Ей просто нужно было отыскать место, чтобы опорожнить мочевой пузырь до того, как он лопнет.
Когда они, наконец, остановились на полянке среди густых деревьев, Таня почувствовала, что ее мускулы не подготовлены. Воин опустил ее на землю, и не успели ее конечности привыкнуть к ее весу, как он грубо толкнул ее вперед к тому месту, куда сваливали других женщин. Он гортанно буркнул что-то немногословное, наверное, это был приказ оставаться на месте, а сам пошел привязать свою лошадь. Другие мужчины сделали то же самое, оставляя женщин в дрожащей от испуга куче в центре поляны. Враждебно настроенная, Таня теперь жалела, что они остановились, потому что пока они ехали, она чувствовала себя более или менее в безопасности. Теперь ее начинал охватывать ужас.
При виде такой трогательной картины танин страх усилился. Розмари по-прежнему находилась в трансе от испуга и глупо уставилась в никуда. Остальные три, включая Сьюллен, тихонько плакали. Странным образом Таня ощутила свою отстраненность от них, она не плакала, не пряталась от действительности в оцепенении. Нужно признать, что она была напугана и не знала, от страха или усталости дрожат ее конечности, но внешне она выглядела спокойной. Страх перед неизвестной, неизбежной судьбой сделал ее золотистые глаза огромными, но страстное желание выжить, невзирая ни на что, сдерживало слезы.
Наполняемая состраданием, Таня обхватила руками дрожащую Мелиссу. Та прижалась к ней, всхлипывая. Мягким и таким дрожащим голосом, что Таня едва могла понять, она хныкала:
— О Господи, Таня, я так боюсь! Что с нами будет?
Таня легонько погладила ее по белокурой голове.
— Не знаю, Мисса, — ответила она. — Все зависит от них. — Она посмотрела на приближающихся индейцев.
Ее собственный воин с силой обхватил ее предплечье и увел ее по направлению к деревьям. Внутренне дрожа, она спотыкалась, почти бежала, приноравливаясь к его широким шагам. Как только они поравнялись с деревьями, он остановился и несколькими короткими жестами дал ей понять, что она может здесь оправиться.
Она тупо смотрела на него несколько секунд. Скромность превозмогла ее страх, и она показала ему рукой отвернуться. Сложив руки на груди, он продолжал упорно наблюдать за ней, не делая никакого движения, чтобы выполнить ее просьбу.
Обезумев и готовая плеваться, она посмотрела на него неодобрительно.
— О, Бога ради! — жаловалась она. — В этих лесах так темно, что я не разберу, что находится от меня в двух шагах. Я не пройду и ярда, как ты меня услышишь! — Она выдвинула вперед подбородок и попросила: — Если ты разрешишь мне уединиться, я это высоко оценю.
Она знала, что он не понял ни одного слова, но его губы подозрительно задергались, как будто он сдерживал улыбку. «А говорят, что индейцы не улыбаются», — подумала она.
Как бы там ни было, но после ее тирады он бросил на нее невозмутимый взгляд и повернулся к ней спиной. Зная, что ее шансы убежать равны нулю, она быстро и с благодарностью использовала свои несколько секунд уединения, чтобы опорожнить мочевой пузырь.
Он повел ее обратно на поляну, и Таня пожалела, что он это сделал. Открывшаяся перед ней сцена напоминала ад. Она так резко остановилась, что ее вождь наткнулся прямо на ее твердую спину. Он пробурчал, должно быть, проклятья, но она этого не замечала. Загипнотизированная ужасающей сценой, она тотчас почувствовала отвращение, но была не в силах отвернуться.
Один из индейцев развел небольшой костер без дыма. Огонь достаточно хорошо освещал площадь, и Таня не могла не увидеть то, что происходило. И если бы она когда-нибудь стала молить Бога о том, чтобы оглохнуть, так сделала бы это сейчас.
Ни на одной из ее подруг не оставалось теперь и полоски одежды, и каждую насиловал какой-то дикарь. Розмари не издала ни единого звука, когда ворчащий, исходящий потом дикарь набросился на нее, как самец. Нэнси громко всхлипывала и кричала, а Сьюллен пронзительно визжала, выпуская воздух из своих не имеющих границ легких, и выкрикивала проклятья словами, которые доселе были ей неизвестны.
Взгляд Тани уловил Мелиссу, пытавшуюся противостоять своему громадному похитителю. Безобразная тварь проталкивала себя в нежную плоть Мелиссы со злобной силой, щипая ее груди, которые и так были уже в синяках. Дикие, пронзительные вопли Мелиссы разрывали воздух.
— О Господи, — успела пробормотать Таня, перед тем как ее начало сильно рвать.
Ее захватчик дал ей возможность немного прийти в себя, а потом потащил к костру и толкнул на землю. Приготовившись к тому, что ей придется защищаться, Таня удивилась, когда он уселся рядом, полез в кожаный мешок и вытащил оттуда полоску высушенного мяса. Устало наблюдая за ним, она видела, как он достал другую емкость, высыпал на нее несколько засушенных зерен и ягод на ладонь и смешал все с водой. Держа руки перед ней, он высыпал смесь в ее ладони и сделал знак, означавший, что она должна это съесть. Затем он приготовил такую же смесь для себя.
Превозмогая шок и по-прежнему испытывая отвращение, Таня старалась не замечать, что другие воины сменили первоначальных насильников над распростертыми телами ее подруг. Чувствуя вину за то, что все еще оставалась целой и невредимой, она честно призналась себе, что не хочет поменяться местами ни с одной из них и даже пожалеть их. Это было проявлением эгоизма, и от этого она чувствовала себя ужасно, но Таня все равно не могла помочь им, сделав себе плохо. Понимая это, она угрюмо жевала свою еду, желая, чтобы ее желудок принял необходимое питание. Она взяла воду, которую он ей протянул, и начала жадно пить, потом сидела тихо, ожидая, что произойдет дальше.
Спустя некоторое время он поднялся. Приказал ей жестом сидеть на месте и гордо направился к тому месту, где были привязаны лошади. Прошло всего несколько секунд, как Таню грубо схватили сзади. Упав на спину, она увидела страшное, мясистое лицо той твари, что так мстительно насиловала Мелиссу.
Моментально оцепенев, она не могла сделать ничего, кроме как испустить испуганный, пронзительный крик. Инстинкт выживания вдруг прорвался в Тане с полной силой. Если ее изнасилуют, то это не будет это животное, она сможет избежать этого, пусть даже ценой собственной жизни! Из ее горла вырвалось низкое, злобное рычание, заставив вздрогнуть и насильника, и саму Таню. Таня сопротивлялась ему, превратившись в комок молотящих рук и ног. Он набросился на нее, пытаясь подавить ее весом своего тела, направляя удары на ее лицо и туловище. Она успешно отразила самый жестокий удар, царапаясь и кусаясь. Затем удар ее ноги пришелся прямо в пах. Жирный дикарь взревел от боли и сильно ударил ее кулаком в челюсть.
От боли из глаз Тани посыпались искры, а потом все поплыло, как в тумане, Она старалась не потерять сознания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
Когда они, наконец, остановились на полянке среди густых деревьев, Таня почувствовала, что ее мускулы не подготовлены. Воин опустил ее на землю, и не успели ее конечности привыкнуть к ее весу, как он грубо толкнул ее вперед к тому месту, куда сваливали других женщин. Он гортанно буркнул что-то немногословное, наверное, это был приказ оставаться на месте, а сам пошел привязать свою лошадь. Другие мужчины сделали то же самое, оставляя женщин в дрожащей от испуга куче в центре поляны. Враждебно настроенная, Таня теперь жалела, что они остановились, потому что пока они ехали, она чувствовала себя более или менее в безопасности. Теперь ее начинал охватывать ужас.
При виде такой трогательной картины танин страх усилился. Розмари по-прежнему находилась в трансе от испуга и глупо уставилась в никуда. Остальные три, включая Сьюллен, тихонько плакали. Странным образом Таня ощутила свою отстраненность от них, она не плакала, не пряталась от действительности в оцепенении. Нужно признать, что она была напугана и не знала, от страха или усталости дрожат ее конечности, но внешне она выглядела спокойной. Страх перед неизвестной, неизбежной судьбой сделал ее золотистые глаза огромными, но страстное желание выжить, невзирая ни на что, сдерживало слезы.
Наполняемая состраданием, Таня обхватила руками дрожащую Мелиссу. Та прижалась к ней, всхлипывая. Мягким и таким дрожащим голосом, что Таня едва могла понять, она хныкала:
— О Господи, Таня, я так боюсь! Что с нами будет?
Таня легонько погладила ее по белокурой голове.
— Не знаю, Мисса, — ответила она. — Все зависит от них. — Она посмотрела на приближающихся индейцев.
Ее собственный воин с силой обхватил ее предплечье и увел ее по направлению к деревьям. Внутренне дрожа, она спотыкалась, почти бежала, приноравливаясь к его широким шагам. Как только они поравнялись с деревьями, он остановился и несколькими короткими жестами дал ей понять, что она может здесь оправиться.
Она тупо смотрела на него несколько секунд. Скромность превозмогла ее страх, и она показала ему рукой отвернуться. Сложив руки на груди, он продолжал упорно наблюдать за ней, не делая никакого движения, чтобы выполнить ее просьбу.
Обезумев и готовая плеваться, она посмотрела на него неодобрительно.
— О, Бога ради! — жаловалась она. — В этих лесах так темно, что я не разберу, что находится от меня в двух шагах. Я не пройду и ярда, как ты меня услышишь! — Она выдвинула вперед подбородок и попросила: — Если ты разрешишь мне уединиться, я это высоко оценю.
Она знала, что он не понял ни одного слова, но его губы подозрительно задергались, как будто он сдерживал улыбку. «А говорят, что индейцы не улыбаются», — подумала она.
Как бы там ни было, но после ее тирады он бросил на нее невозмутимый взгляд и повернулся к ней спиной. Зная, что ее шансы убежать равны нулю, она быстро и с благодарностью использовала свои несколько секунд уединения, чтобы опорожнить мочевой пузырь.
Он повел ее обратно на поляну, и Таня пожалела, что он это сделал. Открывшаяся перед ней сцена напоминала ад. Она так резко остановилась, что ее вождь наткнулся прямо на ее твердую спину. Он пробурчал, должно быть, проклятья, но она этого не замечала. Загипнотизированная ужасающей сценой, она тотчас почувствовала отвращение, но была не в силах отвернуться.
Один из индейцев развел небольшой костер без дыма. Огонь достаточно хорошо освещал площадь, и Таня не могла не увидеть то, что происходило. И если бы она когда-нибудь стала молить Бога о том, чтобы оглохнуть, так сделала бы это сейчас.
Ни на одной из ее подруг не оставалось теперь и полоски одежды, и каждую насиловал какой-то дикарь. Розмари не издала ни единого звука, когда ворчащий, исходящий потом дикарь набросился на нее, как самец. Нэнси громко всхлипывала и кричала, а Сьюллен пронзительно визжала, выпуская воздух из своих не имеющих границ легких, и выкрикивала проклятья словами, которые доселе были ей неизвестны.
Взгляд Тани уловил Мелиссу, пытавшуюся противостоять своему громадному похитителю. Безобразная тварь проталкивала себя в нежную плоть Мелиссы со злобной силой, щипая ее груди, которые и так были уже в синяках. Дикие, пронзительные вопли Мелиссы разрывали воздух.
— О Господи, — успела пробормотать Таня, перед тем как ее начало сильно рвать.
Ее захватчик дал ей возможность немного прийти в себя, а потом потащил к костру и толкнул на землю. Приготовившись к тому, что ей придется защищаться, Таня удивилась, когда он уселся рядом, полез в кожаный мешок и вытащил оттуда полоску высушенного мяса. Устало наблюдая за ним, она видела, как он достал другую емкость, высыпал на нее несколько засушенных зерен и ягод на ладонь и смешал все с водой. Держа руки перед ней, он высыпал смесь в ее ладони и сделал знак, означавший, что она должна это съесть. Затем он приготовил такую же смесь для себя.
Превозмогая шок и по-прежнему испытывая отвращение, Таня старалась не замечать, что другие воины сменили первоначальных насильников над распростертыми телами ее подруг. Чувствуя вину за то, что все еще оставалась целой и невредимой, она честно призналась себе, что не хочет поменяться местами ни с одной из них и даже пожалеть их. Это было проявлением эгоизма, и от этого она чувствовала себя ужасно, но Таня все равно не могла помочь им, сделав себе плохо. Понимая это, она угрюмо жевала свою еду, желая, чтобы ее желудок принял необходимое питание. Она взяла воду, которую он ей протянул, и начала жадно пить, потом сидела тихо, ожидая, что произойдет дальше.
Спустя некоторое время он поднялся. Приказал ей жестом сидеть на месте и гордо направился к тому месту, где были привязаны лошади. Прошло всего несколько секунд, как Таню грубо схватили сзади. Упав на спину, она увидела страшное, мясистое лицо той твари, что так мстительно насиловала Мелиссу.
Моментально оцепенев, она не могла сделать ничего, кроме как испустить испуганный, пронзительный крик. Инстинкт выживания вдруг прорвался в Тане с полной силой. Если ее изнасилуют, то это не будет это животное, она сможет избежать этого, пусть даже ценой собственной жизни! Из ее горла вырвалось низкое, злобное рычание, заставив вздрогнуть и насильника, и саму Таню. Таня сопротивлялась ему, превратившись в комок молотящих рук и ног. Он набросился на нее, пытаясь подавить ее весом своего тела, направляя удары на ее лицо и туловище. Она успешно отразила самый жестокий удар, царапаясь и кусаясь. Затем удар ее ноги пришелся прямо в пах. Жирный дикарь взревел от боли и сильно ударил ее кулаком в челюсть.
От боли из глаз Тани посыпались искры, а потом все поплыло, как в тумане, Она старалась не потерять сознания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110