Дойдя до середины комнаты, она остановилась.
— Ох, извините. Мне показалось, будто Кру сказал, что вы еще не легли. — Она покраснела и отвела глаза.
Алистер растерянно огляделся. Кру бросился к креслу, схватил халат и проворно надел на хозяина. Потом, пробормотав что-то насчет горячего питья, исчез.
Мирабель повернулась к Алистеру. На ней был пеньюар из тончайшего белого батиста, отделанный шелковым кружевом, накинутый поверх такой же ночной сорочки с гофрированной оборкой на подоле. Она выглядела как принцесса из волшебной сказки. Алистер не мог отвести от нее глаз.
Мирабель раскраснелась, в голубых, как сумерки, глазах отражалось пламя свечи. Золотисто-рыжие локоны обрамляли ее лицо и рассыпались по плечам.
— Я снимаю свои возражения, — произнесла она.
Снаружи бушевала буря. Свистел и завывал ветер, дождь барабанил в оконные стекла. А здесь, в комнате, потрескивал огонь в камине.
Однако внутри у Мирабель бушевала буря, еще более неистово, чем за окном.
Одеяние Мирабель не поддавалось описанию. Это было настоящее произведение искусства. Ей его прислала без каких-либо объяснений тетушка Клотильда вместе с письмом, в котором описывались похождения мистера Карсингтона.
Выглядела в нем Мирабель весьма соблазнительно. Ее можно было упрекнуть за неразборчивость в средствах, но это ее нисколько не волновало. Она готова была на все, лишь бы добиться своего. Она любит Алистера. Глубоко и искренне. И на сей раз ни за что не сдастся.
— Мне не следовало отпускать тебя, — сказала она. — Но я была обижена и сердита, а поэтому плохо соображала.
В ее распоряжении было несколько часов, чтобы успокоиться, привести в порядок свои мысли и решить, что для нее важнее: дом и кусочек земли или любовь на всю жизнь.
Алистер растерянно смотрел на нее. Может быть, он изменил отношение к ней? Что, если он считает ее такой же, как Джудит Гилфорд, богатая наследница, чьи тиранические замашки, как считала тетушка Клотильда, заставили Алистера бросить ее?
— Я поступила неразумно, — призналась она. — Капитан Хьюз одобрил пересмотренный тобой план. Он зачитал мое письмо лишь потому, что обещал это сделать.
Она знала, что отец не придет на собрание, хотя и обещал. Он собирался встать пораньше и прогуляться пешком, как делал это всегда. Не могла же она силой заставить его поехать вместе с ней и миссис Энтуисл в экипаже! Она заготовила письмо на тот случай, если отец не появится на собрании, и отдала его капитану Хьюзу накануне собрания.
— Мне следовало подать ему какой-нибудь знак, чтобы он не читал письма, — промолвила она. — В твоем плане учитывались все пожелания, он был хорошо продуман. Я поступила глупо, отвергнув его. Жизнь не стоит на месте. Мир меняется, и вместе с ним должны меняться и мы. Вместо того чтобы радоваться и благодарить тебя за все, что ты ради меня сделал, я всячески чинила тебе препятствия.
— План был хороший, — сказал он.
— Очень хороший.
— Но требовал еще доработки.
— Ни один план не может быть безупречен, — промолвила она. — Я считала, что лорд Гордмор должен закрыть свои шахты, уехать и не беспокоить нас своими транспортными проблемами. Я слышать не хотела о том, что лорд Гордмор или другие предприимчивые люди, включая соседей, искали новые способы сколотить состояние на Лонгледж-Хилле. Я была против увеличения объема торговли. Меня вполне устраивала спокойная деревенская жизнь в идиллическом мире, в котором я выросла.
— Я найду способ сохранить его для тебя, — пообещал Алистер.
И столько нежности было в его голосе, что у нее стало легко на сердце.
— Ты не должен терять времени на такие пустяки, — сказала она. — И рисковать всем, ради чего так упорно трудился. Я пришла, чтобы сказать тебе об этом. Ради любимого можно пожертвовать не только таким пустяком, как комфорт.
— Мне кажется, комфорт не такой уж пустяк, — возразил Алистер.
Что правда, то правда, изменения в родных местах разбили бы ее сердце. Однако она понимала, что время не остановишь, как ни старайся.
Мать не вернешь, если даже воссоздать мир, в котором она жила, и осуществить ее мечты, а Алистер рядом с ней, и Мирабель его любит. Как бы то ни было, лучше жить с ним, чем одной в своем прекрасном идиллическом мире.
— Я уже любила однажды, но не смогла бросить свою землю и бродить по свету, как он того хотел. Я расторгла помолвку и вернулась домой, смирившись с судьбой старой девы. Но пожертвовать любовью к тебе я не в силах.
— Он свалял дурака, что уехал, — заявил Алистер. — Надо было бороться за тебя. Но я рад, что так получилось. Теперь я сам буду бороться за тебя.
У нее учащенно забилось сердце.
— Тебе не нужно бороться, — промолвила она. — Я твоя.
— Ты уверена, любовь моя? — Он раскрыл объятия, и она бросилась к нему, окончательно убедившись в том, что приняла правильное решение.
— Ты должна вернуться в свою комнату, — сказал Алистер, не выпуская ее из объятий.
Она запрокинула голову и подставила ему губы.
— Не надо, — прошептал он.
— Пожалуй, ты прав.
Она солгала. В этот поздний час они были одни, бушевавшая за окном буря, казалось, отгородила их от всего мира.
— Отныне я буду вести себя пристойно. Никогда больше не воспользуюсь твоей неопытностью.
— Этого не следовало делать. — Она слегка отстранилась от него. — Но я тоже плохо поступила, не остановив тебя. А сегодня явилась в неглиже. Ведь на мне нет даже нижнего белья. О чем только думала тетушка Клотильда, посылая столь легкомысленное одеяние респектабельной старой деве. — Говоря это, Мирабель принялась развязывать ленточки на низко вырезанном вороте. — Думаю, этот наряд французского производства. Ни один приличный мужской портной не станет шить подобную вещь.
— Мирабель, — возмутился он. — Перестань, ведь я не железный.
— Я знаю, — улыбнулась она. — Ты из плоти и крови. И очень мускулистый. А волосы у тебя на груди более золотистые, чем на голове. — Она развязала верхнюю ленточку. — А у меня на этом месте волосы не растут, зато оно более округлое.
— Твое тело — само совершенство, — произнес Алистер, — но я не должен видеть его, пока мы не поженимся. Так что не развязывай следующую ленточку. Для меня это самая настоящая пытка. Ведь я должен устоять от соблазна. Мирабель все же развязала вторую ленточку.
— Но мне кажется, ты уже дважды не устоял.
— Это был безответственный и эгоистический поступок. И все же ты, слава Богу, осталась девственницей. Зачем я об этом говорю? Ты должна уйти. Спокойной ночи. — Он подошел к двери и открыл ее.
Она не двинулась с места, развязала последнюю ленточку и сбросила пеньюар.
Он закрыл дверь.
— Не надо. — Голос его дрогнул.
— Не буду. Раздень меня сам. У тебя это хорошо получается. Он метнулся к ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81