Пушистый ковер на полу, богатые, искусно вышитые шпалеры на стенах. Овечьи шкуры перед очагом добавят уюта, а темно-красные шторы на окнах создадут впечатление изысканной простоты.
Розамонд любила яркие тона. Рассеянно погладив алые прикроватные занавеси и теплое одеяло из гусиного пуха, она еще раз мысленно поблагодарила леди Элеонору за совет взять с собой белье и постельные принадлежности.
Повинуясь внутреннему импульсу, девушка подошла к окну в неясном порыве увидеть де Лейберна, но, кроме мрака и звезд на небе, ничего не рассмотрела. Она легла в постель и стала перебирать в памяти невероятные события прошедшего дня. Розамонд не помнила, чтобы раньше падала в обморок, и не могла объяснить, почему это произошло. Почему она позволила ночному безумию взять, над собой верх при свете дня?
Неужели всему виной чрезмерные волнения и усталость? Устрашающий вороной конь стал воплощением ее страха. Если ей удастся его побороть, сны, в которых она летит под копыта обезумевшего жеребца, вероятно, прекратятся.
Постепенно веки отяжелели. Розамонд медленно погружалась в сон, когда откуда-то послышались тихие раскаты. Гром? В такую пору? Нет, для грозы слишком холодно. Скорее… Да, это грохот копыт по замерзшей земле, приближающийся с каждой минутой. Волна ледяного ужаса окатила Розамонд, стиснула горло…
Обитатели Вустера восторженно встретили Роджера де Лейберна. Замок всегда был королевской твердыней, где он и Эдуард принимали молодых баронов из приграничных земель. В прошлом году многие бароны постарше умерли, оставив земли и титулы сыновьям, а те были почти одних лет с принцем.
Из огромного штата слуг сэр Роджер выделил дюжину самых надежных — им предстояло навести порядок в Першоре. Кроме того, он отыскал опытных распорядителей, которым можно было поручить надзор за фермами арендаторов, а также хорошо обученных стражей и конюхов. На место Даймока он назначил человека по имени Хаттон, служившего ранее помощником вустерского управителя. Род пообещал, что жена Хаттона, Лиззи, станет старшей экономкой, главной над всеми служанками. Польщенная Лиззи помогла ему отобрать мебель из обширных кладовых замка.
К тому времени как телеги были нагружены, подошло время ужина. Род предоставил Хаттону распоряжаться и велел завтра же отправляться в путь. Хотя холод стоял невыносимый, рыцарь помнил о своем обещании Розамонд вернуться, пусть и ночью. Ему и в голову не пришло поступить иначе. Он оставил в Першоре вместо себя Гриффина, но ответственность за безопасность Розамонд — чересчур тяжелая ноша для одного оруженосца. В замке полно обозленных слуг, которым слишком долго позволяли своевольничать.
Он успел приехать в Першор еще до полуночи. Растер Стиджиена и повел в небольшое стойло, устланное соломой. Подкладывая коню сена, он одобрительно оглядывал полутемную конюшню. Нос лучше всяких глаз подсказывал, что его приказ выполнен.
Гриффин, ожидавший господина, сопроводил его в комнату, где горел огонь, на постели лежало чистое белье, а на столе стоял кувшин с вином. Как раз в этом Род больше всего сейчас нуждался. Он узнал, что пропавших лошадей вернули, что все на удивление спокойно, а Даймок надежно заперт в каморке за кладовой. Указав на стопку счетных книг, оруженосец удалился.
Род стащил сапоги и тяжелый кожаный камзол и протянул руки к огню. Почувствовав, что немного согрелся, он налил себе вина. Взгляд упал на книги, и Род, взяв одну, отнес к очагу. Вот допьет вино и просмотрит книгу, хотя прекрасно представляет, что там увидит.
Неожиданно за стеной раздался душераздирающий вопль, от которого мороз прошел по коже. Род мгновенно узнал голос Розамонд и, сжимая рукоять клинка, ринулся на помощь.
Но в спальне никого не оказалось, кроме его невесты. Голова ее металась по подушке, волосы спутались, ночная рубашка сбилась до бедер. Роджер сел на край кровати и схватил девушку за плечи.
— Розамонд, проснись, милая, у тебя дурной сон!
Она вздрогнула, широко раскрыла полные ужаса глаза и издала еще один пронзительный вопль. Темный силуэт, нависший над ней, отсекал свет свечей, горевших в углу комнаты, и она, охваченная страхом, принялась отчаянно сопротивляться, пытаясь выцарапать ему глаза. Род стиснул ее руки.
— Розамонд, это я, Род!
Тихий ласковый голос постепенно проник в ее сознание.
— Де Лейберн?! — поразилась она.
В комнату ворвалась Нэн, но остановилась как вкопанная, увидев странную сцену.
— Кровь Христова, что вы с ней творите, сэр Роджер?! Хотите взять силой?
— Ей просто приснился страшный сон. Я сам позабочусь о Розамонд. Можешь идти спать.
— А… как она… — нерешительно начала Нэн. — Розамонд, ты согласна?
— Все… в порядке…
Дрожащий голос не слишком убедил служанку, но у сэра Роджера был такой властный, не допускавший возражений вид, что бедняжке волей-неволей пришлось уйти, оставив молодых людей одних.
— Расскажи, что тебя пугает?
Девушка покачала головой. Сил осталось только на то, чтобы отчаянно цепляться за него. Ощутив, как она трепещет, Род крепче прижал ее к себе. Интуиция подсказывала ему не добиваться ответа — в эту минуту ей нужны лишь его тепло и надежность. Он слышал стук ее сердца, чувствовал, как вздымаются пышные груди, в ушах звучало прерывистое дыхание. Аромат юного тела, гладкость кожи и трогательная беспомощность вернее всякого афродизьяка пробудили в нем неукротимое желание, но Роджер решительно подавил его.
Оказавшись в неразрывном кольце мужских рук, Розамонд постепенно успокоилась и стала дышать ровнее. Мало того, вдруг поняла, что никогда еще не ощущала такого покоя и всеобъемлющего душевного равновесия. Кажется, этот человек способен защитить ее от любых невзгод. Мысль показалась заманчивой, и ей захотелось навсегда остаться в его объятиях. Тепло Рода согревало ее заледеневшую душу, и ей вдруг захотелось рассказать о своих кошмарах. Кто знает, может, Род сумеет навсегда стереть их из памяти?
— Я… я все время вижу один и тот же сон, — прошептала она.
— Поделись со мной, — попросил он, гладя ее растрепавшиеся волосы.
Под ее щекой мерно билось его сердце. Теперь она не боялась говорить о своей тайне.
— Меня топчет конь. Всегда один и тот же. У всадника нет лица, но я знаю, что он темен. Однако больше всего я страшусь коня… Он гигантский, черный и стремится раздавить меня. — Ее вновь затрясло от пережитого ужаса. — Я холодею от страха, зная, что всадник будет преследовать меня до конца… но все же отчаянно пытаюсь увернуться от страшных копыт… Бегу быстрее и быстрее, задыхаюсь и, кажется, вот-вот лишусь сознания, но все напрасно. Оглядываюсь и вижу вздыбленного коня… Я кричу и качусь под копыта…
Род умел слушать, и именно поэтому у многих возникала потребность исповедаться ему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Розамонд любила яркие тона. Рассеянно погладив алые прикроватные занавеси и теплое одеяло из гусиного пуха, она еще раз мысленно поблагодарила леди Элеонору за совет взять с собой белье и постельные принадлежности.
Повинуясь внутреннему импульсу, девушка подошла к окну в неясном порыве увидеть де Лейберна, но, кроме мрака и звезд на небе, ничего не рассмотрела. Она легла в постель и стала перебирать в памяти невероятные события прошедшего дня. Розамонд не помнила, чтобы раньше падала в обморок, и не могла объяснить, почему это произошло. Почему она позволила ночному безумию взять, над собой верх при свете дня?
Неужели всему виной чрезмерные волнения и усталость? Устрашающий вороной конь стал воплощением ее страха. Если ей удастся его побороть, сны, в которых она летит под копыта обезумевшего жеребца, вероятно, прекратятся.
Постепенно веки отяжелели. Розамонд медленно погружалась в сон, когда откуда-то послышались тихие раскаты. Гром? В такую пору? Нет, для грозы слишком холодно. Скорее… Да, это грохот копыт по замерзшей земле, приближающийся с каждой минутой. Волна ледяного ужаса окатила Розамонд, стиснула горло…
Обитатели Вустера восторженно встретили Роджера де Лейберна. Замок всегда был королевской твердыней, где он и Эдуард принимали молодых баронов из приграничных земель. В прошлом году многие бароны постарше умерли, оставив земли и титулы сыновьям, а те были почти одних лет с принцем.
Из огромного штата слуг сэр Роджер выделил дюжину самых надежных — им предстояло навести порядок в Першоре. Кроме того, он отыскал опытных распорядителей, которым можно было поручить надзор за фермами арендаторов, а также хорошо обученных стражей и конюхов. На место Даймока он назначил человека по имени Хаттон, служившего ранее помощником вустерского управителя. Род пообещал, что жена Хаттона, Лиззи, станет старшей экономкой, главной над всеми служанками. Польщенная Лиззи помогла ему отобрать мебель из обширных кладовых замка.
К тому времени как телеги были нагружены, подошло время ужина. Род предоставил Хаттону распоряжаться и велел завтра же отправляться в путь. Хотя холод стоял невыносимый, рыцарь помнил о своем обещании Розамонд вернуться, пусть и ночью. Ему и в голову не пришло поступить иначе. Он оставил в Першоре вместо себя Гриффина, но ответственность за безопасность Розамонд — чересчур тяжелая ноша для одного оруженосца. В замке полно обозленных слуг, которым слишком долго позволяли своевольничать.
Он успел приехать в Першор еще до полуночи. Растер Стиджиена и повел в небольшое стойло, устланное соломой. Подкладывая коню сена, он одобрительно оглядывал полутемную конюшню. Нос лучше всяких глаз подсказывал, что его приказ выполнен.
Гриффин, ожидавший господина, сопроводил его в комнату, где горел огонь, на постели лежало чистое белье, а на столе стоял кувшин с вином. Как раз в этом Род больше всего сейчас нуждался. Он узнал, что пропавших лошадей вернули, что все на удивление спокойно, а Даймок надежно заперт в каморке за кладовой. Указав на стопку счетных книг, оруженосец удалился.
Род стащил сапоги и тяжелый кожаный камзол и протянул руки к огню. Почувствовав, что немного согрелся, он налил себе вина. Взгляд упал на книги, и Род, взяв одну, отнес к очагу. Вот допьет вино и просмотрит книгу, хотя прекрасно представляет, что там увидит.
Неожиданно за стеной раздался душераздирающий вопль, от которого мороз прошел по коже. Род мгновенно узнал голос Розамонд и, сжимая рукоять клинка, ринулся на помощь.
Но в спальне никого не оказалось, кроме его невесты. Голова ее металась по подушке, волосы спутались, ночная рубашка сбилась до бедер. Роджер сел на край кровати и схватил девушку за плечи.
— Розамонд, проснись, милая, у тебя дурной сон!
Она вздрогнула, широко раскрыла полные ужаса глаза и издала еще один пронзительный вопль. Темный силуэт, нависший над ней, отсекал свет свечей, горевших в углу комнаты, и она, охваченная страхом, принялась отчаянно сопротивляться, пытаясь выцарапать ему глаза. Род стиснул ее руки.
— Розамонд, это я, Род!
Тихий ласковый голос постепенно проник в ее сознание.
— Де Лейберн?! — поразилась она.
В комнату ворвалась Нэн, но остановилась как вкопанная, увидев странную сцену.
— Кровь Христова, что вы с ней творите, сэр Роджер?! Хотите взять силой?
— Ей просто приснился страшный сон. Я сам позабочусь о Розамонд. Можешь идти спать.
— А… как она… — нерешительно начала Нэн. — Розамонд, ты согласна?
— Все… в порядке…
Дрожащий голос не слишком убедил служанку, но у сэра Роджера был такой властный, не допускавший возражений вид, что бедняжке волей-неволей пришлось уйти, оставив молодых людей одних.
— Расскажи, что тебя пугает?
Девушка покачала головой. Сил осталось только на то, чтобы отчаянно цепляться за него. Ощутив, как она трепещет, Род крепче прижал ее к себе. Интуиция подсказывала ему не добиваться ответа — в эту минуту ей нужны лишь его тепло и надежность. Он слышал стук ее сердца, чувствовал, как вздымаются пышные груди, в ушах звучало прерывистое дыхание. Аромат юного тела, гладкость кожи и трогательная беспомощность вернее всякого афродизьяка пробудили в нем неукротимое желание, но Роджер решительно подавил его.
Оказавшись в неразрывном кольце мужских рук, Розамонд постепенно успокоилась и стала дышать ровнее. Мало того, вдруг поняла, что никогда еще не ощущала такого покоя и всеобъемлющего душевного равновесия. Кажется, этот человек способен защитить ее от любых невзгод. Мысль показалась заманчивой, и ей захотелось навсегда остаться в его объятиях. Тепло Рода согревало ее заледеневшую душу, и ей вдруг захотелось рассказать о своих кошмарах. Кто знает, может, Род сумеет навсегда стереть их из памяти?
— Я… я все время вижу один и тот же сон, — прошептала она.
— Поделись со мной, — попросил он, гладя ее растрепавшиеся волосы.
Под ее щекой мерно билось его сердце. Теперь она не боялась говорить о своей тайне.
— Меня топчет конь. Всегда один и тот же. У всадника нет лица, но я знаю, что он темен. Однако больше всего я страшусь коня… Он гигантский, черный и стремится раздавить меня. — Ее вновь затрясло от пережитого ужаса. — Я холодею от страха, зная, что всадник будет преследовать меня до конца… но все же отчаянно пытаюсь увернуться от страшных копыт… Бегу быстрее и быстрее, задыхаюсь и, кажется, вот-вот лишусь сознания, но все напрасно. Оглядываюсь и вижу вздыбленного коня… Я кричу и качусь под копыта…
Род умел слушать, и именно поэтому у многих возникала потребность исповедаться ему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91