Я еле выпросил у него эти сани и прекрасно доехал. Завтра мне нужно их вернуть.
— О, значит, ты останешься ночевать! — Джонти опять обняла его.
— Почему бы и нет, — Джим дернул ее за нос. — Если ты найдешь мне постель, Джонти.
— Ты же знаешь, что для тебя всегда найдется место. Ты можешь спать на моей кровати.
Ла Тор откинул голову и засмеялся.
— Представляю, как я буду лежать в твоей мягкой кровати, а ты будешь спать на полу. Как раз у меня в санях спальный мешок.
Он прошел дальше в комнату и приветливо улыбнулся Немии, которая в смущении стояла неподалеку.
— Ты хорошо выглядишь, Немия, — потом оглянулся вокруг. — А где Джонни?
Джонти хихикнула.
— Ты можешь поверить в то, что он рубит для нас рождественское дерево? — она поспешила поставить на плиту кофейник. — Можешь представить, что нам с Немией пришлось выслушать, — она похлопала рукой по спинке стула. — Садись и выпей чашечку кофе, пока он вернется.
— У меня в санях есть несколько вещей, которые я бы хотел принести, — сказал Ла Тор и вышел на улицу.
Джонти с радостью стелила дяде Джиму постель. Ему понадобилось дважды выходить, чтобы принести «несколько» вещей. Пакеты, большие и маленькие, круглые и квадратные, теперь лежали под рождественским деревом.
А каким удовольствием было украшать дерево после ужина. Джонти сунула руки в рукава толстого шерстяного халата и завязала пояс. Давно уже она не чувствовала себя такой счастливой.
Даже Джонни помогал украшать дерево, хотя Немия, весело улыбаясь, ходила за ним и все перевешивала.
Джонти опустила ноги и сунула их в отороченные мехом мокасины, все еще вспоминая вчерашний вечер.
Когда они украсили дерево, заполнив угол в комнате, все сели возле камина, слушая последние новости.
У Тилли все было прекрасно, как уверял Джонти Ла Тор.
— Она командует на кухне, как опытный сержант в армии, отдавая приказы двум мальчишкам-мексиканцам, которых я нанял ей в помощники. Они ее до смерти боятся. Старушка Дженни? С ней тоже все в порядке. По-прежнему сидит на пороге, попыхивая своей вонючей трубкой, и каждый день спрашивает у меня, когда вернется Джонти.
— Разве Тилли не кормит ее горячим ужином по вечерам? — нахмурилась Джонти.
— Кормит. — Ла Тор отлил глоток виски из стакана, стоявшего у него под рукой, потом улыбнулся Джонти. — Я думаю, что старушка, так же как и я, просто скучает по тебе.
Джонти подвинулась к нему и взяла его под руку.
— Я тоже по тебе скучаю.
Ла Тор внимательно посмотрел ей в лицо, заметив в глубине голубых глаз оттенок печали.
— Ты счастлива здесь, Джонти? — спросил он. — Ты чувствуешь себя одиноко на этом ранчо, заваленном снегом? — он хотел спросить, скучает ли она по этому негодяю-ранчеру, но не стал. Чем меньше говорить о нем, тем лучше.
Джонти поспешно ответила, что чувствует себя абсолютно счастливой и никогда не унывает, что Джонни и Немия — прекрасная компания для нее. Она никогда не призналась бы, что жутко тоскует по Корду.
Джонти тихо подошла к большой фигуре, завернутой в одеяла, и присела рядом с ней на корточки. Она с нежностью посмотрела на любимое лицо, грубые черты которые смягчились во время сна. Джонти очень нежно любила этого человека. Он был ей как отец, хотя у нее в жизни его не было, и она не знала, что это такое.
Джонти вздрогнула, так как бездонные голубые глаза неожиданно открылись. Она подалась назад, ошеломленная, когда неподвижные губы расплылись в улыбке, потом нежно и страстно прошептали: «Клео, моя прекрасная Клео». Неужели дядя Джим перепутал ее с матерью? Она даже не подозревала о том, что он ее узнал.
Она осторожно потрясла Ла Тора за плечо.
— Это Джонти, дядя Джим.
Сонные глаза Ла Тора прояснились, и, оперевшись на локоть, он помотал головой, как будто стряхивал сон.
— Доброе утро, милая, — сказал он. — Почему ты так рано встала?
— Я хочу приготовить индейку, — она говорила шепотом, чтобы не разбудить Джонни и Немию. — Спи.
— Нет, буду вставать, — Ла Тор сбросил одеяло. — Я хочу сегодня днем поехать пораньше в город и не хочу терять время на сон, лучше побуду с тобой.
И они времени даром не теряли. Много смеха и разговоров было за завтраком, когда Джим разворачивал свертки, которые привез с собой. Он помнил обо всех. Там были: новая винтовка для Джонни с патронами и большой нож в кожаных ножнах. В глазах Джима мелькнул озорной огонек, когда он передал три свертка Немии. И хотя Лайтфут сердито смотрел, когда разворачивали свертки, Немия завизжала от радости. Там было шелковое платье, пара изящных туфель на высоких каблуках и ночная сорочка. Все ярко-красного цвета.
— Я не хочу, чтобы она была похожа на проститутку, Джим, — сердито проворчал Лайтфут и посмотрел так, как будто готов был схватить все подарки Немии и швырнуть их в огонь.
Немия улыбнулась и погладила сжатую в кулак руку Джонни.
— Немия будет надевать это только для тебя, — тихо сказала она, и он смутился от такого проявления чувств.
Больше он ничего не говорил о рождественских подарках.
Для Джонти там было теплое модное пальто, шелковый шарф, кожаные перчатки и флакончик духов.
— Я посылал девушек в Эбилен за украшениями, — пояснил Ла Тор, когда Джонти заметила, что она никогда не знала, что в Коттонвуде можно найти такие прекрасные вещи.
Когда развернули самый большой сверток, Джонти восхищенно вскрикнула. Она протянула руку и покачала красивую колыбельку.
— Какая прелесть, дядя Джим! — она погладила ладошкой мягкое крошечное одеяльце, сложенное поверх такого же маленького матраса.
— Я хотел купить пуховой, — пожаловался Ла Тор, — но Тилли сказала, что он будет слишком мягким, и косточки ребенка будут неправильно расти. Поэтому она сама его сделала. Может быть, камнями набила его старая карга.
Джонти улыбнулась, представив, какой спор, должно быть, разгорелся из-за постельки. Она посмотрела на Ла Тора, и извинилась:
— Прости, дядя Джим, но у нас ничего нет для тебя. Мы даже не предполагали, что ты доберешься сюда.
— Об этом не беспокойся, моя дорогая, — прервал он ее объяснение. — Видеть тебя и быть с тобой — для меня это самый настоящий подарок.
Индейку и гарнир съели сразу же после того, как развернули все подарки, а потом Ла Тору пришло время уезжать.
Джонти и Лайтфут проводили его на улицу, где лошадь в ожидании выбивала из-под копыт снег.
— Ну, Джонти, с Рождеством! — Ла Тор крепко обнял ее. — И береги себя. Не выходи из дома одна, без сопровождения Джонни, — в его глазах появилась грусть. — Я не хочу, чтобы ты упала и с тобой что-нибудь случилось.
Он забрался в сани и понукнул лошадь.
Джонти сквозь слезы смотрела ему вслед, пока он не исчез из вида. Тогда Джонни взял ее за руку и повел назад в дом.
Рождество прошло, наступил холодный январь, принесший с собой еще больше снега.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
— О, значит, ты останешься ночевать! — Джонти опять обняла его.
— Почему бы и нет, — Джим дернул ее за нос. — Если ты найдешь мне постель, Джонти.
— Ты же знаешь, что для тебя всегда найдется место. Ты можешь спать на моей кровати.
Ла Тор откинул голову и засмеялся.
— Представляю, как я буду лежать в твоей мягкой кровати, а ты будешь спать на полу. Как раз у меня в санях спальный мешок.
Он прошел дальше в комнату и приветливо улыбнулся Немии, которая в смущении стояла неподалеку.
— Ты хорошо выглядишь, Немия, — потом оглянулся вокруг. — А где Джонни?
Джонти хихикнула.
— Ты можешь поверить в то, что он рубит для нас рождественское дерево? — она поспешила поставить на плиту кофейник. — Можешь представить, что нам с Немией пришлось выслушать, — она похлопала рукой по спинке стула. — Садись и выпей чашечку кофе, пока он вернется.
— У меня в санях есть несколько вещей, которые я бы хотел принести, — сказал Ла Тор и вышел на улицу.
Джонти с радостью стелила дяде Джиму постель. Ему понадобилось дважды выходить, чтобы принести «несколько» вещей. Пакеты, большие и маленькие, круглые и квадратные, теперь лежали под рождественским деревом.
А каким удовольствием было украшать дерево после ужина. Джонти сунула руки в рукава толстого шерстяного халата и завязала пояс. Давно уже она не чувствовала себя такой счастливой.
Даже Джонни помогал украшать дерево, хотя Немия, весело улыбаясь, ходила за ним и все перевешивала.
Джонти опустила ноги и сунула их в отороченные мехом мокасины, все еще вспоминая вчерашний вечер.
Когда они украсили дерево, заполнив угол в комнате, все сели возле камина, слушая последние новости.
У Тилли все было прекрасно, как уверял Джонти Ла Тор.
— Она командует на кухне, как опытный сержант в армии, отдавая приказы двум мальчишкам-мексиканцам, которых я нанял ей в помощники. Они ее до смерти боятся. Старушка Дженни? С ней тоже все в порядке. По-прежнему сидит на пороге, попыхивая своей вонючей трубкой, и каждый день спрашивает у меня, когда вернется Джонти.
— Разве Тилли не кормит ее горячим ужином по вечерам? — нахмурилась Джонти.
— Кормит. — Ла Тор отлил глоток виски из стакана, стоявшего у него под рукой, потом улыбнулся Джонти. — Я думаю, что старушка, так же как и я, просто скучает по тебе.
Джонти подвинулась к нему и взяла его под руку.
— Я тоже по тебе скучаю.
Ла Тор внимательно посмотрел ей в лицо, заметив в глубине голубых глаз оттенок печали.
— Ты счастлива здесь, Джонти? — спросил он. — Ты чувствуешь себя одиноко на этом ранчо, заваленном снегом? — он хотел спросить, скучает ли она по этому негодяю-ранчеру, но не стал. Чем меньше говорить о нем, тем лучше.
Джонти поспешно ответила, что чувствует себя абсолютно счастливой и никогда не унывает, что Джонни и Немия — прекрасная компания для нее. Она никогда не призналась бы, что жутко тоскует по Корду.
Джонти тихо подошла к большой фигуре, завернутой в одеяла, и присела рядом с ней на корточки. Она с нежностью посмотрела на любимое лицо, грубые черты которые смягчились во время сна. Джонти очень нежно любила этого человека. Он был ей как отец, хотя у нее в жизни его не было, и она не знала, что это такое.
Джонти вздрогнула, так как бездонные голубые глаза неожиданно открылись. Она подалась назад, ошеломленная, когда неподвижные губы расплылись в улыбке, потом нежно и страстно прошептали: «Клео, моя прекрасная Клео». Неужели дядя Джим перепутал ее с матерью? Она даже не подозревала о том, что он ее узнал.
Она осторожно потрясла Ла Тора за плечо.
— Это Джонти, дядя Джим.
Сонные глаза Ла Тора прояснились, и, оперевшись на локоть, он помотал головой, как будто стряхивал сон.
— Доброе утро, милая, — сказал он. — Почему ты так рано встала?
— Я хочу приготовить индейку, — она говорила шепотом, чтобы не разбудить Джонни и Немию. — Спи.
— Нет, буду вставать, — Ла Тор сбросил одеяло. — Я хочу сегодня днем поехать пораньше в город и не хочу терять время на сон, лучше побуду с тобой.
И они времени даром не теряли. Много смеха и разговоров было за завтраком, когда Джим разворачивал свертки, которые привез с собой. Он помнил обо всех. Там были: новая винтовка для Джонни с патронами и большой нож в кожаных ножнах. В глазах Джима мелькнул озорной огонек, когда он передал три свертка Немии. И хотя Лайтфут сердито смотрел, когда разворачивали свертки, Немия завизжала от радости. Там было шелковое платье, пара изящных туфель на высоких каблуках и ночная сорочка. Все ярко-красного цвета.
— Я не хочу, чтобы она была похожа на проститутку, Джим, — сердито проворчал Лайтфут и посмотрел так, как будто готов был схватить все подарки Немии и швырнуть их в огонь.
Немия улыбнулась и погладила сжатую в кулак руку Джонни.
— Немия будет надевать это только для тебя, — тихо сказала она, и он смутился от такого проявления чувств.
Больше он ничего не говорил о рождественских подарках.
Для Джонти там было теплое модное пальто, шелковый шарф, кожаные перчатки и флакончик духов.
— Я посылал девушек в Эбилен за украшениями, — пояснил Ла Тор, когда Джонти заметила, что она никогда не знала, что в Коттонвуде можно найти такие прекрасные вещи.
Когда развернули самый большой сверток, Джонти восхищенно вскрикнула. Она протянула руку и покачала красивую колыбельку.
— Какая прелесть, дядя Джим! — она погладила ладошкой мягкое крошечное одеяльце, сложенное поверх такого же маленького матраса.
— Я хотел купить пуховой, — пожаловался Ла Тор, — но Тилли сказала, что он будет слишком мягким, и косточки ребенка будут неправильно расти. Поэтому она сама его сделала. Может быть, камнями набила его старая карга.
Джонти улыбнулась, представив, какой спор, должно быть, разгорелся из-за постельки. Она посмотрела на Ла Тора, и извинилась:
— Прости, дядя Джим, но у нас ничего нет для тебя. Мы даже не предполагали, что ты доберешься сюда.
— Об этом не беспокойся, моя дорогая, — прервал он ее объяснение. — Видеть тебя и быть с тобой — для меня это самый настоящий подарок.
Индейку и гарнир съели сразу же после того, как развернули все подарки, а потом Ла Тору пришло время уезжать.
Джонти и Лайтфут проводили его на улицу, где лошадь в ожидании выбивала из-под копыт снег.
— Ну, Джонти, с Рождеством! — Ла Тор крепко обнял ее. — И береги себя. Не выходи из дома одна, без сопровождения Джонни, — в его глазах появилась грусть. — Я не хочу, чтобы ты упала и с тобой что-нибудь случилось.
Он забрался в сани и понукнул лошадь.
Джонти сквозь слезы смотрела ему вслед, пока он не исчез из вида. Тогда Джонни взял ее за руку и повел назад в дом.
Рождество прошло, наступил холодный январь, принесший с собой еще больше снега.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112