Первое, о чем подумала в тот момент Люсинда, относилось не к Джеффри, а к Роберту. Если Джеффри прямо с ярмарки поехал сюда, значит, у Роберта и его друзей остаюсь больше времени для поиска бумаг в доме Ньюкома!
– Джеффри, – сказала она ему вслед, – разве в моих словах было что-то обидное?
– Я разочарован, поскольку был о вас лучшего мнения! – процедил он в ответ.
Нахмурившись, Люсинда долго смотрела ему вслед и, только когда входная дверь внизу громко хлопнула, повернулась лицом к отцу; но тот угрюмо уставился куда-то в сторону.
– Ты очень активно поработала у меня за спиной! – прорычал генерал. – Попросив меня немного потерпеть, ты использовала это время, чтобы поиздеваться над человеком, которого я считаю своим другом, человека, с которым, как мне казалось, тебя могли бы связать, возможно на всю жизнь, серьезные отношения…
– Что, черт побери, он тебе здесь наговорил? – не выдержала Люсинда.
Она подумала, что Джеффри, вероятно, не мог знать всего – иначе, вместо того чтобы тратить время на разговоры с ее отцом, он первым делом бросился бы домой. От этой мысли сердце Люсинды сковал холод. Джеффри, несомненно, не поехал бы домой только в случае, если бы украденных документов там не было или он уже успел надежно их припрятать.
– Ты спрашиваешь, что он мне наговорил? – с недоброй усмешкой переспросил Баррет. – Джеффри сказал, что ты вступила в заговор со своими так называемыми друзьями, чтобы попытаться отвести от Роберта Карроуэя обвинения в краже секретных документов из Хорсгардза, а всю вину взвалить на Ньюкома, превратив его в козла отпущения!
– Я?! Вступила в заговор?
– Помолчи! Джеффри также сказал мне, что Карроуэй планировал состряпать обвинение против него, коль скоро сам по сей день не смог оправдаться.
– Папа, во всем этом так много лжи, что ты даже не можешь себе представить! – в отчаянии воскликнула Люсинда.
– Это я не могу себе представить? – вспыхнул генерал. – Ты, верно, забыла, что я уже тридцать лет служу в вооруженных силах ее величества, а в последние три года являюсь одним из главных командиров конной гвардии? Думаешь, с подобным опытом я не сумею разобраться в затеянных вами детских играх?
– Сэр, но вас приказано не пускать в этот дом! – раздался за дверью возмущенный голос Боллоу.
Люсинда быстро обернулась… и увидела Роберта, которого Боллоу безуспешно пытался удержать. Неужели ему так и не удалось найти бумаги в домике около ярмарки? В противном случае он бы прямо проехал в Хорсгардз…
– Что ты здесь делаешь? – воскликнула она. – Ты не должен…
– Прости, Люсинда, – оборвал ее Роберт, – но мне необходимо поговорить с генералом Барретом.
– А я хочу, чтобы ты немедленно ушел из моего дома, гнусный повеса! – заорал на Роберта генерал. – Хватит испытывать мое терпение!
– Люси, – обратился Роберт к Люсинде, впервые называя ее уменьшительным именем, – ты не могла бы подождать нас в библиотеке?
Люсинда утвердительно кивнула и направилась к двери. Проходя мимо Роберта, она тронула его за рукав и прошептала:
– Все в порядке?
– Надеюсь!
Роберт подождал, пока Люсинда выйдет из кабинета, а затем снова обратился к генералу:
– Вы не будете против, если мы поговорили здесь, в вашем кабинете, где никто не сможет нам помешать?
– Я вообще нигде и ни о чем с тобой говорить не собираюсь! – продолжал бушевать Баррет. – Так что лучше уйди добровольно!
– Я действительно уйду через несколько минут, – спокойно ответил Роберт.
– Даю тебе две минуты, не больше!
– Пусть так, сэр. А теперь прошу вас сесть!
Баррет наконец уселся за стол и исподлобья посмотрел на Роберта:
– Имей в виду: ничто не заставит меня поверить, что ты не предатель! Если только ты убьешь меня… Но ты и этого не сделаешь – в доме слишком много свидетелей. Так что повторяю: убирайся вон из моего дома, а еще лучше – вообще из страны! В последнем я могу тебе помочь ради дочери! А сейчас – говори!
– В апреле 1814 года, – начал Роберт, – вы были командиром одного из армейских соединений, окружавших Байонну.
– Я действительно был там, и тебе вовсе не нужно мне об этом напоминать!
– Возможно. Итак, с Бонапартом к тому времени было уже покончено, и обе воюющие стороны объявили о прекращении огня.
– Знаю!
– Вы, верно, знали и то, что генерал Тувено продолжал удерживать свои позиции и не давал нашим войскам продвинуться дальше. Кроме того, вы получили сведения от французских дезертиров о том, что Тувено намеревается нас атаковать.
– Это была ненадежная информация.
– Ага! Именно поэтому вы среди ночи и послали разведывательный отряд, чтобы изучить линию французских окопных укреплений.
– Да, так действительно было!
– Не помните ли вы, кто тогда командовал этим разведывательным отрядом?
– Нет, не помню.
– Им командовал я. Все мои люди погибли во время операции – нас было всего пятнадцать, а противостоял нам французский корпус, насчитывавший более тысячи солдат. Я был тяжело ранен, и французы доставили меня в бессознательном состоянии в свое расположение, а когда я пришел в себя, избили чуть ли не до смерти. Я снова потерял сознание, и через какое-то время на меня вылили ведро холодной воды. Тогда я очнулся. Потом мне рассказали, что меня не велено было убивать, поскольку французам нужен был британский офицер, из которого они смогли бы вытрясти сведения о дислокации наших войск.
Злобное выражение исчезло с лица Баррета. Теперь он очень внимательно слушал рассказ Роберта и как будто даже сочувствовал ему.
– Утром нам донесли, что разведывательный отряд погиб целиком, – задумчиво сказал генерал.
– Да, почти так и было. Почти – потому что один человек все же уцелел. Им оказался я. Уже в тюрьме я узнал, что вы разбили Тувено. А еще через двадцать дней пришло сообщение о том, что Бонапарт капитулировал и война окончилась. Об этом нам всем – пленникам, содержавшимся в Шато-Паньон, – торжественно объявил комендант замка. Итак, война окончилась для всех, но не для меня. Шато-Паньон не сдавался, да и сами британские войска не пытались взять этот замок, превращенный в ужасную тюрьму. Гарнизон его продолжал сопротивляться, но не на поле сражения – он стал своеобразным центром созданной на прилегающих территориях разветвленной сети подпольных сторонников Бонапарта, готовых содействовать его новому освобождению и возвращению на французский трон… Тем временем меня продолжали допрашивать и избивать. Коль скоро французскому командованию было известно, что я служил под вашим начальством, палачи все время пытались получить от меня самые подробные сведения о вас, вашей семье и знакомых. Насколько я понял, их целью было уничтожение или шантаж британских командиров высокого ранга. Я не сказал ни слова, генерал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74