Сабби вышла из-за стола, и остальные последовали ее примеру. Когда Фиц помогал Джорджиане подняться с кресла, она бросила через плечо:
— Я решила на весь зимний сезон перебраться в Хокхерст-Мэнор. Это всего лишь сорок миль пути… Я была бы рада вашему обществу, если, конечно, деревня не нагоняет на вас смертельную скуку.
Он галантно отозвался:
— В вашем обществе, миледи, я никогда не соскучусь. Не удивляйтесь, если я пойму ваши слова буквально и действительно заеду повидать вас.
Она искоса взглянула на него так, что у него дух перехватило.
— Сделайте милость, приезжайте, — пригласила она.
Барон откланялся под тем предлогом, что ему пора уходить, но на самом деле он намеревался переодеться и поспеть вовремя, чтобы сопровождать Шейна в Ирландию. Если бы он прикрывал друга с тыла в злосчастную ночь, когда тот встречался с О'Нилом, Шейн не получил бы ужасную рану в бок, которая едва не стала смертельной.
Поднимаясь по лестнице, Сабби услышала доносящийся с площадки перед подъездом звук шагов и предоставила отцу, матери и сыну возможность без помех насладиться редким удовольствием побыть вместе.
— Хью! — ахнула Джорджиана, узнав резкие крупные черты О'Нила.
Он окинул неодобрительным взглядом ее нарядное платье с глубоким вырезом, бриллиантовое ожерелье и кружевной веер, которым она так грациозно обмахивалась; но цветущая полнокровная женщина, украсившая себя этими финтифлюшками, ни в малой степени не утратила в его глазах своего очарования.
Как ни странно, Шейн больше не боялся оставить их лицом к лицу. Каждый из них был хозяином своей жизни — им и решать, как быть дальше.
— Пойду переоденусь. Через полчаса буду готов, — сказал Шейн, оставляя их наедине.
Сабби была удивлена, обнаружив, что Шейн последовал за ней наверх. Удивлена и обрадована. По крайней мере, это означало, что кое-какую власть над ним она имеет. Подняв брови, она холодно заметила:
— Я думала, мы уже попрощались.
— Богом клянусь, Сабби, из-за тебя можно рехнуться. Зачем ты возводишь между нами барьеры? Хочешь посмотреть, как я их стану крушить?
— Это ты ставишь барьеры! Ты в любую минуту можешь сорваться с места, и я до последнего момента ничего об этом не буду знать. А когда ты возвращаешься и тебе требуется, чтобы я согрела тебе постель, ты считаешь, что можешь поманить меня мизинцем — и я тут же прибегу?
— Ты ведешь себя как сварливая жена. Жена мне отнюдь не требуется. Одна уже у меня есть, припоминаешь? — глумливо поинтересовался он.
— Об этом прежде всего должен помнить ты! Да при твоей-то заботе о ней она давно могла отдать Богу душу!
Доведенный до белого каления, он воздел руки к небесам:
— Вот я и дождался! Теперь моя любовница изображает мою жену.
Она прижала ко рту ладонь — чего доброго, у нее вырвется признание, что она и есть его жена. Во что бы то ни стало она должна приберечь в рукаве этот козырь — приберечь до того момента, когда раскрытие тайны сможет принести ей наибольшую выгоду.
Двумя крупными шагами он приблизился к ней вплотную. Она довела его до предела. Он грубо прижал ее к себе и наградил прощальным поцелуем, не оставляющим сомнений насчет того, кто здесь хозяин. Почувствовав, как начинает понемногу ослабевать ее сопротивление, он высокомерно бросил:
— Когда вернусь, пошлю за тобой слугу.
Сабби так и осталась с открытым ртом.
«Да провались ты к черту в пекло, Хокхерст», — мысленно возопила она.
На верхней площадке лестницы Шейна ожидал Барон. Снизу доносились голоса, и оба, не сговариваясь, прислушались.
— Ты куда больше похожа на англичанку, чем на ирландку, женщина! Вроде вашей королевы — проводишь слишком много времени на охоте, раскатываешь верхом, сидишь за картами, сплетничаешь с глупыми бабенками и просаживаешь монеты на побрякушки. — Он шагнул к ней и бесцеремонно схватил за плечо. — А я все равно хочу тебя, лапушка. Возвращайся-ка ты со мной в Ирландию!
Джорджиана невольно сравнивала его с другим — с тем, кто провел с ней рядом минувший вечер.
Тот, кто стоял перед ней сейчас, не утратил грубой привлекательности самца. Но она острее, чем прежде, ощущала отталкивающую сторону его натуры — злобную, самодовольную потребность повелевать. Жажда власти разрослась в нем настолько, что была уже почти сродни безумию. Он вбил себе в голову, что должен стать королем Ирландии, взойти на ирландский трон, и не намерен был соглашаться на меньшее или задумываться: кем или чем придется пожертвовать. Теперь она понимала, что и сама внесла свою лепту в эту череду жертв. Она отдала ему Шейна, полагая, что такого замечательного сына он будет заботливо пестовать, а вышло наоборот. Он безжалостно использовал Шейна для достижения собственных целей и намеревался использовать в будущем. Только смерть могла положить этому конец, и она горячо молилась, чтобы дело не завершилось столь плачевно.
— Нет, Хью, — сказала она спокойно. — Мне нравятся мои побрякушки. Я слишком стара, чтобы отказаться от своих привычек и удобств, променяв их на существование в нагромождении бесплодных скал, которое ты называешь Дунганнон. Ты можешь уделить женщине лишь малую кроху любви. Тебя гораздо сильнее волнуют кланы, которые ты желаешь объединить, — твои Мак-Гайры, О'Хара, О'Донны, О'Салливены и О'Рурки.
Он еще раз злобно уставился на ее бриллиантовое ожерелье.
— Блудница вавилонская! — прошипел он.
— Мы готовы, — послышался звучный голос с порога.
Джорджиана облегченно вздохнула, когда, подняв глаза, увидела Шейна и Барона, одетых в черные плащи для предстоящего путешествия.
Глава 15
Сабби была приятно удивлена тем, что Кейт Эшфорд не стала слишком уж сильно распекать ее за долгое отсутствие. Где пропадала племянница — об этом Кейт и понятия не имела, зато чертовски хорошо представляла, с кем та проводила время. На самом деле Кейт просто почувствовала облегчение: Сабби вернулась вовремя, чтобы помочь ей при переезде в Уайтхолл. Весь двор гудел от сплетен: обсуждалась последняя размолвка между Эссексом и Елизаветой. По словам тетушки, все поголовно сейчас заключали пари насчет того, чем кончится ссора. Большинство джентльменов утверждали, что верх возьмет королева; самые проницательные из дам ставили на Эссекса.
В конечном счете королева всегда ему уступала.
Кейт Эшфорд получила от королевы указание доставить в Уайтхолл десять новых платьев, специально сшитых для зимнего сезона.
Сабби работала не покладая рук, стоя на четвереньках в продуваемой сквозняками гардеробной Виндзорского дворца, набивая конским волосом и шерстью рукава платьев. Все рукава были с прорезями и с узорами из драгоценных камней — помять такой рукав ничего не стоило. Сабби изобрела хитроумный способ, как укладывать платье в коробку, чтобы потом его можно было вынуть не помяв, почти без единой морщинки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100