Утром, за тостами и клубникой, Виктория получила больше информации, чем он выудил у проклятого дворецкого за целый месяц.
Правда, у слуги была причина невзлюбить его, а с Викторией надутый мошенник разболтался, словно старый торговец рыбой. Хотя у Майло не было алиби и необходимых свидетелей, Синклер узнал все, что ему требовалось, в частности то, что дворецкий искренне любил Томаса.
Конечно, Роман будет разочарован, узнав о невиновности дворецкого, но Синклер испытал облегчение. По крайней мере это поможет ему крепче спать по ночам.
— А вот и ваши документы. Томас Графтон, лорд Олторп. Это то, что вы желаете, милорд?
Клерк начал вытаскивать одну накладную из середины кипы. Выпрямившись, Синклер потянулся к бумаге и локтем сдвинул верх кипы. Сотня накладных, шурша, соскользнула с прилавка на пол.
— Проклятие, — проворчал он. — Извините меня.
Подавив вздох, клерк присел на корточки и начал собирать бумаги.
— Не беспокойтесь, милорд.
Как только клерк отвернулся, маркиз поднял оставшиеся на прилавке бумаги и быстро просмотрел десяток счетов до и после того, что остался торчать из кипы. Пять других заказчиков посетили Хоби в тот день, когда Томас пришел забрать свои новые ботинки, — пять знатных людей, которые находились в городе поблизости от Томаса во время убийства. Последний день жизни брата. Его похоронили в этих ботинках.
Два имени были ему знакомы, другие он запомнил. Когда клерк выпрямился, Синклер уже перестал перебирать бумаги.
— Боже, что за беспорядок…
— Ничего страшного, здесь все пронумеровано. — Клерк бросил на прилавок растрепанную кипу бумаг и вытащил нужный счет. — Его светлость оплатили заказ сразу после его получения. Они ничего не должны, как я и думал.
— Что же, хорошая новость. Я всегда говорю — чем меньше долгов, тем лучше.
— Да, милорд. — Клерк кивнул и начал разбирать бумаги.
Завершив столь важное дело, Синклер сел в фаэтон и направился назад, к Беркли-сквер. Сегодня удача улыбнулась ему. Он не подозревал, что в ту неделю Остин Ховарт находился в Лондоне. Приятно будет поболтать с добрым другом Томаса, который хорошо знал привычки брата и других его знакомых, а до начала проклятого завтрака стоит черкнуть письмо графу Кингсфелду. Также придется вновь встретиться с Остином — ему нужен еще один намек на то, куда послать своих ищеек.
Майло услужливо открыл парадную дверь, но странное выражение на лице остановило Синклера на первой же ступени.
— Что случилось?
— Ничего, милорд.
— У тебя такой вид, будто ты белены объелся.
Слуга издал звук, словно пытаясь преодолеть удушье.
— Леди Олторп только что получила несколько… предметов из Фонтейн-Хауса.
— Правда?
— Думаю, она в зимнем саду, милорд.
Кинув на дворецкого взгляд через плечо, Синклер поднялся по витой лестнице на второй этаж. Когда он приблизился к комнатам супруги, мимо него прошла пара слуг, которые несли то, что выглядело как остатки нескольких экзотических растений и цветов.
Дверь зимнего сада была закрыта, и Синклеру пришлось постучать костяшками пальцев по твердому дереву.
— Минутку!
Прошло значительно больше времени, прежде чем дверь отворилась. Служанка Виктории Дженни бросила на него встревоженный взгляд, затем повернулась и произнесла в глубину комнаты:
— Это лорд Олторп, миледи.
— Пусть входит, Дженни. Перестань, Генриетта!
Прежде чем она успела договорить, маленькое белое существо бросилось между ногами горничной и прыгнуло к открытой двери. Почти не думая, маркиз присел и подхватил его на руки.
— Что за дьявол!
Виктория обежала служанку и чуть не врезалась прямо в него. Отшатнувшись, Синклер опрокинулся на спину, задев при этом жену, и она тоже шлепнулась на пол.
— С вами все в порядке? — спросил он, пытаясь решить, рассмеяться ему или поскорее убежать вниз.
Она положила руку на рассыпавшийся каскад темных волос.
— Да, кажется.
Маркиз присел подле нее, отдавая ей пойманную зверюшку.
— Я предполагаю, что вы бросились за этим?
— Слава Богу. Иди ко мне, моя сладкая, — заворковала девушка, прижимая пушистый комок к груди.
— Что это такое?
— Пудель, разве непонятно?
— Это не пудель.
— Нет, пудель! Мы почти уверены в этом, не правда ли, Генриетта?
— Это клубок шерсти. Клубок шерсти с ногами.
Виктория засмеялась, ее глаза заблестели, когда она взглянула на него.
— Как вам не стыдно дразнить Генриетту! Она так застенчива…
Проклятие, именно сейчас ему так захотелось поцеловать жену!
— Возможно, если эту малышку подстричь и придать ей вид собаки, она чувствовала бы себя более уверенно.
Виктория состроила гримасу:
— Нет, ни за что!
Ноги Синклера затекли, поэтому он согнул колени и сел на пол возле нее.
— А почему нет?
— Я нашла ее в «Ковент-Гардене», в канаве. Кто-то поджег на бедняжке мех. — Одинокая слезинка скатилась по гладкой нежной коже. — Слава Богу, тогда шел дождь.
Синклер смахнул слезинку с ее щеки.
— Может быть, после всего, что с ней случилось, она действительно не выглядит такой уж глупой.
— Я предпочитаю думать о Генриетте как о прелестном создании. — Виктория снова улыбнулась, и Синклер почувствовал, как сердце перевернулось у него в груди.
— Чрезвычайно прелестном, — пробормотал он.
Их глаза встретились, Виктория покраснела и тут же обратила все свое внимание на маленькую собачку.
— Она робеет на новом месте, потому и убежала.
— Ничего, ей здесь очень скоро понравится. — Маркиз протянул руку жене.
Улыбка оставалась на ее лице, когда она сжала его пальцы и позволила помочь ей подняться. У него не было ни малейшего представления, сколько времени они стояли в холле, глядя друг на друга. Как только он наклонился, чтобы поцеловать ее в губы, из зимнего сада донесся душераздирающий вой.
— О Боже! Что случилось?
— Сава!
Виктория сунула Генриетту ему в руки и бросилась в комнату. Чувствуя, что окончательно запутался, маркиз проследовал за ней.
В центре зимнего сада стояло в ряд около десятка клеток — самый странный зверинец, который ему когда-либо доводилось видеть, состоял из маленьких существ, которые стояли, сидели, ели, спали и выли в своих клетках.
Его жена встала на колени перед дальней клеткой и вынула из нее рыжую кошку. Причитая над ней, как раньше над Генриеттой, она прижала ее к себе. На какое-то мгновение Синклер подумал, что не прочь стать одним из Лисичкиных любимцев.
— Это и есть Сава?
Виктория вела себя так, словно забыла, что он тоже находится в зимнем заду.
— Да. Думаю, она просто голодна. — Разделив свое внимание между ним и рядом клеток, Виктория продолжала: — Надеюсь, вы не возражаете? Мама и папа никогда не будут ухаживать за ними, за них отвечаю я, а вы сказали, что Графтон-Хаус стал теперь моим домом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Правда, у слуги была причина невзлюбить его, а с Викторией надутый мошенник разболтался, словно старый торговец рыбой. Хотя у Майло не было алиби и необходимых свидетелей, Синклер узнал все, что ему требовалось, в частности то, что дворецкий искренне любил Томаса.
Конечно, Роман будет разочарован, узнав о невиновности дворецкого, но Синклер испытал облегчение. По крайней мере это поможет ему крепче спать по ночам.
— А вот и ваши документы. Томас Графтон, лорд Олторп. Это то, что вы желаете, милорд?
Клерк начал вытаскивать одну накладную из середины кипы. Выпрямившись, Синклер потянулся к бумаге и локтем сдвинул верх кипы. Сотня накладных, шурша, соскользнула с прилавка на пол.
— Проклятие, — проворчал он. — Извините меня.
Подавив вздох, клерк присел на корточки и начал собирать бумаги.
— Не беспокойтесь, милорд.
Как только клерк отвернулся, маркиз поднял оставшиеся на прилавке бумаги и быстро просмотрел десяток счетов до и после того, что остался торчать из кипы. Пять других заказчиков посетили Хоби в тот день, когда Томас пришел забрать свои новые ботинки, — пять знатных людей, которые находились в городе поблизости от Томаса во время убийства. Последний день жизни брата. Его похоронили в этих ботинках.
Два имени были ему знакомы, другие он запомнил. Когда клерк выпрямился, Синклер уже перестал перебирать бумаги.
— Боже, что за беспорядок…
— Ничего страшного, здесь все пронумеровано. — Клерк бросил на прилавок растрепанную кипу бумаг и вытащил нужный счет. — Его светлость оплатили заказ сразу после его получения. Они ничего не должны, как я и думал.
— Что же, хорошая новость. Я всегда говорю — чем меньше долгов, тем лучше.
— Да, милорд. — Клерк кивнул и начал разбирать бумаги.
Завершив столь важное дело, Синклер сел в фаэтон и направился назад, к Беркли-сквер. Сегодня удача улыбнулась ему. Он не подозревал, что в ту неделю Остин Ховарт находился в Лондоне. Приятно будет поболтать с добрым другом Томаса, который хорошо знал привычки брата и других его знакомых, а до начала проклятого завтрака стоит черкнуть письмо графу Кингсфелду. Также придется вновь встретиться с Остином — ему нужен еще один намек на то, куда послать своих ищеек.
Майло услужливо открыл парадную дверь, но странное выражение на лице остановило Синклера на первой же ступени.
— Что случилось?
— Ничего, милорд.
— У тебя такой вид, будто ты белены объелся.
Слуга издал звук, словно пытаясь преодолеть удушье.
— Леди Олторп только что получила несколько… предметов из Фонтейн-Хауса.
— Правда?
— Думаю, она в зимнем саду, милорд.
Кинув на дворецкого взгляд через плечо, Синклер поднялся по витой лестнице на второй этаж. Когда он приблизился к комнатам супруги, мимо него прошла пара слуг, которые несли то, что выглядело как остатки нескольких экзотических растений и цветов.
Дверь зимнего сада была закрыта, и Синклеру пришлось постучать костяшками пальцев по твердому дереву.
— Минутку!
Прошло значительно больше времени, прежде чем дверь отворилась. Служанка Виктории Дженни бросила на него встревоженный взгляд, затем повернулась и произнесла в глубину комнаты:
— Это лорд Олторп, миледи.
— Пусть входит, Дженни. Перестань, Генриетта!
Прежде чем она успела договорить, маленькое белое существо бросилось между ногами горничной и прыгнуло к открытой двери. Почти не думая, маркиз присел и подхватил его на руки.
— Что за дьявол!
Виктория обежала служанку и чуть не врезалась прямо в него. Отшатнувшись, Синклер опрокинулся на спину, задев при этом жену, и она тоже шлепнулась на пол.
— С вами все в порядке? — спросил он, пытаясь решить, рассмеяться ему или поскорее убежать вниз.
Она положила руку на рассыпавшийся каскад темных волос.
— Да, кажется.
Маркиз присел подле нее, отдавая ей пойманную зверюшку.
— Я предполагаю, что вы бросились за этим?
— Слава Богу. Иди ко мне, моя сладкая, — заворковала девушка, прижимая пушистый комок к груди.
— Что это такое?
— Пудель, разве непонятно?
— Это не пудель.
— Нет, пудель! Мы почти уверены в этом, не правда ли, Генриетта?
— Это клубок шерсти. Клубок шерсти с ногами.
Виктория засмеялась, ее глаза заблестели, когда она взглянула на него.
— Как вам не стыдно дразнить Генриетту! Она так застенчива…
Проклятие, именно сейчас ему так захотелось поцеловать жену!
— Возможно, если эту малышку подстричь и придать ей вид собаки, она чувствовала бы себя более уверенно.
Виктория состроила гримасу:
— Нет, ни за что!
Ноги Синклера затекли, поэтому он согнул колени и сел на пол возле нее.
— А почему нет?
— Я нашла ее в «Ковент-Гардене», в канаве. Кто-то поджег на бедняжке мех. — Одинокая слезинка скатилась по гладкой нежной коже. — Слава Богу, тогда шел дождь.
Синклер смахнул слезинку с ее щеки.
— Может быть, после всего, что с ней случилось, она действительно не выглядит такой уж глупой.
— Я предпочитаю думать о Генриетте как о прелестном создании. — Виктория снова улыбнулась, и Синклер почувствовал, как сердце перевернулось у него в груди.
— Чрезвычайно прелестном, — пробормотал он.
Их глаза встретились, Виктория покраснела и тут же обратила все свое внимание на маленькую собачку.
— Она робеет на новом месте, потому и убежала.
— Ничего, ей здесь очень скоро понравится. — Маркиз протянул руку жене.
Улыбка оставалась на ее лице, когда она сжала его пальцы и позволила помочь ей подняться. У него не было ни малейшего представления, сколько времени они стояли в холле, глядя друг на друга. Как только он наклонился, чтобы поцеловать ее в губы, из зимнего сада донесся душераздирающий вой.
— О Боже! Что случилось?
— Сава!
Виктория сунула Генриетту ему в руки и бросилась в комнату. Чувствуя, что окончательно запутался, маркиз проследовал за ней.
В центре зимнего сада стояло в ряд около десятка клеток — самый странный зверинец, который ему когда-либо доводилось видеть, состоял из маленьких существ, которые стояли, сидели, ели, спали и выли в своих клетках.
Его жена встала на колени перед дальней клеткой и вынула из нее рыжую кошку. Причитая над ней, как раньше над Генриеттой, она прижала ее к себе. На какое-то мгновение Синклер подумал, что не прочь стать одним из Лисичкиных любимцев.
— Это и есть Сава?
Виктория вела себя так, словно забыла, что он тоже находится в зимнем заду.
— Да. Думаю, она просто голодна. — Разделив свое внимание между ним и рядом клеток, Виктория продолжала: — Надеюсь, вы не возражаете? Мама и папа никогда не будут ухаживать за ними, за них отвечаю я, а вы сказали, что Графтон-Хаус стал теперь моим домом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71