Господи, она едва ли не впервые в жизни чувствует себя желанной!
Проезжая через буковую рощу, они вспугнули семейство ланей и потревожили лесных птиц. Добравшись до первой фермы, Род спешился и снял Розамонд с седла. Девушка, не привыкшая к мужскому вниманию, нашла его поступок чрезвычайно галантным.
На всех шести фермах арендаторы смертельно испугались посетителей, и у Розамонд едва не разрывалось сердце, когда она видела вопящих, стремящихся спрятаться детей. Оборванные, тощие селяне трудились с рассвета до темноты, недоедали и недосыпали.
Пока Хаттон определял, сколько материалов потребуется для ремонта жилищ и хозяйственных построек, де Лейберн разговаривал с людьми. Очевидно, ему уже не раз приходилось встречаться с арендаторами, и Розамонд была искренне благодарна ему за помощь. Она слушала душераздирающие истории, и каждая оказывалась трагичнее предыдущей. Выяснилось, что овцы дали в этом году больше шерсти, чем в прошлом, однако бедняги, настригшие эту шерсть, голодали. Даймок, которому безнаказанность развязала руки, повесил фермера, осмелившегося забрать тушку павшего ягненка и поделиться мясом с соседями. Двенадцатилетнего мальчишку избили до смерти за охоту в лесах Першора.
После первого же подобного рассказа Роджер де Лейберн повернулся к Розамонд и спросил, не хочет ли она сама судить Даймока. Когда она согласилась,» он посоветовал ей выслушать арендаторов завтра. В большом зале.
— Господин мой, лучше, если ты будешь их расспрашивать. Они слишком напуганы, чтобы вручить свою судьбу женщине, даже если эта женщина — владелица Першора.
Де Лейберн велел всем прийти и свидетельствовать против управителя, пообещав, что воздаст преступнику по справедливости, если арендаторы будут присутствовать на судилище.
— Пожалуйста, приходите и приводите детей, — обратилась Розамонд к женщинам. — Когда суд закончится, вы сможете поужинать с нами.
На обратном пути Род не смог скрыть своего восхищения.
— Ты молодец, Розамонд! Все правильно сделала!
— О, я недостойна похвал! Подумать только, столько лет забывала о них, оставляя во власти негодяя и вора!
— Никаких угрызений совести! Они бесполезны — не оживят мертвых, не наполнят животы живых, но могут убить счастье.
Зато Алисе де Клар само понятие «совесть» было незнакомо. Она запахнула плащ собольего меха, подбитый красным бархатом, и улыбнулась скакавшему рядом свекру, Ричарду Глостеру. Она и в самом деле неплохо к нему относилась — именно такой человек способен удовлетворить ее женское тщеславие. Правда, особым умом он не отличался, зато был нетерпелив и вспыльчив. Алиса старалась никогда не задевать его и не давала повода сорвать на ней гнев. Кроме того, его непомерному тщеславию льстило внимание красивой невестки из королевского рода.
— Мне всегда казалось, что Симон де Монфор завидует вашему положению первого пэра Англии.
— В самом деле? — удивился Глостер.
— Его честолюбию нет пределов. Он стремится подчинить себе баронов, но теперь еще задумал влиять на вас и принца Эдуарда.
— Не стоит забивать свою прелестную головку политикой, дорогая.
— О, я и не собираюсь, господин мой! Просто не хочу, чтобы вы попали в немилость к королю.
Теперь, когда семена посеяны, можно сменить тему, решила Алиса. Рано или поздно Ричард вспомнит об этом разговоре.
— Не хочешь остановиться на ночь в Першоре? — спросил Глостер. — Он принадлежит моей юной родственнице Розамонд Маршал, а поскольку именно я назначил тамошнего управителя, нас ждет теплый прием.
— Я бы предпочла сразу поехать в Глостер, господин. Знаете, ваша маленькая кузина с первого взгляда меня невзлюбила.
Ричард кивнул, одобряя решимость невестки остаться в седле.
— Возможно, причина такой холодности — Роджер де Лейберн. Он бесстыдно флиртует с тобой, Алиса.
Она ответила неприкрыто манящим взглядом.
— И не только он. Почти все мужчины флиртуют со мной. Согласитесь, во французских женщинах есть нечто такое, против чего не может устоять никто.
— Ты лакомый кусочек, Алиса, ничего не скажешь. Клянусь, даже король почти влюблен в тебя. Знаю, каким тяжким испытанием была твоя супружеская жизнь с мальчишкой. Но Гилберту скоро шестнадцать, и, думаю, он достаточно взрослый, чтобы наконец осуществить ваш брак, — ухмыльнулся Ричард. — Гилберт нуждается в наследнике, Алиса. Ты не заставишь меня слишком долго дожидаться внука, милочка?
Алису едва не передернуло. Рыжий Гилберт с его пылким нравом был для нее сущим проклятием. На свете жил только один человек, которому она хотела бы родить сына, — ее кузен, принц Эдуард. Беда в том, что он слишком умен и, хотя обожал их постельные игры, ни разу не пролил в нее своего семени. Ничего, при следующей встрече, возможно, она заставит его забыть о предосторожности.
— Самое мое заветное желание — подарить вам и Гилберту наследника для Глостера, и как можно скорее, господин мой, — заверила Алиса, кутаясь в плащ и думая об алмазах и изумрудах, которые потребует в награду за согласие произвести на свет наследника де Кларов. Подумать только, она рискует красотой и стройностью ради сопливого младенца! Раньше она об этом и не помышляла, но теперь сообразила, что если Глостер получит внука, Рыжий Гилберт сразу станет лишним в ее игре. — Алиса одарила свекра сияющей улыбкой. — Я желаю провести Рождество в Вестминстере, в уютных покоях своего отца, господин мой. Когда забеременею, придется заказывать новый гардероб, а единственное место в королевстве, где есть портнихи-француженки, — это Лондон. Вы не будете слишком возражать, если я немного побалую себя, прежде чем стать матерью, Ричард? — Она кокетливо надула губки. Вряд ли хоть один мужчина смог бы отказать ей!
В полдень арендаторы Першора вместе с семьями потянулись в замок. Суд происходил в обеденном зале, и Роджер посоветовал Розамонд заодно позвать всех слуг. Пусть те, кто помогал и потакал тирану Даймоку, увидят, что на свете есть справедливость и за всяким преступлением неминуемо следует наказание.
Когда все собрались, де Лейберн велел Гриффину привести Даймока, а потом вместе с Розамонд внимательно выслушал жалобы арендаторов. Список обид оказался так длинен, что сердце Розамонд все больше ожесточалось против бывшего управителя. Слушая обвинения крестьянина, сын которого был повешен Даймоком лишь за то, что осмелился поймать в лесу кролика, Розамонд невольно поискала глазами мать мальчика. В этот момент она поняла, что способна без всяких колебаний повесить управителя. Ясно, почему женщины предоставляют принимать подобные решения мужчинам — власть и право накладывают немалую ответственность.
Розамонд не стала дожидаться, пока сэр Роджер вынесет приговор, и, поднявшись, обратилась к Даймоку:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Проезжая через буковую рощу, они вспугнули семейство ланей и потревожили лесных птиц. Добравшись до первой фермы, Род спешился и снял Розамонд с седла. Девушка, не привыкшая к мужскому вниманию, нашла его поступок чрезвычайно галантным.
На всех шести фермах арендаторы смертельно испугались посетителей, и у Розамонд едва не разрывалось сердце, когда она видела вопящих, стремящихся спрятаться детей. Оборванные, тощие селяне трудились с рассвета до темноты, недоедали и недосыпали.
Пока Хаттон определял, сколько материалов потребуется для ремонта жилищ и хозяйственных построек, де Лейберн разговаривал с людьми. Очевидно, ему уже не раз приходилось встречаться с арендаторами, и Розамонд была искренне благодарна ему за помощь. Она слушала душераздирающие истории, и каждая оказывалась трагичнее предыдущей. Выяснилось, что овцы дали в этом году больше шерсти, чем в прошлом, однако бедняги, настригшие эту шерсть, голодали. Даймок, которому безнаказанность развязала руки, повесил фермера, осмелившегося забрать тушку павшего ягненка и поделиться мясом с соседями. Двенадцатилетнего мальчишку избили до смерти за охоту в лесах Першора.
После первого же подобного рассказа Роджер де Лейберн повернулся к Розамонд и спросил, не хочет ли она сама судить Даймока. Когда она согласилась,» он посоветовал ей выслушать арендаторов завтра. В большом зале.
— Господин мой, лучше, если ты будешь их расспрашивать. Они слишком напуганы, чтобы вручить свою судьбу женщине, даже если эта женщина — владелица Першора.
Де Лейберн велел всем прийти и свидетельствовать против управителя, пообещав, что воздаст преступнику по справедливости, если арендаторы будут присутствовать на судилище.
— Пожалуйста, приходите и приводите детей, — обратилась Розамонд к женщинам. — Когда суд закончится, вы сможете поужинать с нами.
На обратном пути Род не смог скрыть своего восхищения.
— Ты молодец, Розамонд! Все правильно сделала!
— О, я недостойна похвал! Подумать только, столько лет забывала о них, оставляя во власти негодяя и вора!
— Никаких угрызений совести! Они бесполезны — не оживят мертвых, не наполнят животы живых, но могут убить счастье.
Зато Алисе де Клар само понятие «совесть» было незнакомо. Она запахнула плащ собольего меха, подбитый красным бархатом, и улыбнулась скакавшему рядом свекру, Ричарду Глостеру. Она и в самом деле неплохо к нему относилась — именно такой человек способен удовлетворить ее женское тщеславие. Правда, особым умом он не отличался, зато был нетерпелив и вспыльчив. Алиса старалась никогда не задевать его и не давала повода сорвать на ней гнев. Кроме того, его непомерному тщеславию льстило внимание красивой невестки из королевского рода.
— Мне всегда казалось, что Симон де Монфор завидует вашему положению первого пэра Англии.
— В самом деле? — удивился Глостер.
— Его честолюбию нет пределов. Он стремится подчинить себе баронов, но теперь еще задумал влиять на вас и принца Эдуарда.
— Не стоит забивать свою прелестную головку политикой, дорогая.
— О, я и не собираюсь, господин мой! Просто не хочу, чтобы вы попали в немилость к королю.
Теперь, когда семена посеяны, можно сменить тему, решила Алиса. Рано или поздно Ричард вспомнит об этом разговоре.
— Не хочешь остановиться на ночь в Першоре? — спросил Глостер. — Он принадлежит моей юной родственнице Розамонд Маршал, а поскольку именно я назначил тамошнего управителя, нас ждет теплый прием.
— Я бы предпочла сразу поехать в Глостер, господин. Знаете, ваша маленькая кузина с первого взгляда меня невзлюбила.
Ричард кивнул, одобряя решимость невестки остаться в седле.
— Возможно, причина такой холодности — Роджер де Лейберн. Он бесстыдно флиртует с тобой, Алиса.
Она ответила неприкрыто манящим взглядом.
— И не только он. Почти все мужчины флиртуют со мной. Согласитесь, во французских женщинах есть нечто такое, против чего не может устоять никто.
— Ты лакомый кусочек, Алиса, ничего не скажешь. Клянусь, даже король почти влюблен в тебя. Знаю, каким тяжким испытанием была твоя супружеская жизнь с мальчишкой. Но Гилберту скоро шестнадцать, и, думаю, он достаточно взрослый, чтобы наконец осуществить ваш брак, — ухмыльнулся Ричард. — Гилберт нуждается в наследнике, Алиса. Ты не заставишь меня слишком долго дожидаться внука, милочка?
Алису едва не передернуло. Рыжий Гилберт с его пылким нравом был для нее сущим проклятием. На свете жил только один человек, которому она хотела бы родить сына, — ее кузен, принц Эдуард. Беда в том, что он слишком умен и, хотя обожал их постельные игры, ни разу не пролил в нее своего семени. Ничего, при следующей встрече, возможно, она заставит его забыть о предосторожности.
— Самое мое заветное желание — подарить вам и Гилберту наследника для Глостера, и как можно скорее, господин мой, — заверила Алиса, кутаясь в плащ и думая об алмазах и изумрудах, которые потребует в награду за согласие произвести на свет наследника де Кларов. Подумать только, она рискует красотой и стройностью ради сопливого младенца! Раньше она об этом и не помышляла, но теперь сообразила, что если Глостер получит внука, Рыжий Гилберт сразу станет лишним в ее игре. — Алиса одарила свекра сияющей улыбкой. — Я желаю провести Рождество в Вестминстере, в уютных покоях своего отца, господин мой. Когда забеременею, придется заказывать новый гардероб, а единственное место в королевстве, где есть портнихи-француженки, — это Лондон. Вы не будете слишком возражать, если я немного побалую себя, прежде чем стать матерью, Ричард? — Она кокетливо надула губки. Вряд ли хоть один мужчина смог бы отказать ей!
В полдень арендаторы Першора вместе с семьями потянулись в замок. Суд происходил в обеденном зале, и Роджер посоветовал Розамонд заодно позвать всех слуг. Пусть те, кто помогал и потакал тирану Даймоку, увидят, что на свете есть справедливость и за всяким преступлением неминуемо следует наказание.
Когда все собрались, де Лейберн велел Гриффину привести Даймока, а потом вместе с Розамонд внимательно выслушал жалобы арендаторов. Список обид оказался так длинен, что сердце Розамонд все больше ожесточалось против бывшего управителя. Слушая обвинения крестьянина, сын которого был повешен Даймоком лишь за то, что осмелился поймать в лесу кролика, Розамонд невольно поискала глазами мать мальчика. В этот момент она поняла, что способна без всяких колебаний повесить управителя. Ясно, почему женщины предоставляют принимать подобные решения мужчинам — власть и право накладывают немалую ответственность.
Розамонд не стала дожидаться, пока сэр Роджер вынесет приговор, и, поднявшись, обратилась к Даймоку:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91