Через несколько минут шум сотрясаемых листьев возвестил, что и с хлебом не было проблем. Это был, конечно, не хлеб, потому что «головки» кокосовых пальм не имеют ничего общего с плодами хлебного дерева, дающими мякиш, хотя и не совсем такой, какой получается из муки, но все же вполне пригодный для еды, несмотря на некоторый привкус то ли тыквы, то ли артишока.
Кокосовые пальмы дают плоды чудовищной величины. Их длина достигает подчас почти метра. Белые, гладкие, толщиной с человеческую ногу, они обладают отличным вкусом и заменяют индейцам так называемую «кассаву» — галеты из маниоки, — когда ее не из чего приготовить.
Кармо слез с дерева и сразу же принялся чистить «головку» кокосовой пальмы, но тут до его ушей донесся хруст веток, словно кто-то пробирался сквозь заросли.
— Берегитесь, сеньор Морган! — крикнул он, вскочив на ноги и протягивая капитану палаш. — Сюда, похоже, идут.
— Какой-нибудь зверь? — спросил флибустьер, заслоняя собой Иоланду.
— Не знаю, — ответил моряк, поднимая с земли толстый сук, который мог послужить палицей. — Мне показалось, что сюда кто-то бежит.
— Я ничего не слышу, а вы, Иоланда?
— И я нет, — ответила девушка.
Но тут из густого кустарника внезапно появились два индейца. В руках у каждого были длинные двухметровые луки и такие же длинные стрелы с острейшим шипом на конце. Почти голые, они были скорей высокого роста, с длинными и жесткими черными волосами и сумрачным взглядом. На их красновато-коричневую кожу была нанесена какая-то странная татуировка, сделанная соком генипы. На бедрах болтались повязки из растительных волокон, на шее и запястьях — ожерелья и браслеты из зубов хищных зверей, когтей ягуара или кагуара и пластин черепахи.
От неожиданности оба застыли как вкопанные, глядя с любопытством на незнакомцев, но не обнаруживая враждебных намерений. Затем один из них, тот, что с клювом тукана в волосах, сделал несколько шагов вперед и проговорил на ломаном испанском языке:
— Что тут делают белые люди?
— Нас выбросило ночью на берег, — ответил Морган, не переставая прикрывать Иоланду. — А вы кто такие?
— Карибы, — сказал индеец.
— Откуда ты знаешь испанский?
Напустив на себя важный вид, индеец с гордостью сказал:
— Я Кумара, самый храбрый из племени, истребившего много врагов. Я гостил в великом городе у людей, приплывших на больших пирогах из страны восходящего солнца. Я храню у себя в хижине ожерелье из белого металла — мне его подарил вождь бледнолицых. Кумара — великий воин.
Представившись, он оперся на лук, выпятил грудь, задрал кверху нос, вызвав своей комической позой улыбку у потерпевших крушение.
— Сеньор Морган, он ждет ответа, — сказал Кармо.
— Можешь меня представить, — ответил флибустьер.
— Я нагоню на них страху.
Выступив в свою очередь вперед и угрожающе подняв палицу, словно собираясь перебить кому-то позвоночник, он что есть мочи заорал, указывая на Моргана.
— Человек, которого ты видишь, — вождь великого племени, не склонившего голову даже перед испанцами. Под его началом тьма больших пирог, железных стволов, изрыгающих молнии и убивающих на большом расстоянии. Одним мановением руки он укрощает ветры и бури. У него тяжелая рука, своим палашом он снес больше голов, чем деревьев в этом лесу. Он — храбрейший воин в странах, откуда восходит солнце.
— Не хватало еще провозгласить меня божеством, — со смехом сказал Морган.
Оба индейца не моргнув глазом выслушали бахвальство Кармо.
— Дело сделано, — сказал Кармо. — Нам теперь нечего бояться.
— Если вам поверили, — сказала Иоланда.
— О, они легковерны, — ответил моряк.
Индеец с клювом тукана в волосах перебросился несколькими словами со своим спутником и подошел поближе.
— Вы такие могучие люди, — сказал он. — Позвольте просить вас о защите.
— Вам кто-нибудь угрожает? — спросил Морган.
— Да, воины ойякуле, — ответил индеец, назвавшийся Кумарой, и испуганно посмотрел по сторонам.
— Кто это такие?
— Очень злые индейцы. Они убивают захваченных в плен. Сегодня они напали на нас у реки, когда мы охотились на маипури — тапира.
— Никогда не слыхал о таком племени, — сказал Кармо.
— Что за народ?
— Почти такие же белые, как вы, с крючковатым носом и очень длинной бородой, — ответил Кумара. — Они живут в густых лесах, вдали от берега, время от времени совершают на нас набеги, грабят и разрушают наши села.
— И много на вас напало? — спросил Морган.
— Нет, семь или восемь человек, — ответил индеец.
— С луками и стрелами?
— И с тяжелыми ванайями.
— Что это за штука?
— Деревянные палицы с железными наконечниками. Они ими орудуют с необыкновенной ловкостью.
— Вас преследуют?
— Да.
— Значит, они где-то рядом?
— Не знаю, — ответил индеец. — Час назад мы их потеряли из виду.
— А у нас нет даже ружья, — сказал Морган, бросив беспокойный взгляд на Иоланду, которая и бровью не повела, хотя разговор шел по-испански.
— Но у вас есть пистолет, сеньор Морган, — сказал Кармо.
— С двумя зарядами и подмоченным порохом.
— Ничего, высушим, а заряды прибережем на крайний случай.
— Хорошо, кончаем завтрак и в путь, — сказал флибустьер. — Если отыщем наших, то никакие дикари нам не страшны. Присядьте, сеньора Иоланда, и ничего не бойтесь.
— С вами я как за каменной стеной, — ответила девушка.
Жаркое было уже готово, его разделили между всеми, угостив обоих индейцев. Заменитель хлеба пришелся как нельзя кстати.
За едой Кумара рассказал, что он и его товарищ принадлежат к большому племени карибов, что их деревня расположена на берегу глубокой бухты, до которой рукой подать, и что он — один из признанных и уважаемых вождей этого племени.
Завтрак прошел спокойно, без всяких помех. Людоеды, скорей всего, сбились со следа или, потеряв надежду догнать индейцев, удалились восвояси.
— А теперь в путь! — сказал Морган, помогая Иоланде подняться. — Дойдем до мыса и, думаю, обнаружим корабль за ним.
— А если он утонул со всей командой?
— Это было бы хуже всего, — ответил Морган.
— Значит, не видать тогда Тортуги?
— Да нет, попытаемся переплыть залив на индейской пироге. Это, конечно, рискованно, сеньора, но не оставаться же здесь до конца наших дней, — решительно изрек флибустьер.
Предводительствуемые обоими индейцами, чувствовавшими себя спокойней с белыми людьми и не решавшимися до этого войти в лес из боязни наткнуться на ойякуле, внушавших им неодолимый страх, они двинулись в путь вдоль опушки леса.
Северный ветер стих, и море стало понемногу успокаиваться, однако шум прибоя по-прежнему не смолкал, ибо берег изобиловал мелями и подводными камнями.
Никаких обломков у берега не было. Парусник, видимо, вынесло в открытое море, а затем швырнуло на рифы за мысом, где он и разбился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65