— Это удивительно, — согласилась Люси. — Я никогда не думала, что увижу лорда Ливсрпула и лорда Халифакса вместе в одной комнате без того, чтобы они не начали бросаться разными предметами друг в друга.
Виктория тоже была удивлена тем, что никого до сих пор не вызвали на дуэль.
— Леди Августа выглядит потрясающе.
— И вы тоже, — заметил Лайонел. — Даже ваш муж кажется весьма воспитанным.
Виктория повернулась и взглянула на Синклера, стоящего рядом с музыкантами и болтающего с Китом и одним из его юных друзей. Муж показался ей не просто воспитанным, но восхитительным, и ее сердце учащенно забилось.
— Да он довольно удачно привел себя в порядок.
— Вы убедили Марли прийти сюда, — продолжил Пэрриш с ноткой удивления в голосе. — Это… смелый шаг с вашей стороны.
Дрожь пробежала по ее телу, когда она увидела Марли и окружении круга приятелей. Приглашение ему было послано по просьбе Синклера, хотя это заставило ее чувствовать себя низкой и отвратительной. Маркиз назвал это компромиссом с совестью. Небрежное замечание заставило ее задуматься о том, сколько раз он вынужден был идти на компромисс с собой, выполняя нужные задания.
— Можно мне на минуту похитить Лисичку? — Теплая рука легла на ее плечо.
За последние день-два Виктория начала чувствовать себя частью его жизни, и это окрыляло ее.
— Ну конечно, — засмеявшись, сказала Люси. — Мы все равно должны были пойти поддразнить Маргарет.
— Поддразнить зачем? — спросил Синклер Викторию, когда Люси и Лайонел отошли от них.
— Думаю, она строила глазки твоему брату.
— Но Кит вряд ли готов к браку.
— Хм. Иногда это случается, когда меньше всего ожидаешь.
— Понятно. — Он нежно погладил ее по спине. — И чего же следует ожидать, если это случится?
Виктории хотелось прислониться к нему, чтобы он обнял ее.
— Никто не может знать, — прошептала она. — Но я слышала, что это… очень интересно.
Мягкий сдержанный смех отозвался глубоко внутри ее. Как восхитительно, когда двое людей видят только друг друга, и к черту весь остальной мир с убийцами, недовольными родителями, никчемными друзьями. Улыбаясь, она отчаянно сопротивлялась желанию закрыть глаза и позволить себе утонуть в этом мгновении.
Секундой позже Виктория пожалела, что не поступила именно так, но было уже поздно. Она выпрямилась, когда реальность грубо вторглась в ее мечты.
— Твой Криспин посмеялся над нами.
Синклер тотчас же отпустил ее.
— Точно. Она еще не пришла?
Виктория тут же поняла, о ком идет речь. Они послали дополнительное запоздалое приглашение леди Джейн Незерби.
— Нет. Я же говорила тебе, что не придет.
— Это тоже часть испытания.
Она кивнула.
— С кого ты хочешь, чтобы я начала?
— Думаю, лорд и леди Хастор были бы неплохим выбором. Лорд и Томас несколько раз охотились вместе.
Виктория посмотрела в их сторону и подавила неожиданно появившееся раздражение.
— Они беседуют с моими родителями.
Маркиз улыбнулся, и в его глазах заиграла усмешка.
— Значит, я не смогу поговорить с ними?
— Полагаю, что нет. Каков твой план?
— Если тебе будет легче переносить эту пытку, то скажу, что мне стоит немного поболтать с Килкерном.
— В самом деле?
— Если ты так доверяешь ему, может быть, и я могу — хоть немного…
Ей хотелось обнять и расцеловать его — он доверял ей и признался в этом!
— Желаю удачи, — прошептала Виктория, пытаясь удержаться от улыбки.
Нагнувшись, он провел губами по ее щеке и отправился искать Люсьена.
Обычно подобные приемы были далеко не легкими — они вызывали в ней скуку, беспокойство, и Виктория чувствовала себя манекеном в витрине модной лавки. Однако сегодня ночью она испытывала особое напряжение, пока проходила между гостями, разместившимися в бальном зале Друсбери-Хауса, в гостиной и кабинете наверху. Сейчас все было по-другому. Каждое слово, которое она произносила, и все, что слышала, было важно для нее только потому, что она надеялась узнать что-нибудь об убийце Томаса.
— Добрый вечер, леди Олторп.
Она едва не выплеснула мадеру из своего бокала.
— Лорд Кингсфелд! — Виктория устало улыбнулась. — Мы уже отчаялись увидеть вас сегодня.
— Я собирался прийти раньше. — Граф тоже улыбнулся. — Кажется, мне следует извиниться. Могу я попросить нос проводить меня к Синклеру?
Раздражение Виктории усилилось, но она никогда не уклонялась от вызова.
— Ничего нет проще.
— Надеюсь, ваш муж объяснил вам мою ошибку, — произнес Кингсфелд, шагая рядом с ней. — Уверен, вы привыкли к тому, что знакомые мужчины постоянно напоминают вам о вашей красоте.
— Прошлое есть прошлое. Лучше поговорим о настоящем. Где находится Кингсфелд-Парк? Синклер никогда не упоминал об этом.
— В Стаффордшире. Вы нигде не встретите более живописного места. На мой взгляд, оно даже может соперничать с Олторпом.
— Вы проводили много времени в имении Олторп? Или Томас — в Кингсфелде? Графства Уилтшир и Стаффордшир находятся довольно далеко друг от друга.
— Я посещал его, когда выдавалось время. Олторп никогда не покидал своего имения, пока этого не требовали дела в парламенте или светский сезон, и он всегда старался как можно скорее вернуться туда.
Это имело смысл — вероятно, Томас опасался пропустить хотя бы одно из писем Синклера
— Мне не терпится попасть в имение. Синклер и Кит очень любят его. Я видела один из рисунков Томаса и имею представление о нем, но совсем другое дело — побывать лично.
— Да, Томас баловался рисованием, — кивнул Кингсфелд.
— Вы когда-нибудь видели его рисунки? Не понимаю, как они могут вызвать какое-либо иное чувство, кроме гордости за его способности и сожаления, что у него не было времени развить свой талант.
Он улыбнулся:
— Итак, вы считаете себя знатоком в искусстве?
Хотя не было ничего удивительного в том, что Кингсфелд продолжал считать ее слабоумной, это очень неприятно действовало на нервы, и Виктория не была склонна проявлять по отношению к нему вежливость, как в последнюю их встречу. К этому времени Синклер уже получил нужную информацию от этого кретина, и слава Богу.
— Знатоком? Небольшим в отношении рисунков карандашом или углем, но я давала советы нескольким моим друзьям, пишущим пейзажи. Особенно мне нравятся портреты Гейнсборо.
— Да, они весьма романтичны, хотя слишком приукрашены.
— По-моему, назначение искусства — видеть и отражать красоту.
— И позволять художникам зарабатывать деньги.
Ей захотелось показать ему язык.
— Деньги могут быть продуктом, как и многое другое.
— Вы говорите совсем как Томас. Ничто не существует, если не имеет своего смысла, а то, что не имело смысла или перестало его иметь, уничтожается.
— Значит, вы полагаете, ничто не приносит пользы без денежной выгоды?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71