Виктория застонала.
— Люси рассказала мне, что вы были у Будлса вчера вечером.
Если бы сильные руки Сина не обнимали ее, она бы наверняка упала на пол. Его язык раскрыл ее губы и затем проник внутрь. Она не ожидала, что это так ей понравится. Мужчины желали и искушали ее и раньше, но Синклер не был праздным аристократом, лишенным всяких амбиций, кроме одной — поймать в сети богатую наследницу.
— Что из сказанного Уильямом заставило вас ударить его?
Маркиз оторвался от ее лица.
— Вы действительно хотите знать? Это так важно?
— Меня не интересует Уильям. — Она провела рукой по груди Синклера и почувствовала его крепкие мускулы. — Я хочу знать потому, что это касается вас.
Легкая улыбка тронула его чувственный рот.
— Вы хотите знать, что заставило меня действовать?
Виктория кивнула.
Он глубоко вздохнул, и Виктория тут же поняла — это было желание. Желание, которое он так долго скрывал.
— Этот негодяй хотел узнать, каковы вы были в… интимных отношениях.
— И?..
— И я рассердился, потому что вы, очевидно, считали его своим другом.
— Я никогда не ожидала многого от моих друзей-мужчин. Их всех, похоже, одолевает подобное любопытство.
— Но я тоже любопытен, Виктория. — Его руки, опускаясь, маленькими кругами ласкали ее бедра и ягодицы. Затем он привлек ее ближе к себе. — Вы чувствуете мое любопытство?
Ощущая неожиданную сухость во рту, она кивнула:
— Я чувствую ваше… любопытство вот уже несколько минут. — Его возрастающая твердь, прижатая к ней, сначала удивила ее, затем вызвала острое желание.
— Я ударил его, потому что у меня не было ответа на проклятый вопрос.
Лучше бы он просто повалил ее на пол и бросился на нее!
— Честно говоря, милорд, я тоже не знаю ответа. — Она торопливо вытянула его рубашку из бриджей. — Мужчины всегда так долго тянут… ну… вы сами знаете.
Синклер поймал ее руки и прижал их к груди.
— Вы говорили, что целовались с мужчинами и раньше. С десятками.
— Увы, это так. — Она горько улыбнулась. — Однажды я даже поцеловала лорда Уильяма. Явная ошибка с моей стороны.
— Но ничего, кроме поцелуев?
Вопрос прозвучал чересчур резко. Он требовал ответа, и в нем кипела ревность, даже несмотря на то, что он знал этот ответ.
— Ничего, кроме поцелуев.
Она освободила руки, чтобы провести ими по его груди под рубашкой, прямо по теплой коже, и его губы пришли в движение: они то ласкали ее губы, то удалялись, пока у нее не появилось желание целовать его снова и снова.
— Насколько мне помнится, вы не очень-то одобряли меня прошлой ночью.
— Теперь я знаю, кто вы.
Он вновь открыл рот, но она прижала к нему ладошку.
— Вы что, собираетесь весь день стоять здесь и задавать мне вопросы? Я ведь могу передумать…
Он отвел ее руку от своего лица.
— Надеюсь, вы не сделаете этого.
Все еще держа ее за руку, Синклер попятился к двери спальни, и Виктории оставалось только следовать за ним. Он нежно держал ее за руку, под бархатом его хватки чувствовалась сталь, а в глазах — страсть и желание. Она все еще могла сказать «нет», если бы захотела, но не сказала ничего. Это был Синклер, которого она целовала в саду в тот первый вечер, тот, кого она желала всей душой.
— Ваши ожидания могут не оправдаться, — неуверенно заявила она. — Прожить полгода в борделе…
— Я постараюсь не разочаровать вас.
Лорд Бэгглс поднялся с подоконника, чтобы следовать за ними, но Син закрыл дверь перед самым его носом, оставив изумленное животное в гостиной. Виктория рассмеялась, когда кот коротко и противно мяукнул.
— Вы не заслужили его одобрения.
— Потому что я собираюсь заняться любовью с вами, а не с ним. — Синклер заключил ее в объятия.
Она ожидала, что он снова поцелует ее, но вместо этого маркиз долго и пристально смотрел ей в глаза.
— В чем дело?
— Я знакомлюсь с вами, — прошептал он. — Я желал вас с того момента, как мы очутились в том проклятом саду у Фрэнтонов. — Он наклонился и снова впился губами в ее рот.
Страсть, вот что это было. Она тоже желала его с самого начала.
Виктория застонала. Большинство мужчин считали ее более земной, чем на самом деле, и ей никогда не приходило в голову пытаться переубедить их. Разумеется, она была наслышана о любовных отношениях, некоторые из рассказов казались интересными и даже возбуждающими, но большинство из них — особенно касающиеся пылкой реакции партнеров — звучали очень комично. Виктория даже подозревала, что самые отчаянные приключения — всего лишь выдумка.
Только сейчас она с изумлением осознала, какое действие он оказывает на нее. Стащить с плеч Синклера фрак и бросить на пол оказалось просто, однако с маленькими пуговицами на жилете она не могла справиться.
— Черт их подери!
С низким смехом он накрыл ее руки, крепко взялся за полу жилета и рванул. Пуговицы, отлетев, дождем посыпались на пол.
— Не обращай внимания. Боже, как ты возбуждаешь меня!
Однако с пуговками, на которые было застегнуто ее платье сзади, он обращался с большим уважением. То, что Синклер стоял сзади, лаская губами плечи и шею, доводило ее до исступления. Ей хотелось прикоснуться к нему, обнять, но она не поворачивалась.
— Просто разорви платье, Синклер, — приказала Виктория голосом, таким хриплым от желания, что он с трудом узнал его.
— Мне нравится это платье! — Его шепот окутывал ее плечи, пронизывал плоть. — Потерпи.
Виктория наконец повернулась, чтобы горячо поцеловать его в раскрытые губы.
— Не хочу быть терпеливой, хочу быть с тобой. Сейчас.
Он расстегнул уже достаточно пуговичек, и фиолетовое платье соскользнуло на пол; при этом Виктория осталась только в нижней рубашке и туфельках. Синклер, встав на колени, обхватил ее правую лодыжку. Легкое движение — и туфелька оказалась на полу.
Виктория положила руки ему на плечи, чтобы удержать равновесие, зачарованная игрой его мускулов под рубашкой. Синклер проделал то же самое с левой туфелькой, затем, все еще стоя на коленях, медленно пробежал пальцами по ее ногам вверх, собирая в руках рубашку.
— Ты и раньше делал это.
Он поднял к ней лицо.
— Но никогда с тобой.
Маркиз встал, медленно поднимая вверх ее рубашку, обнажая бедра, талию, грудь… Первым инстинктивным желанием Виктории было укрыться, но его голодный, пожирающий взгляд, возбудил ее больше, чем пьянящие поцелуи. Ловкие руки скользили по ее талии, и теплые уверенные объятия разжигали в ней огонь.
— О Боже! — Он охватил ее взглядом с ног до головы. — Тебя можно назвать словом, находящимся за гранью прекрасного, которое еще не изобретено.
Виктория засмеялась, желая, чтобы он не спешил теперь, когда должно случиться неизбежное.
— Ты становишься поэтом.
— А ты — сама поэзия.
Она вздрогнула, прерывисто дыша, когда он медленно обвел большим пальцем сначала одну грудь, потом другую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71