И он рассказал все, что случилось на балу, не пропустив ни одной подробности, и описал ей поведение, бледность и беспокойство графини во время вызова и потом.
— Увы, — прошептал он в заключение, — на какую постыдную и недостойную роль вы осудили меня: я принужден мучить и увлекать бедную женщину, неповинную, конечно, в грехах своего мужа.
Дама в черной перчатке ответила на это улыбкой.
— Еще есть время, — заметила она, — если у вас не хватает мужества повиноваться мне, если вы любите меня недостаточно для того, чтобы соединиться со мной в моей мести, — уходите!
— Ради Бога, не гоните меня! — прошептал Арман. — Я люблю вас… Я буду вам повиноваться…
Дама в черной перчатке протянула ему руку и подняла его.
— Дитя, — сказала она сердечно, — не говорила ли я вам, что любить меня — мука, что следовать за мной — рабство, которое не кончится до тех пор, пока моя миссия не будет окончена.
И видя, что Арман опустил голову и не решается возразить, она прибавила:
— Ах, в глазах света вы были бы, может быть, правы, говоря, что эта женщина не виновата в ошибках своего мужа. Но Господь, ведающий, как в невинных иногда бывают поражены виновные, Господь, помнящий о невесте, которая, едва вернувшись из церкви, приняла в свои объятия окровавленного и насмерть раненного мужа, Господь знает, что для того, чтобы поразить преступника, надо поразить тех, кого он любит и которые оставались невинными.
— Я повинуюсь, — повторил Арман.
— Граф придет сюда, — продолжала Дама в черной перчатке. — Он будет здесь через минуту, в той комнате, где мой взгляд может следить за вами…
Пока молодая женщина говорила это, на лестнице раздались шаги. Дама в черной перчатке вскочила с места, перебежала комнату, раздвинула складки портьеры и сказала, протягивая руку:
— Взгляните!..
Под драпировкой в стене было просверлено отверстие, искусно скрытое зеркалом, и через него можно было видеть все, что происходит в гостиной, которая была освещена двумя свечами, стоявшими на камине.
— Выслушайте меня, — продолжала она, — граф войдет сюда в сопровождении майора, и его взгляд невольно упадет на бюст, который еще сегодня утром был закутан в черный креп. Теперь я переставила его в гостиную на камин и сняла С него покрывало. Следите за выражением его лица… быть может, он побледнеет…
В эту минуту дверь отворилась.
— Милости просим, граф, — сказал майор, появившийся на пороге гостиной. — Мой молодой друг сейчас явится к вам, он только кончит письмо.
Граф д'Асти вошел. Арман, следивший за ним через отверстие, видел, как он с рассеянным видом сделал несколько шагов по комнате и вдруг, крайне пораженный и взволнованный, остановился перед бюстом, ярко освещенным свечами.
— Ах! — воскликнул майор с самым простодушным видом, как будто не замечая внезапного смущения гостя, — вы заинтересовались этим бюстом?
— Действительно… Чудная работа… прекрасное исполнение… — бормотал в смущении граф д'Асти.
— Это правда, — подтвердил майор, — но для меня этот бюст имеет еще особенную цену… Это бюст одного моего покойного друга.
Граф вздрогнул.
— Бедный малый, — с грустью продолжал майор, — его смерть так и осталась загадкой.
— Неужели? — произнес граф, чувствуя, как голос его дрожит.
— Он женился утром, — продолжал майор, как бы охваченный печальными воспоминаниями.
— А умер… вечером, — продолжал граф д'Асти, опускаясь в кресло и судорожно проводя рукой по лбу, на котором внезапно показалось несколько капель пота.
— Он был убит, — заключил майор.
Граф д'Асти судорожно схватился за ручки кресла.
— Как странно! — произнес он глухим голосом.
— Однако, — прибавил майор, — оставим эти неприятные воспоминания и займемся лучше нашим молодым другом.
В эту минуту Дама в черной перчатке говорила Арману:
— Войдите теперь в гостиную.
Арман отошел от стены и направился к двери. Его собеседница сделала ему знак рукой и остановила его. Затем, наклонившись к самому его уху, шепнула:
— Позабудьте, что вы прекрасно фехтуете, и прикиньтесь неумеющим; не отражайте его ударов. Граф должен остаться в убеждении, что вы совершенный новичок в этом деле и едва умеете держать в руках шпагу.
— Хорошо, — сказал Арман, решившийся в точности исполнять приказания этой странной женщины.
Он вышел в коридор, намереваясь постучать в дверь гостиной. Тогда Дама в черной перчатке приникла, в свою очередь, глазом к отверстию в стене и стала смотреть. Граф д'Асти сидел в кресле против камина, с каким-то страхом вглядываясь в стоявший перед ним мраморный бюст.
— А! — прошептала она. — Хоть твои волосы и побелели, убийца, но я все же узнаю тебя… Это ты явился к нам во время бала, весь в черном, с насмешливой улыбкой на губах; это ты отнял у меня супруга, ты, презренный, убил его на пустынной улице…
Пока граф д'Асти, оправившись от своего смущения, фехтовал с Арманом в присутствии майора Арлева, графиня сидела одна в своей комнате, отворив окно и надеясь, что ночная прохлада вдохнет в нее силы и мужество. Час, который ее муж провел у майора, показался ей вечностью. В своем неведении Маргарита де Пон отдавалась чувству, силы которого она сама ясно не сознавала. Она думала, что только интересуется Арманом как спасителем своей дочери, и не замечала своего самообмана. Невозможно описать то, что она пережила за этот час. То подставляя свой пылающий лоб под дуновение холодного ночного ветра, то прогуливаясь большими шагами по комнате, она прислушивалась к малейшему шуму, доносившемуся с улицы. Она ожидала своего мужа… мужа, которого она презирала, ненавидела, навеки удаленного от нее вследствие его преступления, но прихода которого она ждала с таким нетерпением, как если бы он был предметом самой пылкой ее любви.
Наконец граф вернулся. Он застал жену бледную, безмолвную, неподвижно стоящую, с руками, скрещенными на груди, точно она хотела остановить страшное биение своего сердца.
— Ну, что же, что же? — нетерпеливо спросила она его. Этот бывший Дон-Жуан, циник и насмешник д'Асти, каким мы знали его прежде, сильно переменился к лучшему с тех пор, как полюбил свою жену. Она была так удручена, так печальна, он услыхал столько страданий в звуках ее голоса, что почувствовал к ней жалость.
— Ваш протеже, — мягко сказал он ей, — довольно сносно владеет шпагой.
— О, вы обманываете меня! — воскликнула она. — Я вижу это по вашим глазам.
Порыв ревности задушил жалость в сердце графа.
— Это правда, — резко ответил он, — господин Арман Леон совершенно не умеет драться. Он едва знает простейшие приемы фехтования…
Графиня вскрикнула от ужаса и пошатнулась.
— А! — воскликнул граф д'Асти в порыве внезапной злобы. — Вы выказываете к этому молодому человеку больше, нежели простое участие, больше, нежели простую симпатию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107