Разве такие сложные вещи можно объяснить этой парочке глупцов? Они, кстати, и не знали, что она взяла драгоценности. Но сейчас Марта даже не беспокоилась, что кто-то разыскивает ее за кражу изумрудов.
Куда больше ее интересовали письма.
– Эти написаны его рукой, – проговорила она, обращаясь скорее к себе, чем к ним. – Но даты там неподходящие – от нынешнего и прошлого года. А им нужны старые письма. И где имена, которые их интересуют? Вы их видели? Я – нет. Вот только почему он до сих пор пишет ей – женщине, которую ненавидит?
С таким же успехом она могла бы попросить этих двоих доказать ей теорему Пифагора. Они едва вышли из мальчишеского возраста, потому что человек, у которого за полдня вырастает густая темная щетина, едва ли убедительно сыграет монахиню. Парни пожали плечами, показывая языком жестов, что у них нет ответа на ее вопросы.
Марта свернула письма, перевязала их шнурком и положила на стол.
– Он мне это объяснит, – сказала она. – И объяснение будет убедительным, иначе он очень пожалеет. – Марта посмотрела на юношей. – Нет, это не те письма, которые нам нужны. Я больше не играю в игры с этой замечательной леди, этой английской шлюхой. С меня довольно!
– Значит, дело кончено? – спросил один из ее подручных.
– Кончено? Неужто сицилианское солнце иссушило вам мозги? Как оно может быть кончено, если я не получила нужных писем?
– Но вы же сами сказали: «С меня довольно!»
– Довольно ходить вокруг да около! – воскликнула Марта. – Довольно искать то тут, то там, то здесь! В следующий раз мы сделаем все как надо. Так, как должны были провернуть дело Бруно и Пьеро, эта парочка кретинов… В следующий раз мы заставим ее все рассказать нам.
Взяв в руки нож, Марта Фейзи поднесла его к свету. И зловеще улыбнулась.
Монастырь Сан-Ладзаро дельи Армени расположился среди зарослей кипарисов и чудесных садов на небольшом островке в стороне от Лидо. Здесь несколько лет назад Байрон пытался выучить армянский. Это ему так и не удалось – возможно, из-за того, что его постоянно отвлекали женщины.
Мысли Джеймса теперь занимала только одна женщина. Правда, она оказывала на его разум куда более разрушительное воздействие, чем все красотки из байроновского гарема.
Выбросить мысли о ней из головы было невозможно, потому что она служила темой идущего в этот момент разговора.
Разговаривая с лордом Квентином, Джеймс ходил по комнате туда-сюда, чтобы скрыть раздражение и нетерпение. Этот человек уже целую вечность назад спас его от жизни, связанной с «несанкционированными» преступлениями, и устроил ему жизнь, связанную с преступлениями «санкционированными».
Его светлость был на десять лет старше Джеймса. Он вел жизнь, полную тайн и конспирации, уже много лет. Честно говоря, на вид он больше походил на торговца – среднего роста, невыразительной внешности. К тому же он никогда не привлекал к себе внимания – в точности как Седжуик. Таким людям, как Седжуик и Квентин, никогда не нужно гримироваться и маскироваться, ведь люди не обращают на них внимания.
– Если только миссис Боннард услышит, что я тут был и говорил с вами, я тут же уеду домой, – сказал Джеймс.
– Я понимаю, что вы рискуете, – кивнул Квентин. – Но мне было необходимо поговорить с вами с глазу на глаз. Я слышал о нападении, произошедшем прошлой ночью.
– Да я и сам был удивлен, – промолвил Джеймс. – Никто не говорил мне, что она в опасности.
– Мы и заподозрить не могли, что Элфик будет действовать так быстро.
– Он должен был услышать о вашем визите к ней, – заметил Кордер. – У него же тут есть агенты. Впрочем, они ему и не нужны. Возможно, она сама написала ему об этом. – Если Элфик пишет ей, то и она должна отвечать ему.
– Да, они переписываются, но если только у них нет тайного кода, в письмах не найти ничего необычного: кто и на каком вечере был, кто что сказал… В скандальных газетах можно найти куда более волнующие истории. – Квентин покачал головой. – Думаю, он засуетился, узнав о том, что я направляюсь в Италию. Но я полагал, что мне удастся приехать сюда и покинуть страну еще до того, как он что-то прознает. Кто мог подумать, что она так разъярится из-за писем, которые нам нужны? Особенно если учесть, как он ей навредил при разводе. Да я был уверен, что она будет в восторге от возможности уничтожить его. И если бы у меня не было такой уверенности, я бы ни за что не пришел к ней.
Что ж, ответ хотя бы на один вопрос получен: письма от Элфика, о пропаже которых говорила Тереза, не представляли никакой ценности. Боннард не притворялась, демонстрируя полное равнодушие к их исчезновению. Ей действительно было наплевать.
– Как бы там ни было, – продолжил Квентин, – похоже, что вы не слишком-то продвинулись. Какого же дьявола вы делали всю прошлую неделю, кроме того, что чуть не убили потенциального информатора?
– Насколько мне известно, Пьеро все еще жив, – сообщил Джеймс.
– Я имею в виду другого, – возразил Квентин. – Мы нашли его только вчера, и нам, черт возьми, пришлось потрудиться, чтобы забрать его, не привлекая внимания.
– Бруно? – удивился Джеймс. – Так он жив?
– Вас за это трудно поблагодарить, – сухо кивнул Квентин. – О чем только вы думали?
– Я думал о том, чтобы остановить его и не дать ему убить миссис Боннард, – объяснил Джеймс.
– Ну да, а, остановив, вы почти навсегда лишили его возможности отвечать на какие-либо вопросы, – съязвил Квентин. – Интересно, эта дамочка и вас подцепила на свой крючок?
«Да, – подумал Джеймс. – Да, черт возьми, это так!»
– Еще совсем немного – и я бы получил нужную нам информацию, но тут от вас пришло письмо, и мне пришлось ехать сюда, – с огорчением произнес Кордер. – Вы позвали меня только для того, чтобы посетовать, что я так долго веду дело?
Квентин с осторожностью осмотрелся по сторонам. Монастырь стоял в большом саду. Два монаха шли по тенистой дорожке, тянувшейся в противоположном конце сада, так что слышать их разговор они не могли.
– Наш друг Бруно слишком плохо себя чувствует, так что выведать у него что-то едва ли получится, – сказал он. – Воспаление легких, повреждено дыхательное горло, вывих плеча – и это еще далеко не все. Но нам немного повезло: у него началась лихорадка, он бредил. Наговорил Бруно немало, но в бреду он несколько раз упомянул имя Марты Фейзи и какие-то письма.
Последняя и очень хрупкая надежда Джеймса на то, что он неправильно истолковал произошедшее, рухнула в один миг. Он все правильно понял, верно оценил ситуацию, которая уже была непроста, но грозила еще и дальнейшим ухудшением.
Интересно, что еще утешительного может сообщить ему Квентин?
– Что ж, кое в чем удача все же улыбнулась нам, – сказал он. – Дорогая Марта! Я хорошо ее помню. Милая крошка, которая пообещала медленно изрубить мои гениталии на мелкие кусочки при первой же возможности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81