– Растрепанный, испуганный, на пороге буфетной стоял Бриггс.
Мгновение спустя приплыла и миссис Ратледж. Она широко зевала и безуспешно пыталась запахнуть засаленный халат на обширных телесах:
– Что тут за шум? Ваша милость?!
Ридли чувствовал себя как дурак, как школьник, застуканный там, где ему находиться не полагается, и выпалил:
– Я захотел выпить укрепляющего. Разве это так странно? – Однако тут же понял, что сморозил глупость. Все равно ему не было нужды тащиться самолично в буфетную. Достаточно было позвонить лакею. И он рявкнул: – Какого черта мы до сих пор не обзавелись новой буфетчицей?!
– Прошу прощения, милорд, – ответил Бриггс, – но миссис Ратледж не смогла найти в деревне девушку, которая была бы сведуща в этом искусстве и желала бы поступить на службу в особняк.
– Ну так найди кого-нибудь в Ладлоу, черт возьми! Или натаскай по-быстрому кого-то из местных. Не может быть, чтобы за пару лишних фунтов…
Физиономия миссис Ратледж скривилась. На ней было ясно написано: беспокоить ее невинный сон в столь неурочный час – это одно, а пытаться подвергать сомнениям таланты экономки, да еще среди ночи – это уж слишком!
– Ни одна порядочная девушка не в состоянии разобрать ее почерк в книге рецептов! Фу-ты ну-ты, сплошные завитушки да финтифлюшки на каждой странице! Одно ее «лорду Ридли» чего стоит! – В подтверждение своих слов экономка даже принялась водить в воздухе рукой, повторяя очертания изящных букв. – Она с самого начала вообразила о себе невесть что. И не желала знать свое место. Представьте себе, милорд, нахалка даже метила на мое кресло!
Грей сосредоточенно нахмурился. Как она сказала? «Лорду Ридли»? Но ведь в своей книжке Аллегра всегда величала Грея «его милостью».
– И где же это она написала «лорду Ридли»?
– Ну… ну, наверное, в этой ее хваленой книге…
– Нет. Я сам только что ее просматривал. Там ни разу не упоминался «лорд Ридли».
– Ох, да не может быть, – нервически захихикала миссис Ратледж. – Я просто уверена, что она…
Боже милостивый, неужели эта пройдоха покраснела?! И не может скрыть испуга, словно осужденный перед плахой!
– Где именно она так написала обо мне? – отчеканил Грей.
Толстуха поперхнулась от ужаса. И прошептала:
– В письме…
– Каком письме?!
Миссис Ратледж с отчаянием оглянулась на Бриггса в поисках поддержки, но управляющий злорадно улыбнулся и прикрикнул, скрестив руки на груди:
– Отвечай его милости!
– В тот день… в тот день, когда она сбежала… – промямлила экономка, – у нее в комнате осталось письмо.
– Ну, черт побери, не дай Бог, ты его уничтожила – я из тебя душу выну! – У Грея так и чесались руки прибить жирную ведьму.
– Как же можно, ваша милость, – истерически хихикнула она. Да я ни в жизнь такого не сделаю! Я бы давно уж отдала его вам прямо в руки. Вот только хотела дождаться, пока вам полегчает!
– Подай сюда письмо, завистливая сука, – прошипел сквозь зубы Грей, указав на дверь. – И благодари Бога за то, что сподобилась всего лишь утаить его, а не совать туда нос!
Миссис Ратледж опрометью кинулась выполнять приказ, а Грей в ожидании заметался по комнате. Оказывается, Аллегра ему написала. А он целую неделю мучился, ничего не зная!
Нетерпеливо выхватив конверт у экономки, он взломал печать. Руки тряслись так, что буквы прыгали перед глазами. Она ему написала! Набрав в грудь побольше воздуха, Ридли постарался унять дрожь в руках и поднес листок к свету.
«Дорогой Грей, – начиналось письмо. – Мое сердце готово разорваться от того, что приходится расстаться подобным образом. И да простит меня Господь, но я даже не смею обещать тебе вернуться. Тот путь, что я выбрала, которым поклялась пройти, наверняка означает мою собственную гибель. Но долг превыше всего, и призраки, преследующие меня, так же реальны для меня, как твои – для тебя. Но я умоляю тебя, Грей, оставь прошлое в покое. Что случилось, уже не исправишь. Прости сам себе.
А что до меня, то прости меня и забудь обо мне. Мой путь определился задолго до нашей встречи. И если я потерплю неудачу, то потеряю право на жизнь. А если добьюсь своего, то стану чужой даже для себя.
Говорят, что один грех влечет за собой другой. Ты попрекаешь себя в смерти, в которой не можешь быть виновен. А что же станет со мной, когда руки мои обагрятся кровью, пролитой по собственному выбору? Что останется во мне от прежней твоей милой Аллегры?
Живи своей жизнью, Грей, и будь счастлив. А в те дни, когда на душе будет особенно тяжело и джин покажется единственным лекарством, вспоминай о той, что любила тебя всем сердцем и будет любить всегда. Аллегра».
Он отвернулся и закрыл лицо ладонью. Как он посмел усомниться в ней хоть на минуту? Как повернулся у него язык целую неделю осыпать ее проклятиями? Что за болван! Он не верил тому, что говорили его собственные глаза, его руки, его губы при воспоминании об Аллегре! А вот теперь она ушла, вернулась на свой безумный, самоубийственный путь!
Боже милостивый! На Грея накатила паника. А что, если все пропало? Если поздно ее спасать? И он обратился к Бриггсу, в спешке комкая фразы:
– Бриггс! Я знаю, уже поздно. Но я бы хотел, чтобы ты сейчас же написал Гиффорду в Лондон. Пусть ждет меня самое позднее в субботу. И откроет Морган-хаус.
– Да, милорд. – Губы Бриггса изогнулись в едва заметной довольной улыбке.
– Пусть найдет мне Тома Уикхэма, барона Эллсмера, хоть из-под земли. Вот так.
– Да, милорд.
– Ах да, и, конечно, еще кинжал! – в нетерпении щелкнув пальцами, вспомнил Грей. – Ей придется его заложить. Пусть Гиффорд проверит все такие места.
– Да, милорд. – Улыбка управляющего стала шире. Если Гиффорд отыщет либо кинжал, либо Эллсмера, он непременно нападет на след Аллегры.
– Конечно, Гиффорду следует выкупить кинжал.
– Безусловно. Это подарок близкого друга.
– Вы сумеете разыскать девушку, милорд?
– У нее целая неделя форы, но вряд ли она хорошо знает Лондон. Там, где мы с Гиффордом будем двигаться напрямик, ей придется искать дорогу на ощупь. И до Эллсмера мы наверняка доберемся скорее.
– Мне следует сопровождать вас?
– Нет. Хватит одного Рама. Ты нужен здесь.
– На вашем месте я бы прихватил еще одного лакея. Причем вооруженного, милорд. Ходят неприятные слухи. Про грабителей на лондонской дороге.
– Да, конечно… – И его сердце снова сжалось от страха. Грабители! – Господи, Бриггс, а если с ней что-то случилось по дороге? Ведь она сбежала совсем одна!
– Будем надеяться на лучшее, – понимающе улыбнулся Бриггс. «Интересно, как много он успел понять?» – Я не сомневаюсь, что она путешествовала в почтовой карете. В полной безопасности. Тех денег, что вы успели ей заплатить, милорд, вполне достаточно для оплаты места в карете. – И он направился к двери:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Мгновение спустя приплыла и миссис Ратледж. Она широко зевала и безуспешно пыталась запахнуть засаленный халат на обширных телесах:
– Что тут за шум? Ваша милость?!
Ридли чувствовал себя как дурак, как школьник, застуканный там, где ему находиться не полагается, и выпалил:
– Я захотел выпить укрепляющего. Разве это так странно? – Однако тут же понял, что сморозил глупость. Все равно ему не было нужды тащиться самолично в буфетную. Достаточно было позвонить лакею. И он рявкнул: – Какого черта мы до сих пор не обзавелись новой буфетчицей?!
– Прошу прощения, милорд, – ответил Бриггс, – но миссис Ратледж не смогла найти в деревне девушку, которая была бы сведуща в этом искусстве и желала бы поступить на службу в особняк.
– Ну так найди кого-нибудь в Ладлоу, черт возьми! Или натаскай по-быстрому кого-то из местных. Не может быть, чтобы за пару лишних фунтов…
Физиономия миссис Ратледж скривилась. На ней было ясно написано: беспокоить ее невинный сон в столь неурочный час – это одно, а пытаться подвергать сомнениям таланты экономки, да еще среди ночи – это уж слишком!
– Ни одна порядочная девушка не в состоянии разобрать ее почерк в книге рецептов! Фу-ты ну-ты, сплошные завитушки да финтифлюшки на каждой странице! Одно ее «лорду Ридли» чего стоит! – В подтверждение своих слов экономка даже принялась водить в воздухе рукой, повторяя очертания изящных букв. – Она с самого начала вообразила о себе невесть что. И не желала знать свое место. Представьте себе, милорд, нахалка даже метила на мое кресло!
Грей сосредоточенно нахмурился. Как она сказала? «Лорду Ридли»? Но ведь в своей книжке Аллегра всегда величала Грея «его милостью».
– И где же это она написала «лорду Ридли»?
– Ну… ну, наверное, в этой ее хваленой книге…
– Нет. Я сам только что ее просматривал. Там ни разу не упоминался «лорд Ридли».
– Ох, да не может быть, – нервически захихикала миссис Ратледж. – Я просто уверена, что она…
Боже милостивый, неужели эта пройдоха покраснела?! И не может скрыть испуга, словно осужденный перед плахой!
– Где именно она так написала обо мне? – отчеканил Грей.
Толстуха поперхнулась от ужаса. И прошептала:
– В письме…
– Каком письме?!
Миссис Ратледж с отчаянием оглянулась на Бриггса в поисках поддержки, но управляющий злорадно улыбнулся и прикрикнул, скрестив руки на груди:
– Отвечай его милости!
– В тот день… в тот день, когда она сбежала… – промямлила экономка, – у нее в комнате осталось письмо.
– Ну, черт побери, не дай Бог, ты его уничтожила – я из тебя душу выну! – У Грея так и чесались руки прибить жирную ведьму.
– Как же можно, ваша милость, – истерически хихикнула она. Да я ни в жизнь такого не сделаю! Я бы давно уж отдала его вам прямо в руки. Вот только хотела дождаться, пока вам полегчает!
– Подай сюда письмо, завистливая сука, – прошипел сквозь зубы Грей, указав на дверь. – И благодари Бога за то, что сподобилась всего лишь утаить его, а не совать туда нос!
Миссис Ратледж опрометью кинулась выполнять приказ, а Грей в ожидании заметался по комнате. Оказывается, Аллегра ему написала. А он целую неделю мучился, ничего не зная!
Нетерпеливо выхватив конверт у экономки, он взломал печать. Руки тряслись так, что буквы прыгали перед глазами. Она ему написала! Набрав в грудь побольше воздуха, Ридли постарался унять дрожь в руках и поднес листок к свету.
«Дорогой Грей, – начиналось письмо. – Мое сердце готово разорваться от того, что приходится расстаться подобным образом. И да простит меня Господь, но я даже не смею обещать тебе вернуться. Тот путь, что я выбрала, которым поклялась пройти, наверняка означает мою собственную гибель. Но долг превыше всего, и призраки, преследующие меня, так же реальны для меня, как твои – для тебя. Но я умоляю тебя, Грей, оставь прошлое в покое. Что случилось, уже не исправишь. Прости сам себе.
А что до меня, то прости меня и забудь обо мне. Мой путь определился задолго до нашей встречи. И если я потерплю неудачу, то потеряю право на жизнь. А если добьюсь своего, то стану чужой даже для себя.
Говорят, что один грех влечет за собой другой. Ты попрекаешь себя в смерти, в которой не можешь быть виновен. А что же станет со мной, когда руки мои обагрятся кровью, пролитой по собственному выбору? Что останется во мне от прежней твоей милой Аллегры?
Живи своей жизнью, Грей, и будь счастлив. А в те дни, когда на душе будет особенно тяжело и джин покажется единственным лекарством, вспоминай о той, что любила тебя всем сердцем и будет любить всегда. Аллегра».
Он отвернулся и закрыл лицо ладонью. Как он посмел усомниться в ней хоть на минуту? Как повернулся у него язык целую неделю осыпать ее проклятиями? Что за болван! Он не верил тому, что говорили его собственные глаза, его руки, его губы при воспоминании об Аллегре! А вот теперь она ушла, вернулась на свой безумный, самоубийственный путь!
Боже милостивый! На Грея накатила паника. А что, если все пропало? Если поздно ее спасать? И он обратился к Бриггсу, в спешке комкая фразы:
– Бриггс! Я знаю, уже поздно. Но я бы хотел, чтобы ты сейчас же написал Гиффорду в Лондон. Пусть ждет меня самое позднее в субботу. И откроет Морган-хаус.
– Да, милорд. – Губы Бриггса изогнулись в едва заметной довольной улыбке.
– Пусть найдет мне Тома Уикхэма, барона Эллсмера, хоть из-под земли. Вот так.
– Да, милорд.
– Ах да, и, конечно, еще кинжал! – в нетерпении щелкнув пальцами, вспомнил Грей. – Ей придется его заложить. Пусть Гиффорд проверит все такие места.
– Да, милорд. – Улыбка управляющего стала шире. Если Гиффорд отыщет либо кинжал, либо Эллсмера, он непременно нападет на след Аллегры.
– Конечно, Гиффорду следует выкупить кинжал.
– Безусловно. Это подарок близкого друга.
– Вы сумеете разыскать девушку, милорд?
– У нее целая неделя форы, но вряд ли она хорошо знает Лондон. Там, где мы с Гиффордом будем двигаться напрямик, ей придется искать дорогу на ощупь. И до Эллсмера мы наверняка доберемся скорее.
– Мне следует сопровождать вас?
– Нет. Хватит одного Рама. Ты нужен здесь.
– На вашем месте я бы прихватил еще одного лакея. Причем вооруженного, милорд. Ходят неприятные слухи. Про грабителей на лондонской дороге.
– Да, конечно… – И его сердце снова сжалось от страха. Грабители! – Господи, Бриггс, а если с ней что-то случилось по дороге? Ведь она сбежала совсем одна!
– Будем надеяться на лучшее, – понимающе улыбнулся Бриггс. «Интересно, как много он успел понять?» – Я не сомневаюсь, что она путешествовала в почтовой карете. В полной безопасности. Тех денег, что вы успели ей заплатить, милорд, вполне достаточно для оплаты места в карете. – И он направился к двери:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104