— Я мог бы утонуть в твоих глазах каждый раз, когда ты просто смотришь на меня, — прошептал он, наклонившись к ее щеке, а потом поцеловал ее и продолжал целовать, пока она едва не лишилась сознания. Теперь он был совершенно уверен в том, что страсть пробуждается в ней. Скоро она будет готова отдаться ему, и он испытывал сильнейшее удовольствие, когда доводил ее до головокружения.
Она была соткана из противоречий: своевольная, вспыльчивая, дерзкая — и все-таки он ощущал и ее невинность, неопытность и уязвимость. Ей удавалось быть одновременно и обольстительной женщиной, и трогательным ребенком.
Хокхерст пронзительно свистнул, и лодочник подвел свое суденышко к небольшому пирсу.
— Куда вы меня везете?
— Ты обещала побывать со мной в Темз-Вью. После того как ты увидишь мое жилище, я хотел бы кое о чем тебя попросить.
Сняв свой короткий плащ, Шейн набросил его на плечи Сабби. Вечер был теплым, но от речной прохлады она могла продрогнуть, а он… он хотел защищать и охранять ее. Он сидел, крепко и властно прижимая ее к себе, она молча прильнула к его боку, и он шептал ласковые слова, ощущая губами великолепную пелену ее растрепавшихся волос. В Шейне нарастало возбуждение, и кровь стучала в висках.
Если сегодня она скажет «да», то еще до рассвета он сможет назвать ее своей.
Темз-Вью находился недалеко от садов Кью-Гарденз, так что путь был коротким. Они вышли на пирс, поднялись по береговой лестнице и, миновав нарядные лужайки, вошли в дом. К этому часу все слуги уже спали — бодрствовал лишь один человек.
— Сабби, милая, это Барон. На корабле он и врач, и священник. На суше он для меня ближе, чем моя собственная тень.
Она протянула руку, которую этот человек в полумонашеском одеянии почтительно пожал обеими руками.
— Барон не говорит, — объяснил Хок.
Она улыбнулась:
— Он говорит глазами.
Он показал ей свое гнездо, желая, чтобы она полюбила этот дом так же, как и он.
Огромный вестибюль был обставлен скупо и строго. К нему примыкала зала, предназначенная для приема гостей. Хок провел Сабби через кухню, где они запустили пальцы в миску со взбитой сметаной; потом он показал ей изысканную обеденную залу, библиотеку и роскошные комнаты для уединения и отдыха. В слабом свете немногочисленных канделябров трудно было понять, какого цвета ткани обтягивают стены комнаты и мебель, но одно было несомненно; безупречный вкус сквозил в убранстве каждой комнаты этого дома.
Наверху он подвел ее к дверям ванной комнаты, а затем небрежным взмахом руки показал, где располагаются комнаты для слуг. После этого они вошли в хозяйскую спальню. Тут каждый с первого взгляда сумел бы определить, что это комната мужчины. Стены были обтянуты темно-красным сафьяном. Светлый персидский ковер отличался необычным орнаментом каймы. На полу перед мраморным камином были разбросаны шкуры рысей и волков. Ряд окон занимал всю ширину одной из стен, и отсюда далеко просматривалась река, а на каменной скамье под окном были набросаны меха и бархатные подушки. Плотные драпировки защищали от сквозняков массивную кровать.
Он привлек ее к себе и спросил, глядя ей в лицо:
— Сабби, ты могла бы быть здесь счастлива?
«Я с ума схожу от любви», — думала она в полнейшем замешательстве.
Он мог слышать шелест ее нижних юбок и вдыхать аромат ее тела — и каждая его частичка отзывалась на ее присутствие.
— Сабби, любимая, я хочу, чтобы ты приходила сюда, ко мне, всегда, когда ты только сможешь улизнуть из дворца.
— Вы приглашаете меня стать вашей любовницей? Метрессой — так, кажется, это называется?
Он скрипнул зубами:
— Я не хочу причинять урон твоей чести.
Но обстоятельства складываются так, что я не могу предложить тебе ничего, кроме этого.
— Вы имеете в виду королеву? — небрежно поинтересовалась она.
— Нет, черт меня подери, я имею в виду то, что я женат. Это тайна, которую я прошу тебя не разглашать. Это брак лишь по названию и ничего не значит для меня, — пылко заверил он ее.
Последние слова вернули ее к действительности. Уж она-то лучше, чем кто-либо другой, знала, что их брак для него — пустое место, но услышать такое признание от него самого, да еще именно тогда, когда он предлагает ей греховное сожительство… Да, такое признание мигом излечило ее от любви.
— Сабби, дорогая, у тебя будет карт-бланш. Ты знаешь, что это означает?
— Это означает все, что я захочу, — продемонстрировала она свои познания. — Я смогу иметь сто платьев? — спросила она для пробы.
— Конечно, — уверил он ее.
— Ключи от одного из ваших складов?
— Утром они будут лежать у тебя на подушке.
— Документ на право владения этим домом или другим, равноценным?
— Да, — пообещал он. — У меня много поместий, — тебе будет предоставлена возможность выбирать.
— В Ирландии тоже? — продолжала она допрос.
Впервые он заколебался.
— У меня есть земля в Ирландии, но это дикое, Богом забытое место. Тебе оно ни к чему.
— Значит, это и есть предел того, что мне дозволено иметь?
— Милая, клянусь тебе, это не предел, — заявил он.
Он был ею околдован. Он мог чувствовать токи их обоюдного влечения: он разбирался в женщинах. Проклятье, она так его распалила, что он готов был и душу ей отдать. Руки у него напряглись, а губы прижались к неотразимо-сладостному рту, который оказался дразняще-близко. И пока она отдавалась во власть первым ощущениям поцелуя, его опытные руки скользнули к ней под юбку: он не в силах был удержаться, он должен был ощутить атласную кожу ее бедер — там, где кончались ее шелковые чулки.
Дрожь пронизала ее тело, когда она почувствовала, что его пальцы еще на дюйм приблизились к намеченной им цели. От его дерзкого маневра у нее перехватило дыхание. Сабби знала: если она скажет «да», он в ту же минуту возьмет ее — здесь, в этой кровати!
Взглянув на него, она живо представила себе, как осыпает поцелуями его тело, и от одной лишь мысли об этом едва не лишилась чувств. Но ведь он не из тех, кто ценит легкую добычу… Вот и пусть подождет и помучается!
Она не позволит этому могущественному надменному лорду думать, что ее так просто заполучить.
— Прошу тебя, милая… — взмолился он.
Судорожно вздохнув — должен же он понять, какой горячий отклик порождает в ней все то, что вытворяют его руки, — она твердо отстранила эти желанные руки, закинула волосы за плечи и высокомерно обронила:
— Вы слишком спешите, милорд. Я подумаю о вашем предложении, но это все, что я могу обещать.
Она отступила на шаг, пытаясь укрыться от взгляда его потемневших глаз, но он резко и безжалостно сжал ее плечо.
— Когда пойдешь сегодня спать, посмотри на этот синяк.
Она улыбнулась… в душе. Она сумела его ранить — иначе ему не понадобилось бы причинять боль ей.
Встретившись во дворце, они оба держались так, словно почти не были знакомы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100