Тем более что вы запретили к ним прикасаться.
Джеффри неприязненно хохотнул.
– Лучше бы не запрещал. Одному богу известно, сколько теперь мне придется за все это выложить. На все это никакого кошелька не хватит – даже королевского!
– Не думаю, что это обойдется так уж дорого, – заметила Capa.
– А я думаю, достаточно дорого, – сердито повторил Джеффри.
– Но мне просто хочется хорошо выглядеть, – понизила голос Capa. – Тем более, вы сами сказали, что у меня нет ничего достойного, кроме моего личика. Впрочем, если вы настаиваете, можно аннулировать заказ.
– Зачем же, – стиснув зубы, возразил Джеффри. – Не надо. Я как-нибудь решу этот вопрос, лишь бы вы не задерживались в моем доме.
Capa пристально посмотрела ему в лицо и покачала головой.
– Вы говорили, что я должна научиться шить и готовить, штопать и делать заготовки на зиму. Но стоит ли всему этому учиться ради мужчины, который не умеет вести себя с женщиной? Доставлять ей удовольствие и радость, а не боль.
Джеффри окинул ее взглядом.
– Таких женщин, как вы, может порадовать только модная лавка. Я видел это собственными глазами только что.
– Вежливость обычно меня тоже радует, – возразила Capa.
– Простите меня, – сказал Джеффри. – Но последние остатки вежливости я растерял в той проклятой лавке, когда исполнял роль дворецкого и вешалки для шляп!
– А также, – продолжала свою мысль Сара, – женщине всегда приятно, когда мужчина готов потратить на нее немного денег.
– Немного денег! – воскликнул Джеффри. – Да это же целое состояние!
Capa неожиданно расхохоталась:
– О господи!
– Над чем вы сейчас-то смеетесь? – хмуро спросил Джеффри.
– Милорд, – ответила Capa. – Вы все-таки добились своего. Доставили мне удовольствие.
Руки Джеффри, сжимавшие вожжи, рванулись вверх, лошади резко остановились, и Capa едва не вылетела из коляски. Джеффри смотрел на нее с нескрываемой яростью.
– Простите, милорд, – прикусила губу Capa. – Я… Я больше не буду.
Джеффри кивнул и тронул лошадей. Capa сидела молча, уставившись в спину Джеффри – высокую и прямую. Слабая улыбка показалась на ее губах.
«Сегодня был мой день, – с удовольствием подумала она. – У меня начинают отрастать крылышки!»
4
– Не верю, что она на самом деле такая плохая, – сказала Мелани и сделала глоток чая. Затем откинулась на спинку дивана, стоящего теперь гораздо ближе к камину, чем прежде, и принялась смотреть на язычки пламени.
– На самом деле она еще хуже, – сказал Джеффри. – Впрочем, ты сама все увидишь сегодня. Представь себе, она заказывала платья с такой легкостью, будто они ровным счетом ничего не стоят. Мало того, подбивала других делать то же самое.
– И ты не остановил ее? – удивленно спросила Мелани.
– Нет.
Джеффри стиснул кулаки. Вспомнил, как Capa, окруженная восторженными слушательницами, величественно возвышалась над ними и вещала… о тряпках, кружевах, страусовых перьях и тому подобной чепухе. Но при этом она говорила так самозабвенно, так горячо, что у него просто не было сил прервать ее.
– Все были настолько увлечены ее рассказами, что я решил не прерывать их беседу, опасаясь, что в противном случае они меня просто разорвут на клочки, – сказал Джеффри и рассмеялся. – По-моему, тряпки – единственная на свете вещь, в которой она по-настоящему понимает толк.
– У нее потеря памяти, – мягко напомнила Мелани. – Не может же она вспомнить все и сразу.
Джеффри покачал головой.
– О гусарских костюмах она помнит все, а сама на себе застегнуть платье не может. Забыла, что такое штопать и шить, но прекрасно помнит, куда и как нужно приделывать эти проклятые кружева и перья. А меня то и дело упрекает в невоспитанности.
– Правда? – удивилась Мелани. – Как странно. Интересно, что заставляет ее именно так думать?
– Это все потому… – начал Джеффри и замолчал. Ему очень не хотелось обсуждать этот вопрос в деталях. – Одним словом, она хочет, чтобы я потакал ей, ходил перед ней на цыпочках, рассыпался в комплиментах и позволял ей все, включая эти невозможные платья… Я готов отнести ее назад – туда, где нашел.
– Ты не сделаешь этого, – сказала Мелани. – И сам об этом знаешь.
– Назад, может быть, и не отнесу, – мрачно согласился Джеффри, – но очень хочу, чтобы она сама поскорее исчезла из моего дома.
– Это жестоко. Она одна на целом свете, да еще и без памяти. Она же совершенно беспомощна!
– Беспомощна? – воскликнул Джеффри. – Ну уж нет! Кто угодно, только не она!
Мелани пристально посмотрела ему в глаза, и Джеффри невольно отвел взгляд.
– Ты сам виноват. Слишком далеко с ней заходишь. И при этом постоянно думаешь о ней, изводишь себя. Перестань. Лучше сядь, выпей чаю.
– Вряд ли я успокоюсь от чая, – пробурчал Джеффри, но сел в кресло возле Мелани, взял со столика уже налитую чашку с дымящимся чаем и сделал несколько глотков.
Несколько минут прошло в молчании, затем Мелани нарушила его.
– Джеффри, – сказала он, – а почему бы ей не пожить у нас? Мы с мамой теперь дома, так что не будет никаких проблем.
– Нет, – покачал головой Джеффри, – пусть остается здесь. Я не собираюсь подкладывать свинью твоей матери. И без Ами у вас хватает забот. А то придет к вам в дом и примется первым делом считать звонки на стенах.
– Прости, я не поняла.
– Как-нибудь в другой раз объясню, – вздохнул Джеффри. – Одним словом, я не хочу, чтобы она теперь испортила жизнь еще и вам.
– Понятно, – сказала Мелани и тоже вздохнула. – Но я очень хотела бы хоть чем-то помочь тебе.
– Помочь? – улыбнулся Джеффри. – Помочь здесь может только чудо. Скажи, ты можешь каким-то волшебным образом изменить Ами?
Мелани ненадолго задумалась, а затем серьезно ответила:
– Возможно.
– Брось. Это невозможно, – сказал Джеффри. – Она упряма, как осел.
– Но я могу начать учить ее, – заметила Мелани. – Учить женскому мастерству – готовить, шить и так далее. Может быть, ей просто нужно напомнить, как это делается, и она станет нормальной женщиной.
Джеффри задумчиво смотрел на Мелани. Внутренний голос советовал ему отказаться, но Джеффри не послушался его и согласно кивнул. Сейчас он был готов, словно утопающий, схватиться за любую соломинку.
– Ты правда надеешься на то, что это может удасться? – спросил он.
– Конечно, – улыбнулась Мелани. – Может быть, то, что я предлагаю, и есть единственное средство, чтобы помочь Ами. Она вспомнит, как и что делается, а заодно вспомнит и о том, как важно для женщины уметь шить и готовить и насколько это важнее кружев и перьев.
– Да, – улыбнулся Джеффри. Слова Мелани заронили в его сердце искорку надежды. – Если ты возьмешься ее учить, я буду тебе бесконечно признателен.
Щеки Мелани слегка порозовели.
– Я попытаюсь.
– Попытайся. О большем я и не прошу, – сказал Джеффри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Джеффри неприязненно хохотнул.
– Лучше бы не запрещал. Одному богу известно, сколько теперь мне придется за все это выложить. На все это никакого кошелька не хватит – даже королевского!
– Не думаю, что это обойдется так уж дорого, – заметила Capa.
– А я думаю, достаточно дорого, – сердито повторил Джеффри.
– Но мне просто хочется хорошо выглядеть, – понизила голос Capa. – Тем более, вы сами сказали, что у меня нет ничего достойного, кроме моего личика. Впрочем, если вы настаиваете, можно аннулировать заказ.
– Зачем же, – стиснув зубы, возразил Джеффри. – Не надо. Я как-нибудь решу этот вопрос, лишь бы вы не задерживались в моем доме.
Capa пристально посмотрела ему в лицо и покачала головой.
– Вы говорили, что я должна научиться шить и готовить, штопать и делать заготовки на зиму. Но стоит ли всему этому учиться ради мужчины, который не умеет вести себя с женщиной? Доставлять ей удовольствие и радость, а не боль.
Джеффри окинул ее взглядом.
– Таких женщин, как вы, может порадовать только модная лавка. Я видел это собственными глазами только что.
– Вежливость обычно меня тоже радует, – возразила Capa.
– Простите меня, – сказал Джеффри. – Но последние остатки вежливости я растерял в той проклятой лавке, когда исполнял роль дворецкого и вешалки для шляп!
– А также, – продолжала свою мысль Сара, – женщине всегда приятно, когда мужчина готов потратить на нее немного денег.
– Немного денег! – воскликнул Джеффри. – Да это же целое состояние!
Capa неожиданно расхохоталась:
– О господи!
– Над чем вы сейчас-то смеетесь? – хмуро спросил Джеффри.
– Милорд, – ответила Capa. – Вы все-таки добились своего. Доставили мне удовольствие.
Руки Джеффри, сжимавшие вожжи, рванулись вверх, лошади резко остановились, и Capa едва не вылетела из коляски. Джеффри смотрел на нее с нескрываемой яростью.
– Простите, милорд, – прикусила губу Capa. – Я… Я больше не буду.
Джеффри кивнул и тронул лошадей. Capa сидела молча, уставившись в спину Джеффри – высокую и прямую. Слабая улыбка показалась на ее губах.
«Сегодня был мой день, – с удовольствием подумала она. – У меня начинают отрастать крылышки!»
4
– Не верю, что она на самом деле такая плохая, – сказала Мелани и сделала глоток чая. Затем откинулась на спинку дивана, стоящего теперь гораздо ближе к камину, чем прежде, и принялась смотреть на язычки пламени.
– На самом деле она еще хуже, – сказал Джеффри. – Впрочем, ты сама все увидишь сегодня. Представь себе, она заказывала платья с такой легкостью, будто они ровным счетом ничего не стоят. Мало того, подбивала других делать то же самое.
– И ты не остановил ее? – удивленно спросила Мелани.
– Нет.
Джеффри стиснул кулаки. Вспомнил, как Capa, окруженная восторженными слушательницами, величественно возвышалась над ними и вещала… о тряпках, кружевах, страусовых перьях и тому подобной чепухе. Но при этом она говорила так самозабвенно, так горячо, что у него просто не было сил прервать ее.
– Все были настолько увлечены ее рассказами, что я решил не прерывать их беседу, опасаясь, что в противном случае они меня просто разорвут на клочки, – сказал Джеффри и рассмеялся. – По-моему, тряпки – единственная на свете вещь, в которой она по-настоящему понимает толк.
– У нее потеря памяти, – мягко напомнила Мелани. – Не может же она вспомнить все и сразу.
Джеффри покачал головой.
– О гусарских костюмах она помнит все, а сама на себе застегнуть платье не может. Забыла, что такое штопать и шить, но прекрасно помнит, куда и как нужно приделывать эти проклятые кружева и перья. А меня то и дело упрекает в невоспитанности.
– Правда? – удивилась Мелани. – Как странно. Интересно, что заставляет ее именно так думать?
– Это все потому… – начал Джеффри и замолчал. Ему очень не хотелось обсуждать этот вопрос в деталях. – Одним словом, она хочет, чтобы я потакал ей, ходил перед ней на цыпочках, рассыпался в комплиментах и позволял ей все, включая эти невозможные платья… Я готов отнести ее назад – туда, где нашел.
– Ты не сделаешь этого, – сказала Мелани. – И сам об этом знаешь.
– Назад, может быть, и не отнесу, – мрачно согласился Джеффри, – но очень хочу, чтобы она сама поскорее исчезла из моего дома.
– Это жестоко. Она одна на целом свете, да еще и без памяти. Она же совершенно беспомощна!
– Беспомощна? – воскликнул Джеффри. – Ну уж нет! Кто угодно, только не она!
Мелани пристально посмотрела ему в глаза, и Джеффри невольно отвел взгляд.
– Ты сам виноват. Слишком далеко с ней заходишь. И при этом постоянно думаешь о ней, изводишь себя. Перестань. Лучше сядь, выпей чаю.
– Вряд ли я успокоюсь от чая, – пробурчал Джеффри, но сел в кресло возле Мелани, взял со столика уже налитую чашку с дымящимся чаем и сделал несколько глотков.
Несколько минут прошло в молчании, затем Мелани нарушила его.
– Джеффри, – сказала он, – а почему бы ей не пожить у нас? Мы с мамой теперь дома, так что не будет никаких проблем.
– Нет, – покачал головой Джеффри, – пусть остается здесь. Я не собираюсь подкладывать свинью твоей матери. И без Ами у вас хватает забот. А то придет к вам в дом и примется первым делом считать звонки на стенах.
– Прости, я не поняла.
– Как-нибудь в другой раз объясню, – вздохнул Джеффри. – Одним словом, я не хочу, чтобы она теперь испортила жизнь еще и вам.
– Понятно, – сказала Мелани и тоже вздохнула. – Но я очень хотела бы хоть чем-то помочь тебе.
– Помочь? – улыбнулся Джеффри. – Помочь здесь может только чудо. Скажи, ты можешь каким-то волшебным образом изменить Ами?
Мелани ненадолго задумалась, а затем серьезно ответила:
– Возможно.
– Брось. Это невозможно, – сказал Джеффри. – Она упряма, как осел.
– Но я могу начать учить ее, – заметила Мелани. – Учить женскому мастерству – готовить, шить и так далее. Может быть, ей просто нужно напомнить, как это делается, и она станет нормальной женщиной.
Джеффри задумчиво смотрел на Мелани. Внутренний голос советовал ему отказаться, но Джеффри не послушался его и согласно кивнул. Сейчас он был готов, словно утопающий, схватиться за любую соломинку.
– Ты правда надеешься на то, что это может удасться? – спросил он.
– Конечно, – улыбнулась Мелани. – Может быть, то, что я предлагаю, и есть единственное средство, чтобы помочь Ами. Она вспомнит, как и что делается, а заодно вспомнит и о том, как важно для женщины уметь шить и готовить и насколько это важнее кружев и перьев.
– Да, – улыбнулся Джеффри. Слова Мелани заронили в его сердце искорку надежды. – Если ты возьмешься ее учить, я буду тебе бесконечно признателен.
Щеки Мелани слегка порозовели.
– Я попытаюсь.
– Попытайся. О большем я и не прошу, – сказал Джеффри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79