Она открыла дверь в соседний вагон, быстро вошла и оказалась среди богато одетых пассажиров, болтающих непринужденно и весело. Она стала пробираться по проходу между сиденьями элегантного вагона, высматривая, нет ли здесь Горация.
– Парень! Что ты здесь делаешь? – резко окликнул ее кондуктор в черной тужурке в конце вагона, неодобрительно оглядывая ее. – Это не твой вагон.
– Вы правы, сэр, – согласилась Порция, приподняв кепку и выпуская массу золотых кудрей, каскадом упавших ей на спину. Это был один из тех редких случаев, когда преимущество давал образ женщины. – Мне кажется, я потеряла своего отца в поезде, и хотела узнать, может быть, вы случайно видели его. – Она вложила столько нежной лести в свой голос! Ко всему прочему Порция была актриса, причем очень хорошая актриса.
– А кто ваш отец? – Кондуктор неуклюже отступал от Порции по коридору, пока его спина не уперлась в стекло двери.
– Мой отец – капитан Гораций Макинтош, актер Шекспировского театра. Вы, безусловно, должны были видеть его.
– Нет. К сожалению, я его не видел. А дальше идут только два частных вагона – один из них принадлежит Саймону Форману, а второй – Даниэлю Логану, но туда нельзя. Кондуктор склонился к двери, как будто боялся, что Порция оттолкнет его и сорвет дверь с петель.
Порция знала породу этих маленьких людей-подхалимов. Ему уже не нужно было отвечать ей. Она могла из-за его спины посмотреть в стеклянную дверь частного вагона. Льющийся из-под потолка свет окружал золотым ореолом людей, сидящих вокруг стола и играющих в какую-то азартную игру, как ей показалось, поскольку она видела карты и груду денег в центре светового пятна.
В этот момент пухлая рука с золотым кольцом вытащила карту, и сердце Порции упало. Театральная драгоценность! Она нашла своего отца. Гораций играл в покер с богатыми людьми, которые носили настоящее золото с настоящими драгоценными камнями. Рука отца дрожала, и она могла сказать, что он пребывает в беспокойстве. Она знала также, что никакими путями в мире она не могла попасть в тот вагон и увести его. Но она будет ждать, пока не представится такая возможность.
– Теперь, мальчик… э-э-э… я хотел сказать, мисс, я настаиваю, чтобы вы вернулись в свой вагон.
Кондуктор с тревогой смотрел на нее. Ей не нужно было видеть нахмуренные брови пассажиров, чтобы понять их реакцию. Недовольство этого человека, очевидно, явствовало из того, как он напряг свою спину.
– Да, сэр. О! Мне нехорошо. – Порция издала драматичный, прерывающийся стон боли и обхватила голову руками. Боюсь, я потеряю сознание. Должно быть, это постоянное движение… поезда… тошнота… – Она стала качаться.
– О, о, мисс. Не теряйте сознание… не здесь. – Кондуктор поймал ее за руку и проводил ее, близкую к припадку, на пустое сиденье, лицом к соседнему вагону.
– Благодарю вас, – она явно играла на сострадании железнодорожного служащего. Ее старания были вполне вознаграждены, доказательством чему служило беспокойство, появившееся на его лице. Значит, все идет безукоризненно. Теперь она может видеть через дверь, что делается в соседнем вагоне.
– Я посижу здесь минутку, пока у меня не перестанет кружиться голова. Скоро ли следующая станция?
Кондуктор вынул из кармана серебряные часы и напрягся, читая в неровном свете:
– Меньше чем через двадцать минут. Станция Остелл. Может быть, вы подождете терять сознание до нашего прибытия туда?
Порция слегка улыбнулась. Наверное, она могла бы ждать вечно. Она не теряла сознания никогда в жизни – только на сцене.
– Я постараюсь, – прошептала она, откидывая голову на спинку сиденья. – Если вы позволите мне посидеть спокойно, все будет в порядке. Продолжайте выполнять свою работу.
– Прекрасно! Прекрасно! – маленький человек суетливо отбежал, с легкостью отделываясь от проблемы.
Порция изучала дверь в соседний вагон. Пять пар рук играли в карты вокруг стола. Она могла ясно различать одну фигуру: человека с тонким лицом, который сидел прямо напротив двери, нервно куря сигару. На его пальце был перстень с большим бриллиантом, рукава белели из-под атласного жилета. Она наблюдала, как он достал карманные часы, вдруг остановил свое движение, как будто передумал, и снова опустил руку на стол. Возможно, это был тот самый Саймон Форман или Даниэль Логан – один из тех людей, которых назвал кондуктор.
Всякая мысль остановить отца умерла, когда она поняла, что ей не проникнуть в частный вагон. Не было никакой связи между людьми там, внутри, и пассажирами в общем вагоне, независимо от того, насколько элегантны были эти люди. Порция занервничала. Она должна ждать, а ожидание может кончиться бедствием.
У Горация Макинтоша было предчувствие удачи – он решил сыграть следующие две партии. После долгих пауз, когда наполнялись стаканы, она видела, как отец снова и снова поднимал карты.
– Пожалуйста, папа, прекрати, – шептала она. Но он, увы, не бездействовал. Порция выглянула из окна и увидела, что поезд, наконец, замедляет ход. Она не была уверена, но двадцать минут, должно быть, почти истекли. Если только бы ей суметь настичь отца до того, как он сделает какую-нибудь глупость.
Порция никогда не позволила бы этого Фи, но сама она порядком беспокоилась. Нервный тик дергал ее левый глаз, как будто она с каждым вздохом отсчитывала секунды. Она должна была не спускать глаз с Горация. Он был слишком воодушевлен в составлении планов на их следующий ангажемент, и она больше чем кто-либо другой знала, что за этими намерениями что-то скрывается.
С тех пор, как они покинули штат Нью-Йорк, Порция не позволяла отцу дурачить себя своими прожектами. Запланированная недельная остановка в Олбани быстро завершилась после трех ночей, которые принесли лишь столько денег, чтобы поехать в Филадельфию. Тогда перепутались все сроки, и пришлось ждать больше недели, пока освободится театр. Этот простой съел их заработки, оставив денег ровно столько, чтобы оплатить проезд на юг. Появление на летнем курорте близ Атланты было новым их ангажементом. Интересно, что их ждет здесь?..
Испарина покрыла лоб Порции, пока она сидела, наблюдая за соседним вагоном. Игроки сгребли деньги на середину зеленого войлочного стола, повышая ставки. Человек с бриллиантом снял свой перстень и бросил его на кон.
Поезд постепенно замедлял ход.
Второй человек с длинными пальцами и тщательно наманикюренными ногтями носил только один тяжелый серебряный перстень. Его движения были плавными, грациозно-ритмичными. Он открыл одну карту и взял другую, долго изучал их, скинул в колоду и медленно веером открыл снова, прежде чем добавил на стол большой номер счета и стал ждать.
Двое других мужчин бросили свои карты, и только у ее отца оставались самые неспокойные руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
– Парень! Что ты здесь делаешь? – резко окликнул ее кондуктор в черной тужурке в конце вагона, неодобрительно оглядывая ее. – Это не твой вагон.
– Вы правы, сэр, – согласилась Порция, приподняв кепку и выпуская массу золотых кудрей, каскадом упавших ей на спину. Это был один из тех редких случаев, когда преимущество давал образ женщины. – Мне кажется, я потеряла своего отца в поезде, и хотела узнать, может быть, вы случайно видели его. – Она вложила столько нежной лести в свой голос! Ко всему прочему Порция была актриса, причем очень хорошая актриса.
– А кто ваш отец? – Кондуктор неуклюже отступал от Порции по коридору, пока его спина не уперлась в стекло двери.
– Мой отец – капитан Гораций Макинтош, актер Шекспировского театра. Вы, безусловно, должны были видеть его.
– Нет. К сожалению, я его не видел. А дальше идут только два частных вагона – один из них принадлежит Саймону Форману, а второй – Даниэлю Логану, но туда нельзя. Кондуктор склонился к двери, как будто боялся, что Порция оттолкнет его и сорвет дверь с петель.
Порция знала породу этих маленьких людей-подхалимов. Ему уже не нужно было отвечать ей. Она могла из-за его спины посмотреть в стеклянную дверь частного вагона. Льющийся из-под потолка свет окружал золотым ореолом людей, сидящих вокруг стола и играющих в какую-то азартную игру, как ей показалось, поскольку она видела карты и груду денег в центре светового пятна.
В этот момент пухлая рука с золотым кольцом вытащила карту, и сердце Порции упало. Театральная драгоценность! Она нашла своего отца. Гораций играл в покер с богатыми людьми, которые носили настоящее золото с настоящими драгоценными камнями. Рука отца дрожала, и она могла сказать, что он пребывает в беспокойстве. Она знала также, что никакими путями в мире она не могла попасть в тот вагон и увести его. Но она будет ждать, пока не представится такая возможность.
– Теперь, мальчик… э-э-э… я хотел сказать, мисс, я настаиваю, чтобы вы вернулись в свой вагон.
Кондуктор с тревогой смотрел на нее. Ей не нужно было видеть нахмуренные брови пассажиров, чтобы понять их реакцию. Недовольство этого человека, очевидно, явствовало из того, как он напряг свою спину.
– Да, сэр. О! Мне нехорошо. – Порция издала драматичный, прерывающийся стон боли и обхватила голову руками. Боюсь, я потеряю сознание. Должно быть, это постоянное движение… поезда… тошнота… – Она стала качаться.
– О, о, мисс. Не теряйте сознание… не здесь. – Кондуктор поймал ее за руку и проводил ее, близкую к припадку, на пустое сиденье, лицом к соседнему вагону.
– Благодарю вас, – она явно играла на сострадании железнодорожного служащего. Ее старания были вполне вознаграждены, доказательством чему служило беспокойство, появившееся на его лице. Значит, все идет безукоризненно. Теперь она может видеть через дверь, что делается в соседнем вагоне.
– Я посижу здесь минутку, пока у меня не перестанет кружиться голова. Скоро ли следующая станция?
Кондуктор вынул из кармана серебряные часы и напрягся, читая в неровном свете:
– Меньше чем через двадцать минут. Станция Остелл. Может быть, вы подождете терять сознание до нашего прибытия туда?
Порция слегка улыбнулась. Наверное, она могла бы ждать вечно. Она не теряла сознания никогда в жизни – только на сцене.
– Я постараюсь, – прошептала она, откидывая голову на спинку сиденья. – Если вы позволите мне посидеть спокойно, все будет в порядке. Продолжайте выполнять свою работу.
– Прекрасно! Прекрасно! – маленький человек суетливо отбежал, с легкостью отделываясь от проблемы.
Порция изучала дверь в соседний вагон. Пять пар рук играли в карты вокруг стола. Она могла ясно различать одну фигуру: человека с тонким лицом, который сидел прямо напротив двери, нервно куря сигару. На его пальце был перстень с большим бриллиантом, рукава белели из-под атласного жилета. Она наблюдала, как он достал карманные часы, вдруг остановил свое движение, как будто передумал, и снова опустил руку на стол. Возможно, это был тот самый Саймон Форман или Даниэль Логан – один из тех людей, которых назвал кондуктор.
Всякая мысль остановить отца умерла, когда она поняла, что ей не проникнуть в частный вагон. Не было никакой связи между людьми там, внутри, и пассажирами в общем вагоне, независимо от того, насколько элегантны были эти люди. Порция занервничала. Она должна ждать, а ожидание может кончиться бедствием.
У Горация Макинтоша было предчувствие удачи – он решил сыграть следующие две партии. После долгих пауз, когда наполнялись стаканы, она видела, как отец снова и снова поднимал карты.
– Пожалуйста, папа, прекрати, – шептала она. Но он, увы, не бездействовал. Порция выглянула из окна и увидела, что поезд, наконец, замедляет ход. Она не была уверена, но двадцать минут, должно быть, почти истекли. Если только бы ей суметь настичь отца до того, как он сделает какую-нибудь глупость.
Порция никогда не позволила бы этого Фи, но сама она порядком беспокоилась. Нервный тик дергал ее левый глаз, как будто она с каждым вздохом отсчитывала секунды. Она должна была не спускать глаз с Горация. Он был слишком воодушевлен в составлении планов на их следующий ангажемент, и она больше чем кто-либо другой знала, что за этими намерениями что-то скрывается.
С тех пор, как они покинули штат Нью-Йорк, Порция не позволяла отцу дурачить себя своими прожектами. Запланированная недельная остановка в Олбани быстро завершилась после трех ночей, которые принесли лишь столько денег, чтобы поехать в Филадельфию. Тогда перепутались все сроки, и пришлось ждать больше недели, пока освободится театр. Этот простой съел их заработки, оставив денег ровно столько, чтобы оплатить проезд на юг. Появление на летнем курорте близ Атланты было новым их ангажементом. Интересно, что их ждет здесь?..
Испарина покрыла лоб Порции, пока она сидела, наблюдая за соседним вагоном. Игроки сгребли деньги на середину зеленого войлочного стола, повышая ставки. Человек с бриллиантом снял свой перстень и бросил его на кон.
Поезд постепенно замедлял ход.
Второй человек с длинными пальцами и тщательно наманикюренными ногтями носил только один тяжелый серебряный перстень. Его движения были плавными, грациозно-ритмичными. Он открыл одну карту и взял другую, долго изучал их, скинул в колоду и медленно веером открыл снова, прежде чем добавил на стол большой номер счета и стал ждать.
Двое других мужчин бросили свои карты, и только у ее отца оставались самые неспокойные руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87