— внезапно проговорила графиня, — он не вернется сюда… я его не увижу, даю вам слово…
— Этого мало…
— Боже мой, чего же вы еще потребуете от меня?
— Слова, которое может спасти вашего мужа.
— Каково бы оно ни было, я даю его.
— Хорошо! Как только он откроет глаза и вы заметите, что его рассудок возвращается, что спокойствие сходит в его душу… тогда…
— О, продолжайте…
— Как только он взглянет на вас, вы дотронетесь рукой до его руки; пусть он удостоверится, что «его» нет в комнате… вы наклонитесь к нему… и…
— И?.. — с нетерпением проговорила графиня, вся взволнованная и дрожащая.
— И скажете ему на ухо: «Он ушел… я его больше никогда не увижу… »
—Я обещаю вам это, —сказала графиня прочувствованным голосом.
Дама в черной перчатке подошла к больному и сняла повязку с его раны. Граф д'Асти спал глубоким сном, и сердце у него чуть слышно билось. Можно было подумать, что он умер. Тогда Дама в черной перчатке показала графине другой маленький флакон и поставила его на столик. Затем она сняла корпию, которой была закрыта рана, и обмыла рану тепловатой водой… Намочив новый кусок корпии жидкостью из второго флакончика, причем корпия окрасилась в красный цвет, Дама в черной перчатке наложила ее на рану.
— До свидания, сударыня, — сказала она, вставая, — я возвращусь сегодня вечером в одиннадцать часов. Однако, я думаю, что не следовало бы держать раненого в этой комнате, где воздух несколько испорчен.
— Его нужно перенести? — спросила графиня.
— Я бы предпочла комнату на первом этаже.
— Хорошо, рядом с залой внизу есть небольшая спальня.
— Ее окна обращены на север?
— Да, они выходят в сад.
— В таком случае, отлично.
— Но можно ли перенести его без опасения для здоровья?
— Да, но только теперь, пока он находится в глубоком сне.
Графиня позвонила и отдала необходимые распоряжения.
Дама в черной перчатке вышла в сопровождении майора.
Спустя час граф д'Асти открыл глаза. Он осмотрелся вокруг и, казалось, совершенно не узнал комнаты. Его взгляд упал на залитое слезами лицо графини. Бедная женщина держала в своих руках руку мужа.
— Как вы себя чувствуете, мой друг? — спросила она. Глаза больного приняли радостное выражение; его взгляд сделался осмысленным.
— Вас перенесли сюда, — продолжала графиня, — по приказанию нового врача.
При этом заявлении глаза больного выразили некоторое недоумение.
— О, — сказала графиня, улыбаясь сквозь слезы, — правда, врач странный, мой друг: женщина… молодая русская дама, обладающая удивительными целебными тайнами.
Взгляд графа д'Асти выражал все возраставшее изумление.
— Это майор Арлев, сосед наш, привел ее к вам. Она лечит теперь вашу рану… лихорадка у вас уже прошла… она ручается за ваше выздоровление.
Имя графа Арлева сразу вызвало на лице раненого выражение ужаса и ненависти. Разве майор не был другом Армана?
Графиня догадалась, что происходит в мыслях и в сердце ее мужа. И, верная данному обещанию, она наклонилась к раненому, поцеловала его в лоб и сказала:
— Не ревнуйте, друг мой, он ушел… я его больше никогда не увижу…
Безумная радость озарила измученное лицо графа; в эту минуту вошел лакей и подал молодой женщине письмо; она распечатала его и прочла:
«Графиня.
Я понял, что непреодолимые препятствия разделяют нас; ваша честь и мой долг предписывают нам не встречаться более никогда. Да благословит вас Господь. Завтра утром я покидаю Баден и приложу все старания, чтобы не попадаться на вашем пути. Господь пошлет мне милость, может быть, и поможет мне забыть вас.
С искренним почтением остаюсь вашим покорнейшим слугой.
Арман Леон».
Графиня протянула письмо своему мужу.
— Видите, я говорила вам правду мой друг.
В эту минуту вошла Фульмен, и ее приход был неожиданным облегчением для графини, так как прощальное письмо Армана разбило сердце бедной женщины.
XIV
Около одиннадцати часов вечера Дама в черной перчатке пришла навестить раненого. Сначала ее провели в залу, где она встретилась с Фульмен.
— Час возмездия близится, — сказала ей Дама в черной перчатке торжественно.
— Я повинуюсь… — пробормотала Фульмен, опустив голову.
— Вы оставите ее одну.
— Хорошо!
Госпожа д'Асти на цыпочках вышла из комнаты раненого.
— Он заснул, — сказала она, здороваясь с молодой женщиной, и спит крепко.
Дама в черной перчатке подошла к постели больного. Она начала пристально всматриваться в лицо графа д'Асти, которое было теперь спокойно и не выражало таких мучений, как утром.
— Не оставите ли вы меня с ним одну, — сказала Дама в черной перчатке. — Необходимо, чтобы вокруг него была абсолютная тишина; мне надо сделать наблюдение над его дыханием.
Графиня утвердительно кивнула головой. Дама в черной перчатке села у изголовья больного, а графиня удалилась в соседнюю комнату и присела около Фульмен в амбразуре окна.
Дама в черной перчатке поспешно затворила дверь, которая вела из залы в комнату графа д'Асти.
Через десять минут Фульмен поднялась с места.
— У меня страшно болит голова, графиня, — сказала она, — позвольте мне пойти прилечь.
— Идите, мой друг, — ответила графиня, которая забылась в тяжелых думах.
Она думала об Армане… об Армане, которого она любила и которого она больше никогда не увидит; об Армане, который уедет завтра с рассветом, потому что она сама удалила его от себя.
Фульмен ушла… Графиня, закрыв лицо руками, зарыдала, повторяя прерывающимся голосом:
— Боже мой! О, пошли мне смерть!
Вдруг позади нее послышался шум открывающегося окна. Она в испуге обернулась… выпрямилась и отшатнулась, приготовившись закричать и позвать на помощь… Какой-то человек отворил окно, перепрыгнув через подоконник, и графиня в ужасе заметила, что он уже в зале и стремительно направляется к ней.
Этот человек, как легко догадаться, потому что графиня даже не вскрикнула, был Арман; он перелез через стену, разделявшую оба сада, и явился сюда.
Графиня задрожала, как ребенок, и почувствовала, что ноги ее подкашиваются.
XV
Увидав Армана, графиня д'Асти как бы окаменела. Она не могла ни вскрикнуть, ни бежать и не сохранила присутствия духа даже настолько, чтобы воспрепятствовать ему воспользоваться той дорогой, которую он выбрал. Она стояла неподвижно, с опущенной головой, чувствуя, что умирает от ужаса и от восторга. Арман подбежал к ней и упал перед нею на колени.
— Простите меня, — сказал он.
И так как она по-прежнему дрожала и не сказала ни слова, то он взял ее руку и поцеловал. Прикосновение его губ вернуло графиню к действительности; сердце ее забилось, и она почувствовала внезапный прилив энергии.
— Ах, — сказала она чуть слышно, так как боялась, чтобы звук ее голоса не долетел до соседней комнаты, где находился раненый с Дамой в черной перчатке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
— Этого мало…
— Боже мой, чего же вы еще потребуете от меня?
— Слова, которое может спасти вашего мужа.
— Каково бы оно ни было, я даю его.
— Хорошо! Как только он откроет глаза и вы заметите, что его рассудок возвращается, что спокойствие сходит в его душу… тогда…
— О, продолжайте…
— Как только он взглянет на вас, вы дотронетесь рукой до его руки; пусть он удостоверится, что «его» нет в комнате… вы наклонитесь к нему… и…
— И?.. — с нетерпением проговорила графиня, вся взволнованная и дрожащая.
— И скажете ему на ухо: «Он ушел… я его больше никогда не увижу… »
—Я обещаю вам это, —сказала графиня прочувствованным голосом.
Дама в черной перчатке подошла к больному и сняла повязку с его раны. Граф д'Асти спал глубоким сном, и сердце у него чуть слышно билось. Можно было подумать, что он умер. Тогда Дама в черной перчатке показала графине другой маленький флакон и поставила его на столик. Затем она сняла корпию, которой была закрыта рана, и обмыла рану тепловатой водой… Намочив новый кусок корпии жидкостью из второго флакончика, причем корпия окрасилась в красный цвет, Дама в черной перчатке наложила ее на рану.
— До свидания, сударыня, — сказала она, вставая, — я возвращусь сегодня вечером в одиннадцать часов. Однако, я думаю, что не следовало бы держать раненого в этой комнате, где воздух несколько испорчен.
— Его нужно перенести? — спросила графиня.
— Я бы предпочла комнату на первом этаже.
— Хорошо, рядом с залой внизу есть небольшая спальня.
— Ее окна обращены на север?
— Да, они выходят в сад.
— В таком случае, отлично.
— Но можно ли перенести его без опасения для здоровья?
— Да, но только теперь, пока он находится в глубоком сне.
Графиня позвонила и отдала необходимые распоряжения.
Дама в черной перчатке вышла в сопровождении майора.
Спустя час граф д'Асти открыл глаза. Он осмотрелся вокруг и, казалось, совершенно не узнал комнаты. Его взгляд упал на залитое слезами лицо графини. Бедная женщина держала в своих руках руку мужа.
— Как вы себя чувствуете, мой друг? — спросила она. Глаза больного приняли радостное выражение; его взгляд сделался осмысленным.
— Вас перенесли сюда, — продолжала графиня, — по приказанию нового врача.
При этом заявлении глаза больного выразили некоторое недоумение.
— О, — сказала графиня, улыбаясь сквозь слезы, — правда, врач странный, мой друг: женщина… молодая русская дама, обладающая удивительными целебными тайнами.
Взгляд графа д'Асти выражал все возраставшее изумление.
— Это майор Арлев, сосед наш, привел ее к вам. Она лечит теперь вашу рану… лихорадка у вас уже прошла… она ручается за ваше выздоровление.
Имя графа Арлева сразу вызвало на лице раненого выражение ужаса и ненависти. Разве майор не был другом Армана?
Графиня догадалась, что происходит в мыслях и в сердце ее мужа. И, верная данному обещанию, она наклонилась к раненому, поцеловала его в лоб и сказала:
— Не ревнуйте, друг мой, он ушел… я его больше никогда не увижу…
Безумная радость озарила измученное лицо графа; в эту минуту вошел лакей и подал молодой женщине письмо; она распечатала его и прочла:
«Графиня.
Я понял, что непреодолимые препятствия разделяют нас; ваша честь и мой долг предписывают нам не встречаться более никогда. Да благословит вас Господь. Завтра утром я покидаю Баден и приложу все старания, чтобы не попадаться на вашем пути. Господь пошлет мне милость, может быть, и поможет мне забыть вас.
С искренним почтением остаюсь вашим покорнейшим слугой.
Арман Леон».
Графиня протянула письмо своему мужу.
— Видите, я говорила вам правду мой друг.
В эту минуту вошла Фульмен, и ее приход был неожиданным облегчением для графини, так как прощальное письмо Армана разбило сердце бедной женщины.
XIV
Около одиннадцати часов вечера Дама в черной перчатке пришла навестить раненого. Сначала ее провели в залу, где она встретилась с Фульмен.
— Час возмездия близится, — сказала ей Дама в черной перчатке торжественно.
— Я повинуюсь… — пробормотала Фульмен, опустив голову.
— Вы оставите ее одну.
— Хорошо!
Госпожа д'Асти на цыпочках вышла из комнаты раненого.
— Он заснул, — сказала она, здороваясь с молодой женщиной, и спит крепко.
Дама в черной перчатке подошла к постели больного. Она начала пристально всматриваться в лицо графа д'Асти, которое было теперь спокойно и не выражало таких мучений, как утром.
— Не оставите ли вы меня с ним одну, — сказала Дама в черной перчатке. — Необходимо, чтобы вокруг него была абсолютная тишина; мне надо сделать наблюдение над его дыханием.
Графиня утвердительно кивнула головой. Дама в черной перчатке села у изголовья больного, а графиня удалилась в соседнюю комнату и присела около Фульмен в амбразуре окна.
Дама в черной перчатке поспешно затворила дверь, которая вела из залы в комнату графа д'Асти.
Через десять минут Фульмен поднялась с места.
— У меня страшно болит голова, графиня, — сказала она, — позвольте мне пойти прилечь.
— Идите, мой друг, — ответила графиня, которая забылась в тяжелых думах.
Она думала об Армане… об Армане, которого она любила и которого она больше никогда не увидит; об Армане, который уедет завтра с рассветом, потому что она сама удалила его от себя.
Фульмен ушла… Графиня, закрыв лицо руками, зарыдала, повторяя прерывающимся голосом:
— Боже мой! О, пошли мне смерть!
Вдруг позади нее послышался шум открывающегося окна. Она в испуге обернулась… выпрямилась и отшатнулась, приготовившись закричать и позвать на помощь… Какой-то человек отворил окно, перепрыгнув через подоконник, и графиня в ужасе заметила, что он уже в зале и стремительно направляется к ней.
Этот человек, как легко догадаться, потому что графиня даже не вскрикнула, был Арман; он перелез через стену, разделявшую оба сада, и явился сюда.
Графиня задрожала, как ребенок, и почувствовала, что ноги ее подкашиваются.
XV
Увидав Армана, графиня д'Асти как бы окаменела. Она не могла ни вскрикнуть, ни бежать и не сохранила присутствия духа даже настолько, чтобы воспрепятствовать ему воспользоваться той дорогой, которую он выбрал. Она стояла неподвижно, с опущенной головой, чувствуя, что умирает от ужаса и от восторга. Арман подбежал к ней и упал перед нею на колени.
— Простите меня, — сказал он.
И так как она по-прежнему дрожала и не сказала ни слова, то он взял ее руку и поцеловал. Прикосновение его губ вернуло графиню к действительности; сердце ее забилось, и она почувствовала внезапный прилив энергии.
— Ах, — сказала она чуть слышно, так как боялась, чтобы звук ее голоса не долетел до соседней комнаты, где находился раненый с Дамой в черной перчатке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107