Впрочем, пока у португальца имелся достаточный запас великолепных маленьких сигар, он терпеливо переносил все.
По расчетам Сандакана, если только посланным за Самбильонгом разведчикам удалось беспрепятственно достичь морского берега и Самбильонг немедленно тронулся в путь на выручку, его отряд должен добраться до вершин горы Кинабалу на пятый, самое позднее на шестой день.
Но прошел и пятый, и шестой день.
По договоренности с Сапогаром и вождем негрито Самбильонг должен был сообщить о своем приближении с помощью световых сигналов, разведя костры на вершине никем не занятого Кайдангана или на опушке леса, где когда-то уже пылало дерево, подожженное гонцами Сандакана в знак того, что они благополучно добрались до места.
Но по ночам дозорные напрасно глядели в ту сторону, ожидая увидеть желанные огни. Ночи были темны, воздух чист и прозрачен. Зоркий глаз немедленно разглядел бы огонь даже небольшого костра на расстоянии хотя бы в тридцать миль. Увы, огней не было видно. И мало-помалу легкое уныние стало овладевать осажденными. Быть может, смелые разведчики бесплодно пожертвовали своими жизнями, погибнув в какой-нибудь ловушке, расставленной Теотокрисом, и напрасно ждать выручки? Самбильонг далеко. Самбильонг не знает ничего о той опасности, в которой находится Сандакан. Самбильонг не успеет придти на выручку.
Но Сандакан не поддавался унынию:
— Самбильонг придет! — твердил он упрямо.
К вечеру седьмого дня среди осаждавших стало заметно некоторое оживление: их отряды суетились, переходили с места на место, куда-то поспешно уходили. Теотокрис появлялся то здесь, то там.
— Держу пари, Самбильонг близко! — сделал вывод из наблюдения Янес.
Но охотников спорить не было: каждый страстно желал, чтобы предположение Янеса оправдалось и чтобы суета в лагере врагов объяснялась действительно тревогой, вызываемой приближением отряда Самбильонга.
Прошло еще немного времени, и уже совсем близко от подножия Кинабалу послышались трескотня ружейных выстрелов, а следом тяжелые вздохи пушек.
— Спингарды Самбильонга! — воскликнул радостно Сандакан.
— Друзья! Помощь близка! — кричал он, блестя глазами. — Самбильонг прокладывает к нам дорогу через ряды наших врагов. Можем ли мы оставаться равнодушными зрителями его борьбы с даяками?
— Нет, нет! — понеслись отовсюду крики.
Оставив в лагере женщин и детей под охраной нескольких стрелков и двух спингард, Сандакан моментально сформировал две колонны из остальных людей. Взяв с собой только оружие и патроны, обе колонны налегке, беглым шагом, спустились с вершины Кинабалу, волоча за собой и две оставшиеся спингарды, заряженные картечью.
Они ринулись туда, откуда доносилось эхо все более разгоравшейся перестрелки, врезались с тыла в ряды не ожидавших вылазки даяков, рубили, кололи, топтали и гнали врагов, прокладывая себе путь вперед и вперед.
По временам, когда силы нападающих слабели, по сигналу Сандакана отряд приостанавливался. Ободренные этим даяки тут же собирались вокруг толпами и кидались в контратаку. Но тогда ряды расступались, из-за людей показывались жерла ненасытных спин-гард, картечь со стоном и визгом врывалась в ряды противника, разгоняла их, и опять колонна, сомкнувшись, набрасывалась в неудержимом порыве как один человек на врага.
После одной из таких яростных стычек Сандакан остановился, в недоумении глядя на странное зрелище, представшее перед его глазами: ему было теперь ясно видно, как колонна Самбильонга, подвигавшаяся тоже беглым шагом, прокладывает себе дорогу по направлению к Кинабалу. Но эта колонна казалась, по крайней мере, раза в три больше, чем был отряд Самбильонга, когда Сандакан покидал его в котте даяков.
Да, это Самбильонг. С ним четыре спингарды. С ним его люди. Некоторых Сандакан уже довольно легко мог узнать. И в то же время рядом с ними, не уступая им в умении владеть оружием и в отчаянной храбрости, дерутся и другие воины. И этих других гораздо больше ста человек.
— Что за чудеса? — невольно пробормотал Сандакан.
— По-видимому, Самбильонг получил подкрепление! — высказал предположение Янес, который тоже обратил внимание на многочисленность отряда Самбильонга.
— Его решительно неоткуда было получить! — ответил Сандакан. — Разве только восстали из мертвых старые бойцы Мопрачема, погибшие в прежних боях, и пришли на помощь к своему вождю!
— Ну, это едва ли. Воскресшие вряд ли бы орали, как сумасшедшие! — отозвался Янес.
— Значит, Самбильонг заключил союз с каким-нибудь племенем прибрежных или островных даяков! — высказал более вероятное предположение Тремаль-Наик.
— Так или иначе, но в колонне Самбильонга больше двухсот человек. Посмотрим, Теотокрис, сумеешь ли ты теперь помешать мне проложить путь к логовищу хищника, раджи Голубого озера! — в восторге крикнул Сандакан и, взмахнув саблей, повел свою дружину на соединение с приближающимися воинами Самбильонга.
Теперь уже было рискованно пускать в дело карабины: стреляя по даякам Теотокриса, можно было задеть шедших на помощь друзей. Поэтому Сандакан, сомкнув ряды, скомандовал: «В паранги!», и его маленький отряд во главе с лучшими бойцами — старыми пиратами Мопрачема, артистами в фехтовании, ринулся вперед и через несколько минут ожесточенной схватки уже соединился с людьми отряда Самбильонга. Соединенным отрядам, прекрасно снабженным боевыми припасами, воодушевленным удачным исходом предприятия, то есть своевременным подходом подкреплений и только что одержанной победой над врагом, не составляло особого труда изменить походный строй и направиться к вершине Кинабалу. При их приближении к укрепленному лагерю небольшой отряд даяков, по-видимому, пытавшийся, пользуясь отсутствием главных сил, завладеть укрепленным лагерем и несколько раз штурмовавший брустверы, был вынужден отступить, спасая собственную жизнь бегством. Но это удалось очень немногим, потому что даяки находились между двух огней.
Прежде чем отгородиться в грозном для врагов укреплении на вершине Кинабалу, Сандакан решил прибегнуть к весьма решительной и рискованной мере. Во время вылазки он обнаружил, что за время державшейся всю последнюю неделю засухи травы в низине высохли, тогда как по склонам горы зелень, питаемая влагой стекающих с горных вершин ручьев, была еще свежа, зелена и сочна. Учтя это, Сандакан отдал соответствующий приказ, засуетились ассамцы, негрито и малайцы, разбрасывая по степи пучки подожженной сухой травы. В сотне мест сразу задымились вороха сена, сизоватый дымок клубами стал подниматься к голубому небу. Столбы дыма все росли и росли. Сначала они были почти вертикальными. Но вот от вершин Кинабалу вниз потянула заметная струя воздуха, и столбы дыма начали уклоняться к равнине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
По расчетам Сандакана, если только посланным за Самбильонгом разведчикам удалось беспрепятственно достичь морского берега и Самбильонг немедленно тронулся в путь на выручку, его отряд должен добраться до вершин горы Кинабалу на пятый, самое позднее на шестой день.
Но прошел и пятый, и шестой день.
По договоренности с Сапогаром и вождем негрито Самбильонг должен был сообщить о своем приближении с помощью световых сигналов, разведя костры на вершине никем не занятого Кайдангана или на опушке леса, где когда-то уже пылало дерево, подожженное гонцами Сандакана в знак того, что они благополучно добрались до места.
Но по ночам дозорные напрасно глядели в ту сторону, ожидая увидеть желанные огни. Ночи были темны, воздух чист и прозрачен. Зоркий глаз немедленно разглядел бы огонь даже небольшого костра на расстоянии хотя бы в тридцать миль. Увы, огней не было видно. И мало-помалу легкое уныние стало овладевать осажденными. Быть может, смелые разведчики бесплодно пожертвовали своими жизнями, погибнув в какой-нибудь ловушке, расставленной Теотокрисом, и напрасно ждать выручки? Самбильонг далеко. Самбильонг не знает ничего о той опасности, в которой находится Сандакан. Самбильонг не успеет придти на выручку.
Но Сандакан не поддавался унынию:
— Самбильонг придет! — твердил он упрямо.
К вечеру седьмого дня среди осаждавших стало заметно некоторое оживление: их отряды суетились, переходили с места на место, куда-то поспешно уходили. Теотокрис появлялся то здесь, то там.
— Держу пари, Самбильонг близко! — сделал вывод из наблюдения Янес.
Но охотников спорить не было: каждый страстно желал, чтобы предположение Янеса оправдалось и чтобы суета в лагере врагов объяснялась действительно тревогой, вызываемой приближением отряда Самбильонга.
Прошло еще немного времени, и уже совсем близко от подножия Кинабалу послышались трескотня ружейных выстрелов, а следом тяжелые вздохи пушек.
— Спингарды Самбильонга! — воскликнул радостно Сандакан.
— Друзья! Помощь близка! — кричал он, блестя глазами. — Самбильонг прокладывает к нам дорогу через ряды наших врагов. Можем ли мы оставаться равнодушными зрителями его борьбы с даяками?
— Нет, нет! — понеслись отовсюду крики.
Оставив в лагере женщин и детей под охраной нескольких стрелков и двух спингард, Сандакан моментально сформировал две колонны из остальных людей. Взяв с собой только оружие и патроны, обе колонны налегке, беглым шагом, спустились с вершины Кинабалу, волоча за собой и две оставшиеся спингарды, заряженные картечью.
Они ринулись туда, откуда доносилось эхо все более разгоравшейся перестрелки, врезались с тыла в ряды не ожидавших вылазки даяков, рубили, кололи, топтали и гнали врагов, прокладывая себе путь вперед и вперед.
По временам, когда силы нападающих слабели, по сигналу Сандакана отряд приостанавливался. Ободренные этим даяки тут же собирались вокруг толпами и кидались в контратаку. Но тогда ряды расступались, из-за людей показывались жерла ненасытных спин-гард, картечь со стоном и визгом врывалась в ряды противника, разгоняла их, и опять колонна, сомкнувшись, набрасывалась в неудержимом порыве как один человек на врага.
После одной из таких яростных стычек Сандакан остановился, в недоумении глядя на странное зрелище, представшее перед его глазами: ему было теперь ясно видно, как колонна Самбильонга, подвигавшаяся тоже беглым шагом, прокладывает себе дорогу по направлению к Кинабалу. Но эта колонна казалась, по крайней мере, раза в три больше, чем был отряд Самбильонга, когда Сандакан покидал его в котте даяков.
Да, это Самбильонг. С ним четыре спингарды. С ним его люди. Некоторых Сандакан уже довольно легко мог узнать. И в то же время рядом с ними, не уступая им в умении владеть оружием и в отчаянной храбрости, дерутся и другие воины. И этих других гораздо больше ста человек.
— Что за чудеса? — невольно пробормотал Сандакан.
— По-видимому, Самбильонг получил подкрепление! — высказал предположение Янес, который тоже обратил внимание на многочисленность отряда Самбильонга.
— Его решительно неоткуда было получить! — ответил Сандакан. — Разве только восстали из мертвых старые бойцы Мопрачема, погибшие в прежних боях, и пришли на помощь к своему вождю!
— Ну, это едва ли. Воскресшие вряд ли бы орали, как сумасшедшие! — отозвался Янес.
— Значит, Самбильонг заключил союз с каким-нибудь племенем прибрежных или островных даяков! — высказал более вероятное предположение Тремаль-Наик.
— Так или иначе, но в колонне Самбильонга больше двухсот человек. Посмотрим, Теотокрис, сумеешь ли ты теперь помешать мне проложить путь к логовищу хищника, раджи Голубого озера! — в восторге крикнул Сандакан и, взмахнув саблей, повел свою дружину на соединение с приближающимися воинами Самбильонга.
Теперь уже было рискованно пускать в дело карабины: стреляя по даякам Теотокриса, можно было задеть шедших на помощь друзей. Поэтому Сандакан, сомкнув ряды, скомандовал: «В паранги!», и его маленький отряд во главе с лучшими бойцами — старыми пиратами Мопрачема, артистами в фехтовании, ринулся вперед и через несколько минут ожесточенной схватки уже соединился с людьми отряда Самбильонга. Соединенным отрядам, прекрасно снабженным боевыми припасами, воодушевленным удачным исходом предприятия, то есть своевременным подходом подкреплений и только что одержанной победой над врагом, не составляло особого труда изменить походный строй и направиться к вершине Кинабалу. При их приближении к укрепленному лагерю небольшой отряд даяков, по-видимому, пытавшийся, пользуясь отсутствием главных сил, завладеть укрепленным лагерем и несколько раз штурмовавший брустверы, был вынужден отступить, спасая собственную жизнь бегством. Но это удалось очень немногим, потому что даяки находились между двух огней.
Прежде чем отгородиться в грозном для врагов укреплении на вершине Кинабалу, Сандакан решил прибегнуть к весьма решительной и рискованной мере. Во время вылазки он обнаружил, что за время державшейся всю последнюю неделю засухи травы в низине высохли, тогда как по склонам горы зелень, питаемая влагой стекающих с горных вершин ручьев, была еще свежа, зелена и сочна. Учтя это, Сандакан отдал соответствующий приказ, засуетились ассамцы, негрито и малайцы, разбрасывая по степи пучки подожженной сухой травы. В сотне мест сразу задымились вороха сена, сизоватый дымок клубами стал подниматься к голубому небу. Столбы дыма все росли и росли. Сначала они были почти вертикальными. Но вот от вершин Кинабалу вниз потянула заметная струя воздуха, и столбы дыма начали уклоняться к равнине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44