— Увы, синьора, я не хочу казаться в ваших глазах лучше, нежели я есть на самом деле. Чувство, больше всего побудившее меня наводить справки, был страх; горестный опыт заставил меня понять, что за враги были эти иезуиты, и я наводил справки потому, чтобы узнать, хоть отчасти, об их планах. Те, кто наводил для меня эти справки в Риме, сообщили мне, что во дворце Борджиа произошла ужасная трагедия, что герцогиня, кардинал Санта Северина и отец Еузебио были отравлены… и что из троих выжил только один иезуит, но и то только телом, так как его разум был омрачен помешательством.
Синьор Северини — теперь уже у него не было другого имени — весело улыбнулся.
— Мы расскажем вам все это потом. Но, судя по тому, что я понял из вашего рассказа, вам нечего жаловаться на судьбу: она вам весьма быстро доставила спокойствие, которого вы искали.
— О, да, я был замечательно счастлив. Спустя год после моего бегства из Рима я уже был уважаемым и счастливым гражданином Амстердама. А все же, синьоры, долгие годы я не считал себя в безопасности, долгие годы я не засыпал ни одного вечера, не подумав, что отлично могу заснуть в эту ночь сном вечным. О, синьора, какой ужас умеют внушить эти ужасные люди!.. Они, вероятно, забыли меня, так как я был слишком слаб и бесхарактерен, чтобы их месть помнила обо мне, но все же в продолжение десяти лет я жил, постоянно опасаясь этой мести.
— Но разве здесь, в Голландии, эти изверги могут иметь какую-либо власть? — спросила герцогиня с беспокойством.
— О, эти разбойники могут всюду проникнуть, — с горечью сказал купец. — Кто может быть уверенным, что храбрый воин, сражающийся и побеждающий испанцев, не член ордена?.. Кто может утверждать, что смелый депутат генеральных штатов, голос которого всегда раздается в защиту самых решительных и самых либеральных мер, не брат общины иезуитов? Кто может сказать, что благочестивый отшельник, утешающий и подкрепляющий бедного путника, не последователь Лойолы? Кто удостоверит, что моряк со стаканом в руке, распевающий гимны за нашу свободу, не иезуит?
— Он прав, мой друг, — грустно сказал синьор Северини.
— Вы обещали мне рассказать о ваших приключениях, — сказал с почтительной настойчивостью Каролюс ван Бурен.
— Вы правы, мой друг, — ответила герцогиня, встряхивая головой, как бы желая прогнать грустные воспоминания. — Итак, знайте, что, отправив вас к отцу Еузебио с письмом, желания которого я вам сообщила, я получила от отца Еузебио ответ.
— А… воображаю, какой ответ!
— В нем заключалось только одно слово: muerte.
— Злодей! — прошептал Карл, вспомнив о том, что Еузебио приготовил для него.
— Тогда я рассудила, что мне остается принять только одно решение: я должна была умереть с любимым мною человеком и увлечь за собой в могилу также и нашего палача. Я не боялась смерти, особенно когда она сопровождалась местью; что же касается до избранника моего сердца, то я знала, что могу на него рассчитывать…
— Дорогая Анна!
— Но вскоре, — прибавила Борджиа, — меня осенила другая мысль: зачем было умирать, зачем радовать этой последней победой наших врагов? Разве мы не могли обмануть их и жить, и, если возможно, начать жестокую борьбу с этим царством кровожадных лицемеров? Тогда я подготовила ту сцену, которую вам описали. Я и кардинал выпили легкое наркотическое средство, а иезуиту я дала средство, которое должно было усыпить его только после того, как он помучается, словно грешник в аду. Это было наименьшее, чего он заслуживал.
И воспоминание об этой сцене и о корчах иезуита вызвали веселую улыбку на устах герцогини, эшевена и кардинала.
— Когда мы проснулись, — продолжала Борджиа весело, — я и мой друг совершенно уже оправились от этого легкого потрясения, а отец Еузебио еще лежал на ковре без чувств. Тогда с помощью моего мажордома Рамиро Маркуэца, знавшего все, мы положили тело иезуита в гроб, который и был поставлен в капеллу моего дворца; затем, хорошо снабженные золотом и драгоценными камнями и тщательно переодевшись, мы поторопились оставить негостеприимные стены Вечного города.

— Воображаю себе лицо монаха, когда он проснулся в такой странной обстановке! — сказал эшевен, улыбаясь.
— Он проснулся помешанным. Нам рассказали, что его товарищи перенесли его в монастырь и что долго не отчаивались возвратить ему здоровье и разум. Мы отправились во Францию, где Северини — это фамилия, принятая кардиналом — устроился в Париже под видом знатока и любителя художественных вещей и так сумел заставить оценить свое искусство распознавать их, что очень скоро приобрел большую милость короля Французского. Но наша радость была непродолжительна: Рамиро Маркуэц, оставленный мной в Риме с поручением сообщать нам все, что будет происходить, дал мне знать о выздоровлении иезуита…
— Дьявол сорвался с цепи! — пробормотал Каролюс.
— Так как мы постоянно были настороже, то и заметили вскоре после этого, что незнакомые лица бродят вокруг нашего дома и что за нами тщательно следят.
— Один подкупленный мною служащий в трибунале веры дал мне знать, что инквизиция собралась арестовать нас. Мы недолго раздумывали и уехали в тот же вечер, на другой день мы были уже на границе Швейцарии.
— Неужели и там вы не были в безопасности?
— Разве вы, жертва иезуитов, так мало их знаете?
— Мы их находили повсюду: как в совете короля Французского, так и в консистории Кальвина; как между начальниками лиги, так и между знаменитыми протестантами. Преследователи окружали нас со всех сторон. В Америке испанские колоны напали на нас по приказанию архиепископа, в Англии нас преследовали протестанты, наущенные их священниками; даже и в Японии, где мы в последнее время искали убежища, могущество этих людей возбудило против нас предрассудки языческого населения, и нас спасло только бегство… И теперь, приехав сюда просить у вас убежища, мы чувствуем некоторый упрек совести, Карл; кто знает, не будем ли мы причиной, что ненависть иезуитов распространится и на ваш дом, который до сих пор они щадили?
Дрожь пробежала по телу эшевена: его действительно мучило подобное предположение. Но, как человек смелый, он постарался улыбнуться и сказал:
— Здесь совсем другое дело: я эшевен, войска в моем распоряжении и я могу рассчитывать на всех окружающих. К тому же я буду настороже и уверяю вас, что тот дьявол, которому удастся поймать меня врасплох, будет очень хитер.
Разговаривая таким образом, они дошли до дома эшевена, где их встретила госпожа Федерика, красивая и важная матрона, очень полная и с не особенно умной физиономией, но зато добрая и ласковая.
Она подошла к путешественникам и приняла их так радушно, что до глубины души тронула изгнанников.
Двое прекрасных ребят с белокурыми волосами и голубыми глазами стояли по обе стороны от матери и украшали ее гораздо больше, нежели самые драгоценные украшения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79