Превот еще громче расхохотался и прибавил: «Представь себе, твоя невинная жена полагает, что ты на карауле, воротись к ней, сделай ей сюрприз, я пока займу твой пост». Все это было сказано мне с такой уверенностью, что я ни минуты не сомневался в истине и тотчас же воротился домой. Я хотел отворить дверь, но она была заперта. Я стал стучать сильнее. Вдруг дверь отворилась, и на пороге моей комнаты появился молодой герцог Монморанси. Как я его не убил — до сих пор понять не могу. Весь мой гнев был обращен на жену, но она в слезах валялась у моих ног, уверяя меня, что уступила только силе и страшилась привлечь на мою голову гнев господина. Что было делать мне? На этот раз я простил. Вскоре, однако, я мог убедиться, что не страх гнева господина толкал мою жену на этот путь, а женское тщеславие, и когда я стал укорять Пьерину, она имела наглость объявить мне, что не хочет знать моего запрещения, потому что любит герцога и будет принадлежать ему. Раздраженный таким ответом, я ударил мою жену в присутствии ее любовника.
Доменико остановился, он сильно волновался, передавая историю своего несчастья.
— Ну, а потом — тем и кончилось? — спросил один из замаскированных.
— Вы плохо знаете наших господ, — отвечал Доменико. — Час спустя, когда я блуждал по коридорам дворца, обдумывая, как мне поступить: просить ли справедливости у старого герцога или своими собственными руками учинить расправу, — двое слуг, сопровождаемые Черным Конрадом, кинулись на меня, заковали в цепи и бросили в одну из тех ужасных могил, где умирает медленной смертью враг Монморанси. Мою цепь приковали к стене и с хохотом объявили мне, что я должен умереть в этой зловонной яме.
— Ужасно! — вскричали все присутствующие.
— Да, мои страдания были невыразимы, — продолжал Доменико. — Вот тогда-то я и поклялся отомстить, если буду свободен, хотя бы мне пришлось продать душу мою дьяволу.
— Но ты вышел, надеюсь, из нее при помощи черта? — спросил один из замаскированных.
— Старый герцог освободил меня! Ему не понравилось, что сынок стал распоряжаться в его дворце. Но вот что важно: меня заставили просить прощение у любовника моей жены, чтобы не околеть в этом ужасном колодце, куда меня бросили. Я должен был кротко перенести и этот позор. На коленях, глотая слезы, я прикасался губами к руке моего оскорбителя, едва сдерживая желание растерзать его в клочки!
Доменико замолчал. Очевидно, последнее оскорбление терзало его душу еще больше, чем предыдущее.
— Как тебе удалось скрыть свою злобу?
— Как! Чувство мести поддерживало меня, мне удалось их всех обмануть моей покорностью. Были минуты, когда я ногтями раздирал себе грудь, и, несмотря на это, на губах моих играла кроткая улыбка.
— О, герцог де Монморанси, как счастлив буду я в ту минуту, когда тысячу раз вонжу кинжал в твое сердце.
Доменико выпрямился во весь рост, сжал кулаки и поднял руки, будто, в самом деле, перед ним стоял его ненавистный враг. В его глазах и на лице горел огонь ярости человека, угнетенного долгим рабством и освободившегося для того, чтобы отомстить. Снова наступило молчание.
— Итак, Доменико… — сказал один из замаскированных.
— Да, я пришел сюда только для этого.
— А что ты можешь дать нам за то, что мы будем способствовать исполнению твоего желания?
— А что же вам может дать бедный слуга? У него ничего нет, кроме жизни, возьмите ее.
— Жизнь твоя и без того принадлежит нам с тех пор, как ты проник в это подземелье. Мы спрашиваем тебя: какими услугами отблагодаришь ты нас, если мы дадим средства отомстить Монморанси?
— Я буду сообщать вам все, что творится во дворце Монморанси — в этом клянусь вам!
— Но, после того, как ты провинился, молодой герцог едва ли будет доверять тебе?
— О, не беспокойтесь, — отвечал с ужасной улыбкой Доменико, — я сумею заслужить его доверие. Поведу его в комнату моей жены и буду сторожить, чтобы никто не помешал их свиданию, затем я знаю еще один секрет. Герцог Монморанси отдал бы мне за него все сокровища.
— Секрет Монморанси! Главы наших врагов! — вскричали замаскированные.
Доменико молчал, подозрительно оглядываясь.
— О, можешь смело говорить, — сказал один из замаскированных.
— Ты также будешь равным, самым сильным из нас, если пройдешь известные испытания.
— Хорошо, я скажу вам, но помните, надо быть очень осторожным, чтобы герцог не мог догадаться.
В ответ на это один из замаскированных поднял капюшон, и все увидали благородные черты маркиза де Бомануара.
— Повторяю, можешь смело говорить, — сказал маркиз, — мое слово тебе порукой.
Всякое сомнение исчезло в душе Доменико, и он сказал: — Хорошо, господа! Я открою вам эту страшную кровавую тайну.
КАРЛ ДЕ ПУА
— Мое открытие, господа, — начал Доменико, — относится к тому времени, когда я был заперт в подземелье дворца Монморанси. Около моего каземата был другой, в котором уже пять лет заключен важный преступник.
— Пять лет! — вскричал один из замаскированных, причем спал его капюшон, и Доменико увидал молодое энергичное лицо.
— Да, — продолжал рассказчик, — узник томится уже пять лет, я это узнал случайно, когда Конрад носил ему пищу.
— Видел ли ты пленника? Какой он имеет вид?
— Это старик с длинной белой бородой, сгорбленный, похожий больше на скелет, чем на человека.
— Это не он, — прошептал молодой человек, опуская руки.
— Продолжай свой рассказ, Доменико, — сказал Бомануар.
— Всякий раз, — продолжал слуга, — когда мне случалось входить к заключенному еще прежде, до моего ареста, старик всегда смотрел на меня, злобно сверкая глазами. Я не старался заводить с ним разговор и, сделав свое дело, спешил поскорее удалиться из этой страшной могилы. Когда же меня самого арестовали, после того, как я молил Бога, плакал, проклинал, ругался, я, наконец, стал осматривать мою темницу; при слабом свете из коридора я заметил над моей головой в стене круглое отверстие. Мои цепи были довольно длинны и позволяли мне влезть наверх. Я взял камень, заменявший мне подушку, сделал себе подставку и увидел, что это отверстие идет в камеру несчастного старика.
Все замаскированные с особенным вниманием слушали рассказ Доменико.
— Я пробовал завести разговор с несчастным, но это было почти невозможно; узник с недоверием смотрел на меня и не отвечал на вопросы. Тогда я рассказал ему свою историю и умолял сообщить мне, кто он и за что посажен, причем клялся спасением своей души посвятить жизнь для его освобождения. Эта речь, наконец, его убедила.
— Если ты такой же несчастный, как и я, — сказал он, — то дай Бог тебе поскорее выйти и помочь мне. Если же ты изменник и говоришь со мной для того, чтобы после увеличить мои страдания, тогда пусть Бог тебя накажет. Если тебе удастся выйти из тюрьмы, — продолжал узник, — то постарайся дойти до короля;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79