Она переговорила с одним молодым офицером в штатском - он был знаком с племянником одного генерала, а этот генерал, пользовавшийся доверием у коменданта крепости в чине капитана, потерял сон из-за одной местной красотки, промотавшей все деньги своего муженька, торговца кожаными изделиями, в казино Руайана. Я дала ей тогда пять тысяч франков, чтобы она расплатилась с долгами. Спустя несколько дней, когда мы, накинув пеньюары, сидели на кухне и полдничали, Мадам, тяжело вздыхая, подала мне пропуск. Она совсем не одобряла безумств, которые я творила ради своего Красавчика.
К тому времени я не видела его целых два года. Мне было тогда девятнадцать. Пока мы плыли к крепости - а плыли мы минут сорок пять, - я все стояла на носу лодки, не замечая летевших вокруг брызг. Одета я была во все черное, будто вдова.
Мы встретились в большом зарешеченном коридоре. Его ввели, мы сели на стулья по разные стороны перегородки. Я ожидала увидеть скелет, но Красавчик ничуть не изменился - вернее, даже округлился и разрумянился. Впрочем, он сказал, что кормят здесь хорошо и что он лизал сапоги всем подряд ради добавки, - в общем, эту тему можно закрыть. Его обрили наголо, и я сказала, что так он выглядит еще солиднее, но он раздраженно заметил, что и эту тему можно закрыть: убыток он возмещает завивкой шевелюры на своей штуковине.
На свидание нам отвели двадцать минут с правом дважды поцеловаться. Но он этим правом не спешил воспользоваться. Он вообще едва смотрел на меня, усиленно надзирая за своим надзирателем, находившимся в десяти шагах от нас. Наклонившись вперед, Красавчик говорил со мной заговорщицким шепотом, судорожно торопясь уложиться в убегавшие минуты. Я тоже наклонилась вперед, прижавшись лбом к решетке, но половину сказанного так и не расслышала.
Он прекрасно понял, что я не в восторге от его деятельности.
- Блин, да говорю же тебе, что я не виноват! - шептал он. - Ну ты же меня знаешь: все ляльки и так мои - только свистну. Да на кой мне нужно было ее силой брать?
- А меня ты разве не силой взял - в первый-то раз? - напомнила я.
- Тебя - другое дело. Тебя я по любви, - ответил он.
Тут я, само собой, размякла и клюнула на его треп. В общем, началась старая песня: "Вкалывай, поняла? Вкалывай! Чтобы вылезти отсюда, нужны бабки". Я не поняла, что он такое затеял, но спросить побоялась - еще, чего доброго, охранник услышит. Впрочем, Красавчик сам объяснил:
- Ты только зашибай монету, остальное - моя забота. Когда понадобится, дам знать.
Мне настойчиво советовали не тянуться к нему через перегородку до конца свидания, но, поскольку оно кончилось во всех смыслах, я положила свою руку на его, сделав знак глазами: мол, можешь на меня рассчитывать.
Он удалился тем же коридором, каким пришел, так и не поцеловав меня. Все ясно: он теперь думает только о себе, и даже если вылезет из этой крысиной дыры, как прежде у нас уже не будет, и сама я не прежняя. Разошлись наши дорожки. На обратном пути в гавань я, откинув вуалетку, подставила лицо всем ветрам. Нет, мне даже не было горько. Только немного пусто на душе.
Ошибается, однако, кто думает, что я, охладев, решила бросить свою любовь в беде. Я не какая-нибудь там вертихвостка. Тем же вечером я, надев длинное платье цвета слоновой кости, с вырезом на спине до самой развилки на заду, уложив волосы локонами а-ля Грета Гарбо, обвесившись всей своей бижутерией и убийственно накрасив губы, спустилась в зал "Червонной дамы", где под сверкающими хрустальными люстрами превратилась в старую добрую Белинду, по случаю чего Мадам предложила выпить шампанского.
Последующие четыре года начиная с того вечера я без устали трудилась каждую ночь, отдавая себя без остатка, и экономила на всем, лишь бы собрать на побег Красавчику. Правда, вспоминая о нем все реже и реже, я дошла до того, что влюбилась в другого и кайфовала в его объятиях, но я никогда - да покарает меня огнем, если я вру. Пресвятая Дева, которая простила меня однажды, - никогда не забывала о данном ей обещании.
Я наряжалась как принцесса; меня окружали страстные обожатели и роскошь; меня не касалась мирская суета, я была так счастлива в эти годы, а дни летели до того похожие один на другой, что все воспоминания перемешались. Помнится парусник в океане - бело-голубой треугольник, я наблюдала за ним с балкона комнаты. А еще бал-маскарад. И чарльстончик: "До прихода мамочки - ни-ни!". Дикий хохот на кухне во время традиционных полдников. И путешествие в поезде в Баньоле, к умирающей Демоне. Я тогда опоздала. Париж, вечер, огни ярмарки. Еще поездка в Кассис - это около Марселя - на восемь дней с одним судовладельцем. Мадам пожелала взять меня с собой в качестве компаньонки. А еще розыгрыши с двойняшками - Ванессой и Савенной из "Червонной дамы", когда их еще не научились различать. Каникулы за казенный счет. Война в Испании. Маяк, куда я больше не поднималась.
И вот однажды утром Джитсу обнаружил в почтовом ящике у ворот письмо без штемпеля. Адресованное мне.
В нем говорилось:
"Мадемуазель!
Я должен передать вам важное известие от одного человека. От кого - сами знаете. Нужно тридцать тысяч. Сможете больше - еще лучше. Жду вас сегодня вечером, в семь, у шлюзов канала Мено. Я буду сидеть с удочкой, в красной косынке на шее.
Привет".
Мадам отправилась за моими деньгами - она хранила их в банке - ближе к вечеру. Я могла бы больше, но она предупредила:
- Дашь этой гниде хоть на сантим больше, выплачу все, но тогда собирай чемоданы.
Происходило это в начале августа. Было еще совсем светло, когда Джитсу повез меня в нашем служебном "шенаре" к шлюзам. Тип в красной косынке, свесив ноги, сидел на берегу канала в полном одиночестве: в руках длинная удочка. "Рыбак", не вставая, велел мне положить деньги - я их в газету завернула - в корзину для рыбы. Но я деньги сразу не выложила. Взгляд у него был настороженный, зажатый в зубах окурок трясся - можно подумать, этот тип увидел страшную угрозу для себя.
- Я три года сидел вместе с Красавчиком и возвращаться туда не хотел бы, - сказал он. А затем добавил: - Через несколько дней он рвет когти. Когда сможет, встретится с вами, но будет это не скоро. Велел вам не беспокоиться.
Я поинтересовалась, чем этот тип докажет, что прислан моим дружком и не прикарманит денежки.
- Положили бы вы их куда я просил, так давно бы уже убедились, - ответил он.
На дне корзины для рыбы не было и намека на рыбу, зато лежала сложенная вчетверо пачка из-под дешевых сигарет. Вот что написал на ней Красавчик:
"Жожа!
Если увидеться больше не суждено, помни, что твой Эмиль счастлив в дальних краях благодаря тебе. Смотри не проболтайся, потому что, если я влипну, мои ребята тебя прибьют. Это я тебе обещаю".
"Что ж, в конце концов так даже лучше", - подумала я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
К тому времени я не видела его целых два года. Мне было тогда девятнадцать. Пока мы плыли к крепости - а плыли мы минут сорок пять, - я все стояла на носу лодки, не замечая летевших вокруг брызг. Одета я была во все черное, будто вдова.
Мы встретились в большом зарешеченном коридоре. Его ввели, мы сели на стулья по разные стороны перегородки. Я ожидала увидеть скелет, но Красавчик ничуть не изменился - вернее, даже округлился и разрумянился. Впрочем, он сказал, что кормят здесь хорошо и что он лизал сапоги всем подряд ради добавки, - в общем, эту тему можно закрыть. Его обрили наголо, и я сказала, что так он выглядит еще солиднее, но он раздраженно заметил, что и эту тему можно закрыть: убыток он возмещает завивкой шевелюры на своей штуковине.
На свидание нам отвели двадцать минут с правом дважды поцеловаться. Но он этим правом не спешил воспользоваться. Он вообще едва смотрел на меня, усиленно надзирая за своим надзирателем, находившимся в десяти шагах от нас. Наклонившись вперед, Красавчик говорил со мной заговорщицким шепотом, судорожно торопясь уложиться в убегавшие минуты. Я тоже наклонилась вперед, прижавшись лбом к решетке, но половину сказанного так и не расслышала.
Он прекрасно понял, что я не в восторге от его деятельности.
- Блин, да говорю же тебе, что я не виноват! - шептал он. - Ну ты же меня знаешь: все ляльки и так мои - только свистну. Да на кой мне нужно было ее силой брать?
- А меня ты разве не силой взял - в первый-то раз? - напомнила я.
- Тебя - другое дело. Тебя я по любви, - ответил он.
Тут я, само собой, размякла и клюнула на его треп. В общем, началась старая песня: "Вкалывай, поняла? Вкалывай! Чтобы вылезти отсюда, нужны бабки". Я не поняла, что он такое затеял, но спросить побоялась - еще, чего доброго, охранник услышит. Впрочем, Красавчик сам объяснил:
- Ты только зашибай монету, остальное - моя забота. Когда понадобится, дам знать.
Мне настойчиво советовали не тянуться к нему через перегородку до конца свидания, но, поскольку оно кончилось во всех смыслах, я положила свою руку на его, сделав знак глазами: мол, можешь на меня рассчитывать.
Он удалился тем же коридором, каким пришел, так и не поцеловав меня. Все ясно: он теперь думает только о себе, и даже если вылезет из этой крысиной дыры, как прежде у нас уже не будет, и сама я не прежняя. Разошлись наши дорожки. На обратном пути в гавань я, откинув вуалетку, подставила лицо всем ветрам. Нет, мне даже не было горько. Только немного пусто на душе.
Ошибается, однако, кто думает, что я, охладев, решила бросить свою любовь в беде. Я не какая-нибудь там вертихвостка. Тем же вечером я, надев длинное платье цвета слоновой кости, с вырезом на спине до самой развилки на заду, уложив волосы локонами а-ля Грета Гарбо, обвесившись всей своей бижутерией и убийственно накрасив губы, спустилась в зал "Червонной дамы", где под сверкающими хрустальными люстрами превратилась в старую добрую Белинду, по случаю чего Мадам предложила выпить шампанского.
Последующие четыре года начиная с того вечера я без устали трудилась каждую ночь, отдавая себя без остатка, и экономила на всем, лишь бы собрать на побег Красавчику. Правда, вспоминая о нем все реже и реже, я дошла до того, что влюбилась в другого и кайфовала в его объятиях, но я никогда - да покарает меня огнем, если я вру. Пресвятая Дева, которая простила меня однажды, - никогда не забывала о данном ей обещании.
Я наряжалась как принцесса; меня окружали страстные обожатели и роскошь; меня не касалась мирская суета, я была так счастлива в эти годы, а дни летели до того похожие один на другой, что все воспоминания перемешались. Помнится парусник в океане - бело-голубой треугольник, я наблюдала за ним с балкона комнаты. А еще бал-маскарад. И чарльстончик: "До прихода мамочки - ни-ни!". Дикий хохот на кухне во время традиционных полдников. И путешествие в поезде в Баньоле, к умирающей Демоне. Я тогда опоздала. Париж, вечер, огни ярмарки. Еще поездка в Кассис - это около Марселя - на восемь дней с одним судовладельцем. Мадам пожелала взять меня с собой в качестве компаньонки. А еще розыгрыши с двойняшками - Ванессой и Савенной из "Червонной дамы", когда их еще не научились различать. Каникулы за казенный счет. Война в Испании. Маяк, куда я больше не поднималась.
И вот однажды утром Джитсу обнаружил в почтовом ящике у ворот письмо без штемпеля. Адресованное мне.
В нем говорилось:
"Мадемуазель!
Я должен передать вам важное известие от одного человека. От кого - сами знаете. Нужно тридцать тысяч. Сможете больше - еще лучше. Жду вас сегодня вечером, в семь, у шлюзов канала Мено. Я буду сидеть с удочкой, в красной косынке на шее.
Привет".
Мадам отправилась за моими деньгами - она хранила их в банке - ближе к вечеру. Я могла бы больше, но она предупредила:
- Дашь этой гниде хоть на сантим больше, выплачу все, но тогда собирай чемоданы.
Происходило это в начале августа. Было еще совсем светло, когда Джитсу повез меня в нашем служебном "шенаре" к шлюзам. Тип в красной косынке, свесив ноги, сидел на берегу канала в полном одиночестве: в руках длинная удочка. "Рыбак", не вставая, велел мне положить деньги - я их в газету завернула - в корзину для рыбы. Но я деньги сразу не выложила. Взгляд у него был настороженный, зажатый в зубах окурок трясся - можно подумать, этот тип увидел страшную угрозу для себя.
- Я три года сидел вместе с Красавчиком и возвращаться туда не хотел бы, - сказал он. А затем добавил: - Через несколько дней он рвет когти. Когда сможет, встретится с вами, но будет это не скоро. Велел вам не беспокоиться.
Я поинтересовалась, чем этот тип докажет, что прислан моим дружком и не прикарманит денежки.
- Положили бы вы их куда я просил, так давно бы уже убедились, - ответил он.
На дне корзины для рыбы не было и намека на рыбу, зато лежала сложенная вчетверо пачка из-под дешевых сигарет. Вот что написал на ней Красавчик:
"Жожа!
Если увидеться больше не суждено, помни, что твой Эмиль счастлив в дальних краях благодаря тебе. Смотри не проболтайся, потому что, если я влипну, мои ребята тебя прибьют. Это я тебе обещаю".
"Что ж, в конце концов так даже лучше", - подумала я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96