Слоны шли быстро и не колебались в направлении. Достаточно было легкого нажатия ноги погонщика или простого свиста, чтобы они повернули направо или налево. Но ступали они осторожно, разводя хоботом стволы бамбука и ощупывая под ногами мокрую землю, чтобы не провалиться в трясину, что вполне могло бы с ними случиться на этих илистых почвах.
Вокруг, насколько хватало глаз, простирались однообразные, унылые джунгли, лишь кое-где оживленные небольшими группами кокосовых пальм или одним из тех огромных деревьев, которое само образует собой целую рощицу, часто состоящую из нескольких сотен стволов; называется оно фиговое дерево пагод, или баньян.
Глубокое молчание царило в этом море растений и еще спящих птиц, которые тысячами живут и кормятся на болотах.
Солнце еще не взошло, но желтоватый туман, насыщенный тяжелыми испарениями, еще колыхался на этой огромной равнине, туман опасный, несущий в себе холеру и лихорадку, столь обычные для этих мест.
Жара постепенно усиливалась, чтобы не спадать уже до самого заката.
— Этот туман вгоняет в тоску, — сказал Янес, дымивший своей сигаретой. — Он должен действовать даже на тигров.
— Возможно, поэтому, — ответил Тремаль-Найк, — тигры, обитающие в Сундарбане, кровожаднее, чем другие.
— Они, должно быть, терроризируют здесь молангов.
— Каждый год многие из этих несчастных кончают жизнь в зубах хозяина джунглей. Если по всей Индии от тигров погибают примерно четыре тысячи человек, то три четверти их приходится на жителей Сундарбана.
— Каждый год?
— Да, Янес.
— И моланги спокойно дают себя пожирать?
— А что им остается делать?
— Уничтожать их.
— Чтобы бороться с этими зверями, нужна смелость, а у молангов ее нет.
— Они боятся охотиться на них?
— Они предпочитают покидать свои деревни, когда людоед становится слишком прожорливым.
— Они не умеют делать западни?
— В тех местах, где обитают эти звери, они роют глубокие ямы с острым колом внутри, покрывают их тонким бамбуком, спрятанным под легким слоем земли и травы, но поймать тигра удается редко. Они хитры и к тому же настолько ловки, что, даже упав в яму, умудряются выскочить из нее.
С большим успехом моланги пользуются другой ловушкой. Они выбирают молодое дерево, крепкое и гибкое, сгибают его наподобие арки и привязывают вершину к колу, вбитому в землю. Веревку соединяют с приманкой, обычно это козленок или поросенок, положенной так, чтобы тигр не мог достать ее, не просунув сначала голову или лапу в скользящий узел.
— Который стягивается при распрямлении дерева.
— Да, и тигр оказывается повешенным на дереве.
— Я предпочитаю стрелять их из карабина.
— Англичане тоже.
— Так они все-таки приезжают сюда на охоту?
— Время от времени устраивают набеги. И надо сказать, они прекрасные и храбрые охотники. Помню охоту, устроенную капитаном Леноксом, в которой я тоже участвовал, охоту со многими слонами, целым войском загонщиков и сотней собак. Я тогда сам едва не оставил тут свою шкуру.
— В пасти тигра?
— Да, по вине моего оруженосца, который испугался и убежал с моим запасным ружьем в критический момент, когда я оказался лицом к лицу с тремя тиграми и только с одним зарядом.
— Расскажи-ка, как ты выпутался, — сказал Сандокан, который заинтересовался этим.
— Как я вам сказал, была устроена грандиозная охота, чтобы проучить тигров, которые уже много месяцев устраивали настоящую резню среди жителей Сундарбана. Из-за голода или по другим причинам они покинули болотистые и чумные острова Бенгальского залива и устраивали отчаянные набеги на деревни молангов, где осмеливались появляться даже средь бела дня. За какие-нибудь пятнадцать дней они сожрали более двадцати человек, парализовали движение на дороге в Сонапоре, убили двух лоцманов из Даймонд-Харбора, которых разорвали на куски вместе с женами. Они настолько осмелели, что появлялись даже в окрестностях Порт-Каннинга и Ранагала.
— Видно, им надоело в Сундарбане, и они захотели переменить климат, — пошутил Янес.
— Первые вылазки дали хорошие результаты, — продолжая Тремаль-Найк, — днем англичане охотились на них со слонами, по ночам ждали их у водопоя, притаившись в засадах, и стреляли прекрасно. За три дня были застрелены четырнадцать тигров. Но однажды вечером, незадолго до заката, в лагерь пришли два бедных моланга, чтобы предупредить, что видели тигра, бродившего возле развалин старой пагоды. Все англичане уже отправились к своим засадам, в лагере оставался только я и несколько погонщиков. У меня был приступ лихорадки. Несмотря на то что руки мои дрожали от озноба, я решил отправиться к пагоде, взяв с собой оруженосца, которому вполне доверял, не раз я уже испытав его храбрость и хладнокровие на охоте.
Мы пришли туда через час после заката и устроили засаду среди деревьев, росших невдалеке от маленького пруда, — на берегу там было много следов. Рано или поздно тигр должен был появиться, чтобы подстерегать здесь антилопу или кабана, пришедших на водопой.
Я сидел там часа два и начал уже терять терпение, когда увидел вдруг крупного оленя с прекрасными рогами, осторожно подходящего к воде. Эта добыча стоила ружейного выстрела, и, забыв о тигре, я выстрелил в него.
Олень упал, но не успел я добежать до него, как он поднялся и бросился в джунгли. Он хромал, и, думая, что он ранен, я кинулся следом, на бегу перезаряжая свой карабин. Мой оруженосец с запасным ружьем следовал за мной. Я уже готов был углубиться в тростниковую чащу, как вдруг среди высокий травы услышал рычание и чавканье. Я остановился, как вкопанный, не зная, идти вперед или бежать назад.
В этот момент мой оруженосец закричал:
— Осторожно, господин! Там в зарослях тигр.
— Хорошо, — ответил я. — Стой возле меня. У нас сегодня будут и ребрышки оленя, и тигриная шкура.
Я осторожно углубился в заросли, держа карабин на изготовку, и через несколько шагов оказался лицом к лицу с… тремя тиграми!
— У меня мороз по коже, — произнес Янес, — невеселое положеньице!
— Продолжай, Тремаль-Найк, — сказал Сандокан, — что же было дальше?
— Эти проклятые звери прикончили бедного оленя и поедали его. Увидев меня, они собрались кучкой, готовые броситься. Не думая о страшной опасности, в которой оказался, я выстрелил в ближайшего, попав ему в загривок, и тут же быстро отскочил назад, чтобы избежать нападения двух других.
— Мое ружье! — закричал я оруженосцу и протянул руку, не оборачиваясь.
Никто не ответил. Моего оруженосца не было позади. Испугавшись внезапного появления сразу трех тигров, он сбежал, унеся с собой мою заряженную пулями двустволку. Этот мошенник и не подумал, что оставляет меня без оружия перед тремя страшными людоедами!
Нет нужды говорить, что я испытал в тот момент.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Вокруг, насколько хватало глаз, простирались однообразные, унылые джунгли, лишь кое-где оживленные небольшими группами кокосовых пальм или одним из тех огромных деревьев, которое само образует собой целую рощицу, часто состоящую из нескольких сотен стволов; называется оно фиговое дерево пагод, или баньян.
Глубокое молчание царило в этом море растений и еще спящих птиц, которые тысячами живут и кормятся на болотах.
Солнце еще не взошло, но желтоватый туман, насыщенный тяжелыми испарениями, еще колыхался на этой огромной равнине, туман опасный, несущий в себе холеру и лихорадку, столь обычные для этих мест.
Жара постепенно усиливалась, чтобы не спадать уже до самого заката.
— Этот туман вгоняет в тоску, — сказал Янес, дымивший своей сигаретой. — Он должен действовать даже на тигров.
— Возможно, поэтому, — ответил Тремаль-Найк, — тигры, обитающие в Сундарбане, кровожаднее, чем другие.
— Они, должно быть, терроризируют здесь молангов.
— Каждый год многие из этих несчастных кончают жизнь в зубах хозяина джунглей. Если по всей Индии от тигров погибают примерно четыре тысячи человек, то три четверти их приходится на жителей Сундарбана.
— Каждый год?
— Да, Янес.
— И моланги спокойно дают себя пожирать?
— А что им остается делать?
— Уничтожать их.
— Чтобы бороться с этими зверями, нужна смелость, а у молангов ее нет.
— Они боятся охотиться на них?
— Они предпочитают покидать свои деревни, когда людоед становится слишком прожорливым.
— Они не умеют делать западни?
— В тех местах, где обитают эти звери, они роют глубокие ямы с острым колом внутри, покрывают их тонким бамбуком, спрятанным под легким слоем земли и травы, но поймать тигра удается редко. Они хитры и к тому же настолько ловки, что, даже упав в яму, умудряются выскочить из нее.
С большим успехом моланги пользуются другой ловушкой. Они выбирают молодое дерево, крепкое и гибкое, сгибают его наподобие арки и привязывают вершину к колу, вбитому в землю. Веревку соединяют с приманкой, обычно это козленок или поросенок, положенной так, чтобы тигр не мог достать ее, не просунув сначала голову или лапу в скользящий узел.
— Который стягивается при распрямлении дерева.
— Да, и тигр оказывается повешенным на дереве.
— Я предпочитаю стрелять их из карабина.
— Англичане тоже.
— Так они все-таки приезжают сюда на охоту?
— Время от времени устраивают набеги. И надо сказать, они прекрасные и храбрые охотники. Помню охоту, устроенную капитаном Леноксом, в которой я тоже участвовал, охоту со многими слонами, целым войском загонщиков и сотней собак. Я тогда сам едва не оставил тут свою шкуру.
— В пасти тигра?
— Да, по вине моего оруженосца, который испугался и убежал с моим запасным ружьем в критический момент, когда я оказался лицом к лицу с тремя тиграми и только с одним зарядом.
— Расскажи-ка, как ты выпутался, — сказал Сандокан, который заинтересовался этим.
— Как я вам сказал, была устроена грандиозная охота, чтобы проучить тигров, которые уже много месяцев устраивали настоящую резню среди жителей Сундарбана. Из-за голода или по другим причинам они покинули болотистые и чумные острова Бенгальского залива и устраивали отчаянные набеги на деревни молангов, где осмеливались появляться даже средь бела дня. За какие-нибудь пятнадцать дней они сожрали более двадцати человек, парализовали движение на дороге в Сонапоре, убили двух лоцманов из Даймонд-Харбора, которых разорвали на куски вместе с женами. Они настолько осмелели, что появлялись даже в окрестностях Порт-Каннинга и Ранагала.
— Видно, им надоело в Сундарбане, и они захотели переменить климат, — пошутил Янес.
— Первые вылазки дали хорошие результаты, — продолжая Тремаль-Найк, — днем англичане охотились на них со слонами, по ночам ждали их у водопоя, притаившись в засадах, и стреляли прекрасно. За три дня были застрелены четырнадцать тигров. Но однажды вечером, незадолго до заката, в лагерь пришли два бедных моланга, чтобы предупредить, что видели тигра, бродившего возле развалин старой пагоды. Все англичане уже отправились к своим засадам, в лагере оставался только я и несколько погонщиков. У меня был приступ лихорадки. Несмотря на то что руки мои дрожали от озноба, я решил отправиться к пагоде, взяв с собой оруженосца, которому вполне доверял, не раз я уже испытав его храбрость и хладнокровие на охоте.
Мы пришли туда через час после заката и устроили засаду среди деревьев, росших невдалеке от маленького пруда, — на берегу там было много следов. Рано или поздно тигр должен был появиться, чтобы подстерегать здесь антилопу или кабана, пришедших на водопой.
Я сидел там часа два и начал уже терять терпение, когда увидел вдруг крупного оленя с прекрасными рогами, осторожно подходящего к воде. Эта добыча стоила ружейного выстрела, и, забыв о тигре, я выстрелил в него.
Олень упал, но не успел я добежать до него, как он поднялся и бросился в джунгли. Он хромал, и, думая, что он ранен, я кинулся следом, на бегу перезаряжая свой карабин. Мой оруженосец с запасным ружьем следовал за мной. Я уже готов был углубиться в тростниковую чащу, как вдруг среди высокий травы услышал рычание и чавканье. Я остановился, как вкопанный, не зная, идти вперед или бежать назад.
В этот момент мой оруженосец закричал:
— Осторожно, господин! Там в зарослях тигр.
— Хорошо, — ответил я. — Стой возле меня. У нас сегодня будут и ребрышки оленя, и тигриная шкура.
Я осторожно углубился в заросли, держа карабин на изготовку, и через несколько шагов оказался лицом к лицу с… тремя тиграми!
— У меня мороз по коже, — произнес Янес, — невеселое положеньице!
— Продолжай, Тремаль-Найк, — сказал Сандокан, — что же было дальше?
— Эти проклятые звери прикончили бедного оленя и поедали его. Увидев меня, они собрались кучкой, готовые броситься. Не думая о страшной опасности, в которой оказался, я выстрелил в ближайшего, попав ему в загривок, и тут же быстро отскочил назад, чтобы избежать нападения двух других.
— Мое ружье! — закричал я оруженосцу и протянул руку, не оборачиваясь.
Никто не ответил. Моего оруженосца не было позади. Испугавшись внезапного появления сразу трех тигров, он сбежал, унеся с собой мою заряженную пулями двустволку. Этот мошенник и не подумал, что оставляет меня без оружия перед тремя страшными людоедами!
Нет нужды говорить, что я испытал в тот момент.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63