Роджер в изнеможении прикрыл глаза. Два умнейших и самых могущественных человека в стране на его глазах разорвали дружбу. Он хотел бы принять сторону графа Симона, потому что тот, как человек прямой и неподкупный, намеревался бороться против несправедливости и бед, причиненных стране бессильным монархом. Но его долг — служить Эдуарду. К тому же де Монфор не станет уважать перебежчика.
На обратном пути Эдуард Плантагенет и Роджер де Лейберн не обменялись ни словом. Оба были погружены в невеселые мысли. Принц строил планы на будущее, управитель же думал о более земных вещах. Он представлял, в какое отчаяние придет Розамонд, узнав о ссоре принца с де Монфором, ее любимым опекуном.
Роджер долго мучился, прежде чем решил, что в его интересах как можно дольше держать жену в неизвестности.
Розамонд вернулась в кладовую Виндзорского замка за драконовым семенем — травой, предохраняющей от зачатия. Самое главное, чтобы не узнала Нэн: как большинство женщин, она считала стремление уберечься от беременности большим грехом. Нельзя сказать, что Розамонд не хотела ребенка, но она боялась родить малыша, а потом потерять. Лучше с самого начала избегать риска!
Выкупавшись, она надела светло-зеленое нижнее платье. В нем она показалась себе такой женственной, что решила обойтись без темно-зеленой туники. Открыв сундучок с драгоценностями, она сразу увидела кельтскую гривну. До сих пор Розамонд ее не носила, но сейчас великолепный изумруд словно подмигивал ей, и к тому же Роджер будет доволен, увидев на ней свой подарок.
Подойдя к окну, она заметила принца и Роджера, въезжавших в Нижний двор. К ним уже бежали конюхи. За ними мчались оруженосцы. Они принялись что-то горячо втолковывать господам, и все четверо направились в башню. Розамонд позвала слугу и велела принести ужин для себя и сэра Роджера, а сама зажгла душистые свечи и принялась ждать.
Однако прошло не менее часа, прежде чем она услышала шаги. Подбежав к порогу, Розамонд нетерпеливо распахнула дверь, но увидела только слугу с подносом. Пришлось набраться терпения и гадать, не случилось ли чего.
Наконец он пришел, и в первую минуту Розамонд показалось, что все беды мира обрушились на плечи мужа. Когда же он увидел ее, его лицо просветлело. Розамонд не двигалась, маня его взглядом. Роджер шагнул к очагу и коснулся сначала ее волос, золотых в отблеске пламени, потом зеленого камня.
— Ты так прекрасна, что у меня дух захватывает.
— Прости за прошлую ночь. Гриффин сказал, ты не остался на праздник. Роджер, я стараюсь поверить в тебя…
Роджер едва сдержал тяжелый вздох. Она выбрала не тот день!
— Не воображай меня святым, Розамонд, потому что перед тобой дьявол!
— Я приказала принести ужин.
Роджер с трудом выдавил улыбку.
— Ты хорошая жена… утоляешь все мои аппетиты…
Он коснулся ее губ губами и, когда она приникла к нему, крепко поцеловал.
Они сели у очага, поставив перед собой огромный поднос. Подняв серебряные крышки, Роджер принялся за пирог с голубями, жареную оленину и йоркширский пудинг. Когда он потянулся к артишокам, Розамонд рассмеялась:
— Я думала, что-то неладно, но, судя по тому, как ты голоден, видно, ошиблась.
— Ты чересчур проницательна, любовь моя. Я ем только потому, что у меня крошки не было во рту со вчерашнего дня. Артишоки — хорошие афродизьяки, — поддразнил он. — Не желаешь попробовать?
Она взглянула на него сквозь полуопущенные ресницы:
— Как насчет вина?
И без того возбужденный, Роджер ощутил, что его плоть напряглась, когда он вспомнил о том, как она умащивала вином соски.
— Вино не афродизьяк, оно просто притупляет сознание, согревает кровь и заставляет забыть о скромности, — сказал он.
— Я не знала, что таково действие вина… думала, это ты так умело меня соблазняешь.
— А я не знал, что ты способна так ловко льстить! Снова пытаешься меня соблазнить?
Розамонд покачала головой:
— Нет, мне нравится, когда это делаешь ты…
Он обжег ее страстным взглядом. Глаза его скользнули к ее груди, и Розамонд заметила, как его губы сжались.
Она ощутила, как внизу живота запылал огонь. Род вытер руки салфеткой и обошел вокруг стола, и она задрожала, зная, что муж сейчас коснется ее.
Он приподнял ее и опустился на стул, так что она оказалась у него на коленях, жар его твердых бедер начал проникать через тонкую ткань платья.
Его нетерпеливые пальцы скользнули под юбку и погладили белоснежную кожу.
— У кого самые длинные, самые красивые ноги в мире? — прошептал Род.
— У меня, — застенчиво пробормотала Розамонд.
— А у кого между стройными ножками спрятан золотой клад?
— У меня, — выдохнула она, когда он накрыл ладонью ее холмик.
— А кто отыщет это сокровище? — поддразнил он.
— Оно зарыто глубоко и достанется только самому храброму. — Сунув руки под его камзол, чтобы погладить грудь, она нащупала пергамент. — Неудивительно, что ты нашел его сразу: у тебя есть карта, дьявол ты этакий!
Род мысленно проклял себя. Он совсем забыл о письме! Розамонд развернула записку и с радостной улыбкой стала читать.
— Ты был в Дарем-Хаусе? Спасибо, Род, ты такой заботливый. Все время думаешь обо мне.
О, как она ошибалась! В его мыслях царили обман, двуличие, хитрость… хорошо, что он в .совершенстве постиг искусство притворства!
Роджер взял записку и небрежно положил на поднос.
— Не пытайся отвлечь меня от грешных мыслей!
— Я не сдамся без борьбы, — прошептала она.
— Подобные обещания лишь разжигают мой пыл, — хрипловато засмеялся он, готовый предаваться любовным играм хоть всю ночь.
Он спустил Розамонд на пол, поставил туда же поднос и медленно снял камзол и рубашку. Потом стащил с жены платье, посадил ее на стол и устроился между ее шелковистыми бедрами.
— Род!
Род отстегнул гульфик, и его распаленная плоть восстала во всем великолепии.
— Подходящее прозвище, не так ли? — Он запустил пальцы в ее волосы и завладел губами. — Какой сладостный аромат…
— А от тебя пахнет сандаловым деревом и… жеребцом, что возбуждает куда сильнее любых артишоков.
— Я провел в седле почти весь день.
— Бедный Род, сумеешь выдержать последнюю скачку?
Он одарил ее широкой улыбкой.
— Если я помогу тебе взобраться на рыбака, можешь погонять меня хоть до утра.
— Когда-то я заявила, что непокорные молодые жеребцы нуждаются в хлысте. Не боитесь меня, господин?
— Боюсь. Боюсь, что потеряю разум, сердце и душу, зачарованный твоим колдовством.
— Я жажду твоей силы и власти, а не сердца, господин.
— Не стоит недооценивать меня, Розамонд. Боюсь, ты совершаешь ошибку.
Она провела пальцами по заросшему щетиной лицу мужа и, к своему удивлению, поняла, что даже сейчас находит его неотразимо привлекательным.
Подведя руки под ее мягкую попку, Род насадил Розамонд на свой жаждущий клинок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91