Тогда спрошу по-другому. У тебя были месячные?
Джонти помрачнела, заканчивая вытираться полотенцем и надевая ночную рубашку. Ее начинало возмущать любопытство Тилли. Но что-то подсказало ей подсчитать. Когда она поняла, что у нее уже давно не было месячных, она вся побледнела. Глазами, полными слез, дрожащих на ресницах, она посмотрела на Тилли, молча умоляя ее сказать, что это не так.
Но Джонти не услышала этих слов, когда подруга обняла ее дрожащее тело. И пока она плакала, уткнувшись в костлявое плечо, Тилли осторожно сказала:
— Я знаю, что здесь с тобой ничего не случилось. Кто-нибудь изнасиловал тебя на ранчо?
Джонти захотелось закричать: «Не изнасиловал в прямом смысле этого слова, Тилли. Он изнасиловал мой мозг сладкими словами, искусно ласкал мое тело руками и губами. Это было насилие над чувствами».
Не успела Джонти начать рассказывать Тилли, что это было не насилие, и что она была желанным партнером, как в дверь, соединяющую кухню и пивную, постучали, и Ла Тор позвал:
— Это я, Джонти. Открой дверь.
— Тилли, не открывай дверь! — Джонти вцепилась в тощую руку.
— Мне придется, девочка моя. Он знает, что мы не спим.
Стук повторился, только зазвучал громче, и Тилли заспешила на кухню.
Джонти пыталась успокоиться, перестать дрожать, но она обезумела от открытия, которое только что сделала. У нее под сердцем билась новая жизнь, жизнь, зародившаяся от беспечного человека. И таким же сильным был страх перед тем, что подумает о ней дядя Джим.
Будет ли он с презрением смотреть на нее, узнав, что она потеряла невинность?
Когда Ла Тор вышел в комнату, она вытирала мокрые от слез глаза. Тилли закрыла за ним дверь. Он тут же заметил красные глаза и распухшие губы.
— Джонти, — Ла Тор нахмурился и поспешно подошел к ней. — Что случилось? Почему ты плачешь?
— Пустяки, дядя Джим, — Джонти попыталась улыбнуться. — Я просто устала. Сегодня мне пришлось обслужить слишком много посетителей.
— Извини, милая, — в голосе Ла Тора послышалось раскаяние. — Я не подумал о том, что у тебя слишком трудная работа. Я пришлю кого-нибудь на помощь тебе и Тилли.
Беспокойство омрачило лицо Тилли. «Что случилось с глупой девчонкой? Неужели она не понимает, что не сможет долго скрывать большой живот? Неизбежного не избежать». Тилли глубоко вздохнула.
— У Джонти будет ребенок, Джим.
Лицо Ла Тора побледнело, как будто его ударили в живот. Втянув воздух, пошатываясь, он тяжело опустился на край кровати.
— Да уж, этой проститутке не понадобилось много времени, чтобы понять, что ты — женщина, да? — он говорил, как бы раздумывая, вслух.
Пока Джонти едва сдерживала слезы, вновь навернувшиеся на глаза, а Тилли пыталась узнать, кто этот развратник, Джим снова вскочил на ноги.
— Я убью этого ублюдка, — взревел он, нервно шагая по комнате. — Я поскачу на ранчо и воткну ему нож в сердце.
С протестующим возгласом Джонти подскочила к нему и ухватилась за руку.
— Нет, дядя Джим, пожалуйста! Ты не должен убивать его! В конце концов, он — отец этого ребенка, которого я ношу в себе.
Она не посмела добавить, что, несмотря ни на что, она по-прежнему любит отца ребенка.
Ла Тор пристально смотрел на нежное лицо, так похожее на лицо ее матери, и ему самому захотелось зарыдать. Он сцепил руки и поклялся самому себе, что в отличии от женщины, родившей ему дочь, Джонти будет при нем, и он поможет ей все это преодолеть. Он привлек к себе Джонти и обнял ее.
— Я не стану убивать его, — Ла Тор прижался подбородком к ее голове. — Но если он придет сюда, разыскивая тебя, я отделаю его так, что он сам захочет умереть.
Джонти слабо усмехнулась.
— Я не против. Я бы сама это сделала, если бы у меня хватило сил.
Ла Тор и Тилли улыбнулись друг другу. Взгляд Тилли говорил: «Яблоко от яблони недалеко падает».
Джим взял с кровати старое фланелевое платье и протянул Джонти.
— Надень его, дорогая, и пойдем на кухню. Нам надо кое-что обсудить.
Когда Джонти и Ла Тор сели за стол, Тилли сняла с плиты теплый кофейник и слегка потрясла его. Услышав плеск воды, она достала три чашки и, разлив кофе, села рядом с Джонти.
Ла Тор не терял времени.
— Тилли, — начал он, — завтра ты возьмешь на себя обязанности Джонти. А ты, Джонти, начнешь готовить вещи. Ты умеешь шить? — Джонти кивнула, и он продолжил: — Завтра утром сходи в главный универмаг и купи все безделушки, которые необходимы для женщины, и фланели, чтобы нашить ребенку одежды.
Он встал.
— Я хочу, чтобы ты и Джонни уехали до полудня. На днях, когда меня не было, я купил небольшое ранчо и хочу, чтобы вы с Джонни переехали туда.
Ла Тор ушел, оставив Тилли и Джонти в недоумении смотреть друг на друга. Ну и поворот взял сегодняшний вечер! В глазах Джонти отражались оттенки разнообразных эмоций. Все ее мечты осуществились, но меньше, чем через восемь месяцев, она станет матерью.
— Ну, этот вечер полон сюрпризов, правда, милая? — Тилли встала и собрала пустые чашки.
— Несомненно, — Джонти слабо улыбнулась. — У меня все еще кружится голова, а сердце готово выпрыгнуть из груди, — она встала. — Надо собирать вещи.
Тилли взяла шаль и набросила на плечи.
— Пока я отыщу Лайтфута, ты составь список вещей, которые тебе понадобятся в новом доме.
Джонти кивнула.
— Когда ты вернешься, то поможешь мне обдумать, что купить из одежды, — она изнуренно улыбнулась. — Я не слишком-то много знаю о женской… беременности.
Было уже за полночь, когда Джонти и Тилли легли спать. Тилли довольно-таки долго разыскивала Лайтфута. Она обошла около полдюжины пивных, и только потом вспомнила, что индейцам не наливали ликеров.
В конце концов, она обнаружила его в конюшне, спокойно беседовавшего с другими индейцами. Она очень уважала друга Джонти и не стала стыдить его перед друзьями.
Когда Лайтфут подошел к ней, она объяснила, для чего искала его. Возвращаясь в пивную, Тилли пошла рядом с ним. Это было привилегией только Джонти — ходить рядом с высоким, гордым индейцем. И даже впереди него, если ей так хотелось.
Джонти не потребовалось много времени, чтобы собрать вещи, которые она возьмет с собой завтра. Вначале она упаковала рубашки и брюки для себя и Немии, которую решила взять с собой, затем, раздраженно собрав остальное, сунула все в свою маленькую печку, пробормотав: «Я не буду больше носить эти тряпки».
Немия проснулась от того, что хлопнула дверца печки. Джонти села на край постели и объяснила, что они завтра покидают «Конец пути».
— Тебе понравится ранчо, которое купил дядя Джим, Немия. Ты наберешься там сил и выздоровеешь.
В глазах болезненной женщины промелькнул страх.
— Там будем только ты и я?
Джонти погладила длинные черные волосы, успокаивая ее.
— Не бойся, Немия, с нами поедет Джонни, тебе больше не надо беспокоится о Понче.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
Джонти помрачнела, заканчивая вытираться полотенцем и надевая ночную рубашку. Ее начинало возмущать любопытство Тилли. Но что-то подсказало ей подсчитать. Когда она поняла, что у нее уже давно не было месячных, она вся побледнела. Глазами, полными слез, дрожащих на ресницах, она посмотрела на Тилли, молча умоляя ее сказать, что это не так.
Но Джонти не услышала этих слов, когда подруга обняла ее дрожащее тело. И пока она плакала, уткнувшись в костлявое плечо, Тилли осторожно сказала:
— Я знаю, что здесь с тобой ничего не случилось. Кто-нибудь изнасиловал тебя на ранчо?
Джонти захотелось закричать: «Не изнасиловал в прямом смысле этого слова, Тилли. Он изнасиловал мой мозг сладкими словами, искусно ласкал мое тело руками и губами. Это было насилие над чувствами».
Не успела Джонти начать рассказывать Тилли, что это было не насилие, и что она была желанным партнером, как в дверь, соединяющую кухню и пивную, постучали, и Ла Тор позвал:
— Это я, Джонти. Открой дверь.
— Тилли, не открывай дверь! — Джонти вцепилась в тощую руку.
— Мне придется, девочка моя. Он знает, что мы не спим.
Стук повторился, только зазвучал громче, и Тилли заспешила на кухню.
Джонти пыталась успокоиться, перестать дрожать, но она обезумела от открытия, которое только что сделала. У нее под сердцем билась новая жизнь, жизнь, зародившаяся от беспечного человека. И таким же сильным был страх перед тем, что подумает о ней дядя Джим.
Будет ли он с презрением смотреть на нее, узнав, что она потеряла невинность?
Когда Ла Тор вышел в комнату, она вытирала мокрые от слез глаза. Тилли закрыла за ним дверь. Он тут же заметил красные глаза и распухшие губы.
— Джонти, — Ла Тор нахмурился и поспешно подошел к ней. — Что случилось? Почему ты плачешь?
— Пустяки, дядя Джим, — Джонти попыталась улыбнуться. — Я просто устала. Сегодня мне пришлось обслужить слишком много посетителей.
— Извини, милая, — в голосе Ла Тора послышалось раскаяние. — Я не подумал о том, что у тебя слишком трудная работа. Я пришлю кого-нибудь на помощь тебе и Тилли.
Беспокойство омрачило лицо Тилли. «Что случилось с глупой девчонкой? Неужели она не понимает, что не сможет долго скрывать большой живот? Неизбежного не избежать». Тилли глубоко вздохнула.
— У Джонти будет ребенок, Джим.
Лицо Ла Тора побледнело, как будто его ударили в живот. Втянув воздух, пошатываясь, он тяжело опустился на край кровати.
— Да уж, этой проститутке не понадобилось много времени, чтобы понять, что ты — женщина, да? — он говорил, как бы раздумывая, вслух.
Пока Джонти едва сдерживала слезы, вновь навернувшиеся на глаза, а Тилли пыталась узнать, кто этот развратник, Джим снова вскочил на ноги.
— Я убью этого ублюдка, — взревел он, нервно шагая по комнате. — Я поскачу на ранчо и воткну ему нож в сердце.
С протестующим возгласом Джонти подскочила к нему и ухватилась за руку.
— Нет, дядя Джим, пожалуйста! Ты не должен убивать его! В конце концов, он — отец этого ребенка, которого я ношу в себе.
Она не посмела добавить, что, несмотря ни на что, она по-прежнему любит отца ребенка.
Ла Тор пристально смотрел на нежное лицо, так похожее на лицо ее матери, и ему самому захотелось зарыдать. Он сцепил руки и поклялся самому себе, что в отличии от женщины, родившей ему дочь, Джонти будет при нем, и он поможет ей все это преодолеть. Он привлек к себе Джонти и обнял ее.
— Я не стану убивать его, — Ла Тор прижался подбородком к ее голове. — Но если он придет сюда, разыскивая тебя, я отделаю его так, что он сам захочет умереть.
Джонти слабо усмехнулась.
— Я не против. Я бы сама это сделала, если бы у меня хватило сил.
Ла Тор и Тилли улыбнулись друг другу. Взгляд Тилли говорил: «Яблоко от яблони недалеко падает».
Джим взял с кровати старое фланелевое платье и протянул Джонти.
— Надень его, дорогая, и пойдем на кухню. Нам надо кое-что обсудить.
Когда Джонти и Ла Тор сели за стол, Тилли сняла с плиты теплый кофейник и слегка потрясла его. Услышав плеск воды, она достала три чашки и, разлив кофе, села рядом с Джонти.
Ла Тор не терял времени.
— Тилли, — начал он, — завтра ты возьмешь на себя обязанности Джонти. А ты, Джонти, начнешь готовить вещи. Ты умеешь шить? — Джонти кивнула, и он продолжил: — Завтра утром сходи в главный универмаг и купи все безделушки, которые необходимы для женщины, и фланели, чтобы нашить ребенку одежды.
Он встал.
— Я хочу, чтобы ты и Джонни уехали до полудня. На днях, когда меня не было, я купил небольшое ранчо и хочу, чтобы вы с Джонни переехали туда.
Ла Тор ушел, оставив Тилли и Джонти в недоумении смотреть друг на друга. Ну и поворот взял сегодняшний вечер! В глазах Джонти отражались оттенки разнообразных эмоций. Все ее мечты осуществились, но меньше, чем через восемь месяцев, она станет матерью.
— Ну, этот вечер полон сюрпризов, правда, милая? — Тилли встала и собрала пустые чашки.
— Несомненно, — Джонти слабо улыбнулась. — У меня все еще кружится голова, а сердце готово выпрыгнуть из груди, — она встала. — Надо собирать вещи.
Тилли взяла шаль и набросила на плечи.
— Пока я отыщу Лайтфута, ты составь список вещей, которые тебе понадобятся в новом доме.
Джонти кивнула.
— Когда ты вернешься, то поможешь мне обдумать, что купить из одежды, — она изнуренно улыбнулась. — Я не слишком-то много знаю о женской… беременности.
Было уже за полночь, когда Джонти и Тилли легли спать. Тилли довольно-таки долго разыскивала Лайтфута. Она обошла около полдюжины пивных, и только потом вспомнила, что индейцам не наливали ликеров.
В конце концов, она обнаружила его в конюшне, спокойно беседовавшего с другими индейцами. Она очень уважала друга Джонти и не стала стыдить его перед друзьями.
Когда Лайтфут подошел к ней, она объяснила, для чего искала его. Возвращаясь в пивную, Тилли пошла рядом с ним. Это было привилегией только Джонти — ходить рядом с высоким, гордым индейцем. И даже впереди него, если ей так хотелось.
Джонти не потребовалось много времени, чтобы собрать вещи, которые она возьмет с собой завтра. Вначале она упаковала рубашки и брюки для себя и Немии, которую решила взять с собой, затем, раздраженно собрав остальное, сунула все в свою маленькую печку, пробормотав: «Я не буду больше носить эти тряпки».
Немия проснулась от того, что хлопнула дверца печки. Джонти села на край постели и объяснила, что они завтра покидают «Конец пути».
— Тебе понравится ранчо, которое купил дядя Джим, Немия. Ты наберешься там сил и выздоровеешь.
В глазах болезненной женщины промелькнул страх.
— Там будем только ты и я?
Джонти погладила длинные черные волосы, успокаивая ее.
— Не бойся, Немия, с нами поедет Джонни, тебе больше не надо беспокоится о Понче.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112