоро стану. Будь у меня право, я бы сняла с нее шкуру, но она мне не принадлежит. Я оставляю ее вам. Вам судить, наказывать ее или нет, и в какой степени.
С этими словами Таня продолжила купание. Мелисса робко подошла к ней:
— Сьюллен говорила, что ты хочешь присоединиться к племени. Это правда?
— Правда, — коротко ответила Таня.
— Не сердись, Таня, — умоляла Мелисса. — Я просто не понимаю почему?
— Я хочу выйти замуж за Пантеру.
Мелисса печально кивнула:
— Конечно, он очень красив и так хорошо к тебе относится. Ты его любишь?
Гнев Тани растаял.
— Да, очень сильно. Весной у нас должен родиться ребенок.
— А как же Джеффри? — слабо запротестовала Мелисса.
— Это совсем другое, чем то, что я чувствовала к Джеффри. Если бы он завтра пришел за мной, я бы предпочла остаться с Пантерой.
Мелисса вздохнула:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
Таня переводила взгляд с ютов на убитых горем женщин и чувствовала глубокое отвращение к тому, что должно произойти, и понимала, что все будет оправданным. Ощущая на своем ремне тяжесть скальпов, она только надеялась, что ей не придется участвовать в ритуале.
Ее глаза скользили по кругу. Она увидела, что Пантера устроился рядом с Черным Котлом, а справа от вождя сидит Зимний Медведь. Пантера подал знак рукой, чтобы она присоединилась к нему. Когда она подошла, он усадил ее рядом с собой. Вождь потребовал, чтобы ты присутствовала при церемонии.
Таня устало кивнула:
— Я понимаю.
— Участвовать ты будешь позже, когда ютов отдадут на милость наших женщин, — продолжал он.
Его лицо было похоже на маску, когда он протянул руку к висевшим на ремне скальпам.
— Я знаю, — тихо ответила она.
— Застенчивая Лань рассказала, как ты спасла ей жизнь сегодня утром. Ты проявила большую отвагу.
По-прежнему его лицо ничего не выражало.
— Мне пригодилось то, чему ты меня научил, — сказала Таня, спокойно глядя ему в глаза.
Он продолжал держать в руках скальпы.
— Ты ведь это ненавидишь, да?
— Да, — просто ответила она.
— После сегодняшней церемонии ты повесишь их на шесте в вигваме.
Таня натянуто кивнула, переключая внимание на происходящее вокруг.
Ритм барабанной дроби сменился, возвестив, что скорбь сменилась местью. Мужчины исполнили длинный военный ганец, и, к тому времени как наступила очередь женщин. Тане показалось, что непрекращающийся бой барабанов глубоко проникает в ее кости, наполняет ее и она сливается воедино со своей душой. Не осознавая, что делает, она встала и присоединилась к визжащим женщинам. В ее руке блестел нож. Ее голос слился с потоком других насмешек и дикого бешенства.
Находясь в состоянии транса, она приблизилась к ютам. Глаза ее сверкали. Казалось, что она стояла в стороне и наблюдала, как, подбадриваемая всеобщим настроением, ее рука взметнулась и острый нож оставил на бедре одного из пленников маленький, ровный порез. Ее губы изогнулись, пытаясь изобразить улыбку.
В дальнем углу ее сознания слабый голос задавал ей вопрос: «Почему ты совершаешь эти дикие поступки? Ты что, спятила? Стала одержимой?» Ее пульс бился в такт барабанной дроби, а кровь бежала по жилам, смывая усталость. Она чувствовала себя дикой, свободной и рискованной.
Солнце взошло над горизонтом, и Таня стерла с лезвия ножа кровь пленника. Барабаны смолкли, когда из ютов вырвался последний, судорожный вздох. Их обезображенные, бесформенные тела, свисавшие с шестов, были покрыты тысячами маленьких ран, а у основания шестов застыли лужи крови. Уши, носы, губы, пальцы на руках и на ногах, половые органы были отделены от их тел. На месте глаз зияли пустоты.
Таня в последний раз окинула взглядом неприятное зрелище, резко передернула плечами и устало поковыляла домой.
Она крепко спала до наступления вечера и вообще не слышала, как Пантера стащил с нее одежду и укрыл одеялом. Проснувшись, она ощутила вялость, будто ее напичкали наркотиками. Она потерла свой загорелый лоб, вспоминая, что она делала ночью. Она действовала как дикарка! Но когда она попыталась осмыслить все происшедшее, чувство вины тут же растворилось. Ей хотелось вызвать в себе угрызения совести, но у нее это не получилось.
Передернув плечами, она пробормотала:
— Что сделано, то сделано, и все делается к лучшему. Они были нашими врагами и поступили бы с нами так же, а может быть, еще хуже.
Однако она скривилась, увидев на руках следы крови. Она расплела волосы и пошла к ручью.
Казалось, что все женщины деревни думали так же. Обессилев от деятельности прошлой ночью, они все необычно долго спали и только сейчас начинали день.
Ни капли не стесняясь, Таня сбросила одежду и мокасины и вошла в чистую, прохладную воду. Все ее мысли были заняты купанием, и она даже не подозревала, что за спиной находится Сьюллен, пока не услышала ее резкий, громкий голос.
— Как ты думаешь, что сказали бы твои родители и твой жених, если бы увидели тебя прошлой ночью?
Таня повернулась и посмотрела на нее. За Сьюллен, нахмурившись, стояла Нэнси. Переполняемая злостью, Сьюллен упрямо продолжала:
— Ты прирожденная шлюха, Таня! Ты такая же, как тот высокий, бронзовый жеребец между твоих ног. В отличие от всех нас ты преуспеваешь в этой ужасной жизни.
Таня быстро подошла к ней, ее глаза сверкали золотым пламенем.
— Ты — завистливая сука!
Сказав это, Таня размахнулась и залепила Сьюллен хорошую пощечину. Девушка потеряла равновесие и упала плашмя в воду.
Нэнси испуганно ахнула:
— Ах, Таня, я уверена, она не хотела этого! Это просто оттого, что к тебе относятся намного лучше, чем ко всем нам.
Сьюллен удалось подняться на ноги, теперь она убирала мокрые волосы с лица.
— О, именно это я хотела сказать! Слово в слово! Мисс Величество, стоящая здесь, хочет присоединиться к племени. Конечно, она отлично смотрится рядом с кучей дикарей! Мне кажется, воспитание говорит само за себя!
Таня старалась держаться с достоинством. Она сказала убийственно спокойным голосом:
— Ты перешагнула грань, Сьюллен. Мне придется позаботиться, чтобы тебя наказали должным образом.
Тут вмешалась Мелисса, которая подошла вскоре после того, как началась ссора.
— О нет, Таня, пожалуйста! — попросила она, легонько коснувшись Таниной руки.
— Если бы мы находились в президентском кабинете, я бы не позволила, чтобы наглость осталась безнаказанной, и я не могу позволить этого здесь.
Вокруг собралась толпа индейских женщин. Таня быстро вычислила среди них хозяйку Сьюллен, Лесной Папоротник, и рассказала ей об оскорблениях Сьюллен.
— Я понимаю, что пока еще не являюсь членом племени, но скоро стану. Будь у меня право, я бы сняла с нее шкуру, но она мне не принадлежит. Я оставляю ее вам. Вам судить, наказывать ее или нет, и в какой степени.
С этими словами Таня продолжила купание. Мелисса робко подошла к ней:
— Сьюллен говорила, что ты хочешь присоединиться к племени. Это правда?
— Правда, — коротко ответила Таня.
— Не сердись, Таня, — умоляла Мелисса. — Я просто не понимаю почему?
— Я хочу выйти замуж за Пантеру.
Мелисса печально кивнула:
— Конечно, он очень красив и так хорошо к тебе относится. Ты его любишь?
Гнев Тани растаял.
— Да, очень сильно. Весной у нас должен родиться ребенок.
— А как же Джеффри? — слабо запротестовала Мелисса.
— Это совсем другое, чем то, что я чувствовала к Джеффри. Если бы он завтра пришел за мной, я бы предпочла остаться с Пантерой.
Мелисса вздохнула:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110