Ведь она потеряла память. Ей нужно время, чтобы постепенно все вспомнить.
– Начинаю в этом сомневаться, – возразил Джеффри. – Она слишком быстро учится тому, чему ей хочется научиться… Или просто делает вид, что вспоминает, а на самом деле все прекрасно помнит.
– Довольно! – резко сказала Capa и поднялась с дивана. – Хватит с меня! Я давно смирилась с тем, что в этом доме передо мною не извиняются за грубость, но новых оскорблений я больше не потерплю. Прошу простить меня.
Она вылетела прочь из гостиной так быстро, что Джеффри не успел и рта раскрыть. Он стоял посреди комнаты, и вид у него был достаточно глупый.
Мелани осуждающе посмотрела на Джеффри.
– Как это жестоко, – сказала она.
– Может быть, – согласился Джеффри, подходя к Мелани. – Впрочем, все к лучшему. По крайней мере, она перестанет таскать мои рубашки.
– Не понимаю, – сказала Мелани.
– Неважно, – ответил он. – Неважно.
– Ну что ж, – Мелани встала. – Мне, пожалуй, пора домой.
Джеффри поймал ее укоряющий взгляд.
– И ты тоже? – спросил он. – Ты тоже осуждаешь меня?
– И я тоже. Ты слишком многого требуешь от Ами. Она, как мне кажется, старается изо всех сил, а ты не даешь ей ни единого шанса.
Джеффри ничего не ответил, и Мелани покинула гостиную в полной тишине. Оставшись один, он окинул взглядом кучу испорченной одежды на полу. Белый платок с его инициалами и пунцовой розой лежал отдельно и был похож на флаг. Джеффри наклонился и поднял его с пола.
«Что это? Флаг войны или знак перемирия?» – подумал он, положил платок в свой жилетный карман и потянулся к чайнику.
5
– Вот уж не думала, что, живя в провинции, имеешь дело с таким количеством людей! – заметила Capa, сидя рядом с Мелани в коляске. С самого утра они отправились навестить арендаторов.
– Да, – ответила Мелани, правившая лошадьми. – Надо сказать, что все фермеры, которые арендуют у Джеффри землю, люди добрые и работящие.
– Только не эта миссис Уолтхэм, – возразила Capa и нахмурилась.
Она вспомнила свои впечатления от той встречи. Неухоженный двор, по которому они с Мелани прошли к запущенному дому. Прокопченную комнату с грязным полом и запахом плесени. И четверых чумазых малышей.
– Миллисент всегда была никудышной хозяйкой, – рассказывала Мелани Саре по мере приближения к дому. – Да и муженек ее, Якоб, не лучше. В деревне даже шутят, что, когда ветер дует со стороны их дома, нужно нос зажимать.
– Может быть, их можно еще перевоспитать? – спросила Capa.
– Не думаю, – ответила Мелани.
Пока Мелани разговаривала с хозяйкой дома, Capa молчаливо осматривалась по сторонам. Наконец ее заинтересовала плошка с молоком, поставленная возле двери.
– Это для кого – для собаки или для кошки? – спросила Capa.
– Для фей, – ответ Миллисент был неожиданным.
И она принялась пространно рассказывать про фей, покуда ее грязные ребятишки сновали под ногами – немытые и сопливые. Capa не сомневалась в том, что у них и вши водятся. Когда Мелани закончила свой разговор, и они уже подошли к коляске, Capa вдруг извинилась и вернулась в дом.
Там она рассказала Миллисент, что будто бы слышала от одной старой колдуньи о том, что феи живут не только там, где для них ставят молоко, но прежде всего там, где в доме все тщательно вымыто и пахнет чистотой. Миллисент призадумалась, а Capa поспешила покинуть ее дом, слишком сильно смахивающий на мусорное ведро.
От воспоминаний о Миллисент Сару отвлек голос Мелани.
– Сейчас мы заедем к Талботам. Очень приятная семья. Меня беспокоит там только Джереми. У него сломана нога, и он волнуется, срастется ли она.
– Нужно поменьше думать об этом, и тогда точно срастется, – ответила Capa.
– Может быть, вам удастся отвлечь его от грустных мыслей.
Capa взглянула на Мелани, проверяя, нет ли на ее лице сарказма или иронии. Ничего этого не было, и Capa подумала о том, что ей, быть может, и впрямь удастся расшевелить паренька.
Джереми оказался семнадцатилетним сельским красавчиком и, как верно заметила Мелани, носился со своей сломанной ногой, как с китайской вазой. Capa, хорошо знавшая, как нужно обращаться с мужчинами в таких случаях, принялась напропалую флиртовать с ним, и Джереми растаял от ее слов как воск.
Она с радостью заметила, как в глазах паренька исчезло выражение мировой скорби и появился живой интерес. Разговор зашел о танцах, и Capa тут же пообещала Джереми вальс! Джереми покраснел и сказал, что вальс пока танцевать не умеет, но к осени обязательно научится. Про себя же Capa подумала о том, что вряд ли она проживет в этой глуши до самой осени – ведь это еще так долго!
И они покатили дальше по живописной, утопающей в зелени, дороге.
– А здесь кто нас ждет? – спросила Capa, когда Мелани притормозила лошадей возле маленького домика.
– Джой Симпсон, – ответила Мелани, и лицо ее сделалось грустным.
– В чем дело? Ты не слишком любишь ее?
– Нет, напротив, очень люблю. И жалею. Она – чудесная женщина. Но ее муж… Он – городской пьяница, все время проводит в кабаке, Джой его почти и не видит дома… – Мелани замолчала.
– И что же? – подтолкнула ее Capa.
– Он путается со шлюхами, – закончила Мелани. – Изменяет Джой.
– Понятно, – нахмурилась Capa.
– Я стараюсь не лезть в чужую жизнь, но всякий раз не выдерживаю. – Мелани закрепила вожжи и соскочила на землю. Capa последовала за нею.
Они подошли к двери и постучали. Им открыла миловидная миниатюрная женщина. На ее бледном и грустном лице блестели большие глаза. Она провела девушек в дом, и Capa не могла не отметить, как чисто в нем, несмотря на явную бедность. Двое детей, игравших в комнате, в отличие от детей миссис Уолтхэм, были одеты в выстиранные, хотя и заштопанные рубашонки и штанишки. Capa тихонько стояла в стороне, покуда Мелани и Джой о чем-то негромко разговаривали. Речь, как поняла Capa, шла о том, в чем нуждается Джой. Мелани была готова помочь ей, но та отказывалась, заверяя, что в этом нет необходимости. Capa подумала о том, как благородно в этой ситуации выглядят обе женщины. Вскоре собеседницы перешли к более легким темам, старательно избегая при этом говорить о муже Джой.
Capa слушала их и понемногу наливалась гневом. Да, она и до этого знала, что участь женщины не назовешь сладкой, но та жизнь, которую вынуждена была вести Джой, была просто кошмаром, настоящим адом. Capa невольно подумала о том, что подобная судьба могла бы ожидать и ее, если бы она по глупости приняла тогда предложение Равенвича или если бы он принудил ее к этому силой и заточил в деревенской глуши.
Наконец женщины попрощались. Capa почти уже дошла до коляски, как внезапно остановилась.
– Простите, Мелани. Я, кажется, оставила в доме свой платок. Подождите меня. До чего же я рассеянная сегодня!
С этими словами Capa направилась к дому. Мелани промолчала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
– Начинаю в этом сомневаться, – возразил Джеффри. – Она слишком быстро учится тому, чему ей хочется научиться… Или просто делает вид, что вспоминает, а на самом деле все прекрасно помнит.
– Довольно! – резко сказала Capa и поднялась с дивана. – Хватит с меня! Я давно смирилась с тем, что в этом доме передо мною не извиняются за грубость, но новых оскорблений я больше не потерплю. Прошу простить меня.
Она вылетела прочь из гостиной так быстро, что Джеффри не успел и рта раскрыть. Он стоял посреди комнаты, и вид у него был достаточно глупый.
Мелани осуждающе посмотрела на Джеффри.
– Как это жестоко, – сказала она.
– Может быть, – согласился Джеффри, подходя к Мелани. – Впрочем, все к лучшему. По крайней мере, она перестанет таскать мои рубашки.
– Не понимаю, – сказала Мелани.
– Неважно, – ответил он. – Неважно.
– Ну что ж, – Мелани встала. – Мне, пожалуй, пора домой.
Джеффри поймал ее укоряющий взгляд.
– И ты тоже? – спросил он. – Ты тоже осуждаешь меня?
– И я тоже. Ты слишком многого требуешь от Ами. Она, как мне кажется, старается изо всех сил, а ты не даешь ей ни единого шанса.
Джеффри ничего не ответил, и Мелани покинула гостиную в полной тишине. Оставшись один, он окинул взглядом кучу испорченной одежды на полу. Белый платок с его инициалами и пунцовой розой лежал отдельно и был похож на флаг. Джеффри наклонился и поднял его с пола.
«Что это? Флаг войны или знак перемирия?» – подумал он, положил платок в свой жилетный карман и потянулся к чайнику.
5
– Вот уж не думала, что, живя в провинции, имеешь дело с таким количеством людей! – заметила Capa, сидя рядом с Мелани в коляске. С самого утра они отправились навестить арендаторов.
– Да, – ответила Мелани, правившая лошадьми. – Надо сказать, что все фермеры, которые арендуют у Джеффри землю, люди добрые и работящие.
– Только не эта миссис Уолтхэм, – возразила Capa и нахмурилась.
Она вспомнила свои впечатления от той встречи. Неухоженный двор, по которому они с Мелани прошли к запущенному дому. Прокопченную комнату с грязным полом и запахом плесени. И четверых чумазых малышей.
– Миллисент всегда была никудышной хозяйкой, – рассказывала Мелани Саре по мере приближения к дому. – Да и муженек ее, Якоб, не лучше. В деревне даже шутят, что, когда ветер дует со стороны их дома, нужно нос зажимать.
– Может быть, их можно еще перевоспитать? – спросила Capa.
– Не думаю, – ответила Мелани.
Пока Мелани разговаривала с хозяйкой дома, Capa молчаливо осматривалась по сторонам. Наконец ее заинтересовала плошка с молоком, поставленная возле двери.
– Это для кого – для собаки или для кошки? – спросила Capa.
– Для фей, – ответ Миллисент был неожиданным.
И она принялась пространно рассказывать про фей, покуда ее грязные ребятишки сновали под ногами – немытые и сопливые. Capa не сомневалась в том, что у них и вши водятся. Когда Мелани закончила свой разговор, и они уже подошли к коляске, Capa вдруг извинилась и вернулась в дом.
Там она рассказала Миллисент, что будто бы слышала от одной старой колдуньи о том, что феи живут не только там, где для них ставят молоко, но прежде всего там, где в доме все тщательно вымыто и пахнет чистотой. Миллисент призадумалась, а Capa поспешила покинуть ее дом, слишком сильно смахивающий на мусорное ведро.
От воспоминаний о Миллисент Сару отвлек голос Мелани.
– Сейчас мы заедем к Талботам. Очень приятная семья. Меня беспокоит там только Джереми. У него сломана нога, и он волнуется, срастется ли она.
– Нужно поменьше думать об этом, и тогда точно срастется, – ответила Capa.
– Может быть, вам удастся отвлечь его от грустных мыслей.
Capa взглянула на Мелани, проверяя, нет ли на ее лице сарказма или иронии. Ничего этого не было, и Capa подумала о том, что ей, быть может, и впрямь удастся расшевелить паренька.
Джереми оказался семнадцатилетним сельским красавчиком и, как верно заметила Мелани, носился со своей сломанной ногой, как с китайской вазой. Capa, хорошо знавшая, как нужно обращаться с мужчинами в таких случаях, принялась напропалую флиртовать с ним, и Джереми растаял от ее слов как воск.
Она с радостью заметила, как в глазах паренька исчезло выражение мировой скорби и появился живой интерес. Разговор зашел о танцах, и Capa тут же пообещала Джереми вальс! Джереми покраснел и сказал, что вальс пока танцевать не умеет, но к осени обязательно научится. Про себя же Capa подумала о том, что вряд ли она проживет в этой глуши до самой осени – ведь это еще так долго!
И они покатили дальше по живописной, утопающей в зелени, дороге.
– А здесь кто нас ждет? – спросила Capa, когда Мелани притормозила лошадей возле маленького домика.
– Джой Симпсон, – ответила Мелани, и лицо ее сделалось грустным.
– В чем дело? Ты не слишком любишь ее?
– Нет, напротив, очень люблю. И жалею. Она – чудесная женщина. Но ее муж… Он – городской пьяница, все время проводит в кабаке, Джой его почти и не видит дома… – Мелани замолчала.
– И что же? – подтолкнула ее Capa.
– Он путается со шлюхами, – закончила Мелани. – Изменяет Джой.
– Понятно, – нахмурилась Capa.
– Я стараюсь не лезть в чужую жизнь, но всякий раз не выдерживаю. – Мелани закрепила вожжи и соскочила на землю. Capa последовала за нею.
Они подошли к двери и постучали. Им открыла миловидная миниатюрная женщина. На ее бледном и грустном лице блестели большие глаза. Она провела девушек в дом, и Capa не могла не отметить, как чисто в нем, несмотря на явную бедность. Двое детей, игравших в комнате, в отличие от детей миссис Уолтхэм, были одеты в выстиранные, хотя и заштопанные рубашонки и штанишки. Capa тихонько стояла в стороне, покуда Мелани и Джой о чем-то негромко разговаривали. Речь, как поняла Capa, шла о том, в чем нуждается Джой. Мелани была готова помочь ей, но та отказывалась, заверяя, что в этом нет необходимости. Capa подумала о том, как благородно в этой ситуации выглядят обе женщины. Вскоре собеседницы перешли к более легким темам, старательно избегая при этом говорить о муже Джой.
Capa слушала их и понемногу наливалась гневом. Да, она и до этого знала, что участь женщины не назовешь сладкой, но та жизнь, которую вынуждена была вести Джой, была просто кошмаром, настоящим адом. Capa невольно подумала о том, что подобная судьба могла бы ожидать и ее, если бы она по глупости приняла тогда предложение Равенвича или если бы он принудил ее к этому силой и заточил в деревенской глуши.
Наконец женщины попрощались. Capa почти уже дошла до коляски, как внезапно остановилась.
– Простите, Мелани. Я, кажется, оставила в доме свой платок. Подождите меня. До чего же я рассеянная сегодня!
С этими словами Capa направилась к дому. Мелани промолчала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79