— Пусть остаются здесь до утра, чтобы нам было чем позавтракать, — шутливо сказал Сандокан, указывая на них французу.
— Как только ветер утихнет, они убегут, как молнии, -отвечал лейтенант. — А вот и следующий шквал, пострашнее первого. Господин Сандокан, закройте палатку.
Издалека послышался страшный свист, и те деревья, которые пощадил предыдущий вихрь, начали падать, точно срубленные гигантским топором.
Раскаты грома слышались почти без перерыва. Грохот стоял такой, что люди в палатке почти оглохли.
Оба слона, испуганные этими раскатами, этими взрывами и ревом ветра, начинали волноваться. Они больше не слышали криков своих погонщиков, которые, лежа за палаткой, пытались успокоить их.
Новый вихрь, приближающийся со страшной быстротой, готов был обрушиться на лагерь, когда первый слон вскочил, громко затрубив. С минуту он стоял, вытянув хобот, нюхая ветер, потом, объятый безумным страхом, бросился в джунгли, не обращая внимания на крики погонщика.
Сандокан и его товарищи выскочили, чтобы помочь двум погонщикам; но в этот момент вихрь налетел на них, и они почувствовали, что их сначала приподняло, а потом поволокло сквозь заросли. Палатка, сорванная с места, неслась за ними, хлопая, как парус.
Минут пять все они катились кубарем через заросли бамбука, пока не остановились у ствола баньяна, который, по счастью, оказался на пути смерча и выдержал страшный напор.
Когда шквал миновал и установилось короткое спокойствие, они поднялись, помятые, изрядно потрепанные, но без серьезных повреждений.
Первый слон исчез вместе со своим погонщиком, который бросился вслед за ним; а второй слон все еще лежал посреди лагеря, но в какой-то неестественной позе, спрятав голову между ног.
— А Сурама! — воскликнул вдруг Янес, когда они уже собирались вернуться в лагерь. — Где она?
— Она, наверное, осталась около слона, — ответил Сандокан. — Я не видел, чтобы она выходила из палатки.
— Скорее, господа, — сказал лейтенант, — чтобы вихрь не захватил нас здесь. Позади слона мы будем лучше защищены
— А как же второй?
— Не беспокойся о нем, Янес, — сказал Тремаль-Найк, -когда ураган пройдет, он вернется со своим погонщиком.
— Как и наши люди, надеюсь, — добавил Сандокан. — Где они укроются? Я их не вижу больше.
— Поторопимся, господа, — сказал лейтенант.
Они уже собирались бежать, когда сквозь свист ветра и раскаты грома услышали крик:
— На помощь, господин!
Янес подпрыгнул.
— Сурама!
— Кто ей угрожает? — закричал Тремаль-Найк. — Где Дарма? Пунти!.. Пунти!
Ни собака, ни тигрица не отзывались. Может быть, их тоже унес вихрь, и они нашли другое убежище?
— Вперед! — закричал Сандокан.
Все бросились в лагерь, поскольку крик Сурамы слышался именно оттуда.
Нельзя было толком различить, что делалось в лагере. Было темно, как ночью, ибо огромная толща облаков полностью поглощала солнечный свет. К тому же вырванные вихрем растения носились в воздухе, крутясь и сталкиваясь, подхваченные порывами ветра, которые налетали беспрерывно.
Только огромная слоновья глыба чернела сквозь мрак у разрушенной стены старой деревни.
Сандокан и его друзья неслись, как будто у них выросли крылья. Поскольку они оставили свои ружья в паланкине, то вооружились охотничьими ножами, страшным оружием в их руках, особенно в руках двух пиратов, привыкших к малайскому криссу.
Меньше чем в пять минут достигли они лагеря. Второй смерч разметал все их вещи, мешки с провизией, ящики с боеприпасами, запасные палатки, и даже опрокинул паланкины, которые лежали вверх дном.
Там никого не было: ни Сурамы, ни погонщика, ни Дармы, ни Пунти. Только слон, казалось, дремал или был при последнем издыхании, потому что слышалось не то хрипение, не то храп.
— А где же девушка? — спрашивал Янес, обводя взглядом лагерь. — Ее нигде не видно, но ведь кричала именно она.
— А что, если ее засыпало тростником и листьями, — сказал Сандокан.
Португалец три раза воззвал громовым голосом:
— Сурама! Сурама! Сурама!
Только хрипы слона были ответом.
— Но что такое со слоном? — спросил вдруг француз. — Кажется, он умирает. Слышите, какое у него свистящее дыхание?
— Правда, — ответил Тремаль-Найк. — Неужели его ранило каким-нибудь стволом дерева, принесенным этим проклятым смерчем? Я видел, как они кружились в вихре.
— Пойдем посмотрим, — сказал Сандокан. — Мне кажется, здесь произошло что-то необычайное.
Пока португалец обегал окрестности лагеря, разбрасывал кучи бамбука, которые ветер набросал в большом количестве, и тщетно окликал бедную девушку, другие приблизились к слону.
Крик ярости вырвался у всех. Слон действительно умирал и был при последнем издыхании, но не из-за ствола, брошенного вихрем, а из-за удара, нанесенного преступной рукой.
Бедное животное получило две страшные раны в задние ноги, на которых были перерезаны жилы. Слон истекал кровью, так что вся земля вокруг пропиталась ею.
— Они убили его! — вскричал Тремаль-Найк. — Это сабельный удар охотников за слоновой костью!
— Но кто? — спросил Тигр Малайзии свистящим голосом.
— Кто? Туги, я в этом уверен.
— И слон вот-вот умрет, — добавил де Люссак. — Все кончено: ему осталось жить лишь несколько минут.
Тигр Малайзии взревел от гнева.
— Неужели эти негодяи воспользовались смерчем, чтобы напасть на наш лагерь? — спросил он.
— Вот доказательство, — ответил Тремаль-Найк, кивнув в сторону слона.
— А как им удалось избежать вихря, когда нас унесло, как соломинки?
Тремаль-Найк собрался ответить, когда его прервал крик француза.
Де Люссак бросился за глиняную ограду, единственную, которая устояла. В руках он держал две шкуры антилоп, в ярости потрясая ими.
— Проклятые туги! А мы приняли их за настоящих животных!.. О Боже, это непостижимо!
Сандокан и Тремаль-Найк поспешили к нему.
Рядом с офицером они увидели на земле шкуры еще двух животных.
— Капитан Сандокан, — сказал француз, — вы помните тех антилоп, которые укрылись за этой оградой?
— Это были туги, напялившие на себя их шкуры, — усмехнулся Тигр Малайзии.
— Да, сударь. Вы помните, как они двигались, прижимаясь к земле и пряча ноги в траве?
— Да, господин де Люссак.
— Эти негодяи провели нас с невероятной наглостью.
— И воспользовались бурей, которая вышвырнула нас из лагеря, чтобы изувечить слона.
— И похитить Сураму, — добавил Тремаль-Найк. — Девушка, должно быть, досталась им.
— Янес!.. — крикнул Сандокан. — Бесполезно искать Сураму. Сейчас она уже далеко, но не отчаивайся. Мы устроим охоту на похитителей.
Португалец, который в глубине души давно уже питал нежное чувство к несчастной дочери раджи, впервые за всю свою жизнь потерял спокойствие. Его лицо было мрачным, грудь тяжело вздымалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63