Ги выбежал из опочивальни и отыскал Николя.
— Отправляйся в Окстед и сиди там! — прогремел он. — Через несколько дней мы едем в Лондон. Но чтобы до тех пор я тебя здесь не видел! И прихвати этого проклятого сакса Эдварда. Я по горло сыт юнцами, спятившими от любви!
Леди Эдела только что кончила прибираться в своих небольших покоях, когда услышала вежливый стук в дверь. На пороге стоял Хью Монроз, придерживая свою руку, замотанную в тряпицу.
— Вы поранились? — тревожно спросила она.
— Порезал руку, когда чистил оружие. Она так и будет кровоточить, пока ее не зашьют. Я хотел попросить вас: не будете ли вы так любезны сделать это, Эдела?
— Конечно. Входите и садитесь. Я сейчас достану нитки и иголку.
Вид у Хью был подавленный.
— Я подумал, что вы, наверное, не захотите больше видеть меня после того, что произошло вчера вечером.
— Хью, не нужно быть таким чувствительным. С каждым может случиться подобное, — любезно ответила она.
— Со мной такого еще никогда не бывало! — поклялся он.
— Тогда, возможно, то была моя вина. Я не очень соблазнительна, — призналась она.
— Еще как соблазнительны! Я просто не смог. Мое мужское достоинство опозорено!
— А теперь посидите тихо — я посмотрю вашу руку.
Эдела сняла повязку и промыла рану. Рана была ужасной, но Хью даже не вздрогнул, пока Эдела протирала ее соком папоротника, который предохраняет от заражения. Осторожно сдвинув края пореза, она стала зашивать его — протаскивая нить сквозь мясо сначала с одной стороны, потом с другой. Игла делала маленькие, аккуратные стежки. Хью ни разу не поморщился.
— Что за чепуху вы сказали насчет вашего опозоренного мужского достоинства? Я считаю вас очень храбрым воином.
Хью усадил Эделу к себе на колени. Он целовал ее до тех пор, пока она не стала вырываться.
— Хью, среди бела дня! — говорила она протестующе.
— Дайте мне проверить себя! — умолял Хью. Ее пришлось долго уговаривать, а тем временем его страсть разгоралась все сильнее. И вот Эдела сдалась. Как только Хью оказался рядом с ней в постели, мужество его обмякло, и он опозорился во второй раз.
— Хью, для меня это не имеет значения. Мне эти вещи никогда не доставляли особого удовольствия. Клянусь вам, милорд, для меня это ровно ничего не значит!
— Зато для меня значит! — жестко возразил Хью. — Обещайте мне, что никому не расскажете об этом! — потребовал он.
— Хью, как могла такая мысль прийти вам в голову? — возмутилась она.
— Простите, Эдела. Спасибо, что зашили мне рану.
Он оделся и ушел, стараясь держаться как можно достойнее. А Эдела решила, что ей непременно надо побывать у Мораг.
Войдя в хижину старухи, Эдела удивилась. Беспорядка там уже не было и стало гораздо чище. С соломенной крыши свисали какие-то сохнущие травы, и там же, болтая сама с собой, сидела Обжора. Когда бы не было здесь сороки, Эдела решила бы, что зашла не в ту хижину.
— Мне нужно поворожить, Мораг.
— Ворожить мне запретили. Вы-то должны бы знать, какие порядки завели норманны, — это ведь ни для кого не секрет.
— Ах, Мораг, а я принесла тебе славный, выдержанный сыр! Может, ворожба и не понадобится. Просто посоветуешь какую-нибудь травку.
— Вы все ищете чего-нибудь такого, что умерило бы мужскую похоть?
— Нет! — быстро отозвалась Эдела. — Мне нужно что-то такое, что возбудило бы похоть.
Старуха рассмеялась, раскачиваясь взад-вперед на своем табурете.
— Мораг, это совсем не смешно! — смутившись, жалобно проговорила леди Эдела.
— Смешно! Смешно! Вы разве не помните веревку, на которую навязали узлов и спрятали в опочивальне? Отыщите ту веревку, развяжите узлы — и конец всем вашим морокам.
— Вы опустошили церковь и наши дома! — сказала Лили укоризненно.
— Вильгельму нужны деньги. Нельзя быть королем с пустыми сундуками, — коротко ответил Ги.
— Вот, возьмите мой пояс! — сердито предложила она, срывая его с себя. — Он золотой, а больше мне нечего вам предложить.
Подойдя к ней, он ласково повязал пояс вокруг ее бедер.
— Вы можете предложить мне многое, — нежно сказал он. — Я испробовал все, даже силу. Лили, почему вы не хотите стать моей?
Ее ресницы почти прикасались к щекам, когда она прошептала:
— Но ведь вы не сказали… ничего не сказали мне… о любви.
Ги охватило страшное волнение. Подхватив Лили на руки, он сел к огню и начал укачивать ее, приговаривая:
— О моя красавица, я тебя обожаю!.. Смеясь, он ласкал ее взором своих лучистых зеленых глаз. Взяв прядь золотых волос Лили, Ги накрутил ее на пальцы жестом собственника.
— У тебя самые чудесные волосы, которые я когда-либо видел!.. Мне хочется гладить их, играть ими… Любимая, ты меня околдовала! Твой образ стоит передо мной и днем, и ночью. Красота твоя просто преследует меня. Как смогу я тебя оставить? — Он прикоснулся губами к ее векам. — Я жажду тебя, и жажда эта неутолима. Когда ты здесь, в комнате, меня все время тянет подойти к тебе близко-близко, а едва я оказываюсь рядом с тобой, меня охватывает неодолимое желание коснуться, потрогать тебя. Здесь и здесь… — Он взял ее грудь в свою ладонь, ласково погладил ее. — Когда я слышу твой голос и смех, я тут же возбуждаюсь, и мне все равно, что это могут заметить. Твой запах так действует на мои чувства, что я почти ощущаю твой вкус.
Он нашел ее губы, поцелуй был медленным и долгим; потом его жаркие, жадные губы скользнули по ее шее и вверх, за ухо.
— До встречи с тобой какой-то голос все время говорил мне: «Это не она».
От его близости Лили охватил восторг. Она поняла, что горячо любима.
— Как я жажду держать тебя в объятиях всю ночь!
В голосе Ги было столько желания, что она задрожала. Отвернув лицо, Лили теснее прижалась к нему. Он почувствовал, что она отзывается на его призыв. Его объятия стали сильнее, по жилам пробежал огонь. Лили же казалось, что ее тело тает, сливаясь с его телом.
Ги видел Лили нагой очень недолго, когда пытался взять ее силой; теперь сердце его глухо забилось при мысли о том, что она позволит его рукам раздеть ее и радостно ласкать ее красивое тело. Ги снял с нее платье и сказал словами царя Соломона:
— «И аромат твоих одежд подобен аромату кедра ливанского…»
Дождь бил в оконные ставни, в щели задувал ветер, но они забыли обо всем. Его властные руки стащили с нее последнюю одежду, и у него дух захватило, когда она встала перед ним, укрытая только своими волосами цвета червонного золота. Он наполнил обе горсти этим золотом и поднес их к лицу, чтобы узнать, каковы они на ощупь, на вкус и как они пахнут. Потом отбросил волосы с ее плеч за спину, и ее груди предстали взору его горящих глаз.
— Не двигайся, — хрипло приказал Ги, нетерпеливо сбрасывая с себя одежду.
Лили протянула пальчик, чтобы потрогать темные густые волосы на его груди, потом пробежала руками по плотным мышцам его рук и плеч.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74