так подобает поступать государству, занимающему положение равное нашему. Если же вы будете безучастно выжидать, чтобы Элладу спасли жители Халкиды или Эретрии, то вы заблуждаетесь, ибо они почтут себя довольными и тогда, когда будут в состоянии спасти самих себя. Нет, это ваше дело: предки ваши приобрели это почетное призвание ценой бесчисленных и тяжких битв и оставили вам его в наследие. Но если все мы будем сложа руки в ожидании исполнения нашего желания стараться лишь о том, чтобы самим ничего не делать, то я думаю, во-первых, что вряд ли удастся найти охотника, который бы согласился заместить нас, а во-вторых, опасаюсь, что в конце концов мы будем вынуждены делать все возможное, что противоречит нашим желаниям. Вот то, что я устно и письменно советую вам и верю в то, что, если совет мой будет исполнен, то дела наши могут и теперь еще поправиться. Если же кто имеет предложение лучшее, то я предоставлю это на ваше усмотрение, и что будет решено вами, то да обратят боги к вашему благополучию».
Но усилия могучего оратора не были в состоянии вдохнуть в афинян продолжительного воодушевления к интересам общего отечества. Только тогда, когда действия Филиппа стали угрожать Афинам близкой опасностью, Демосфену удалось быстро возбудить в афинянах воинственный боевой дух. Вследствие этого, благодаря посылке вспомогательного войска, им удалось уничтожить замыслы Филиппа и стать твердой ногой в Мегаре и на острове Эвбее. Еще большей угрозой для Афин было то, что Филипп показал вид, как будто желает закрыть для них торговый путь в Геллеспонт и Херсонес и даже отрезать им всякое с ними сообщение. Однако Филипп не искал еще полного разрыва с Афинами и, колеблясь между войной и миром, считал последний более для себя выгодным, Но замыслы его не могли долее оставаться скрытыми, когда он напал на торговый город Перинф и стал угрожать Византии. До сих пор оба эти города опасались покушений на свою самостоятельность со стороны Афин и отвергали всякие предложения их. Только теперь, когда участь, постигшая Олинф, стала угрожать и этим городам, они с нетерпением ожидали помощи от афинян. Сначала византийцы поспешили на помощь к соседнему городу Перинфу. Персидский царь Артаксеркс Ох также послал им денег и хлеба. Наконец и в Афинах решили начать действовать, несмотря на полученное от Филиппа угрожающее письмо. По предложению Демосфена, мирный договор с Филиппом был расторгнут и сперва под командованием Хареса, а потом Фокиона были отправлены флот и войско. Филипп вынужден был снять осаду с обоих городов, совершил опустошительный поход на нижний Дунай, в страну скифов и, подвергнувшись на обратном пути нападению трибаллов, которые отняли у него большую часть добычи, вернулся в Македонию. Еще раз явились Афины в прежнем своем блеске, и спасенные государства выразили им признательность присылкой золотых венков и значительных денежных сумм. Влияние Филиппа во Фракии было потеряно. Ему необходима была новая победоносная война. Поводом к ней послужила так называемая Священная война Амфиссы против локрийцев (339 г.)
По всей вероятности, вследствие происков подкупленных Филиппом изменников, к которым в особенности принадлежал Эсхин, облеченный в то время в звание пилагора (уполномоченного в Дельфах при суде амфиктионов), со стороны Амфиссы была возбуждена жалоба на локрийцев в том, что они вспахали священный округ Кирры. Поднялись все дельфийцы, способные носить оружие, и под командованием призванных в совет амфиктионов послов, вступили в область Кирры, чтобы разорить возделанный округ, но были отражены жителями Амфиссы. Тогда в собрании решено было наказание локрийцев обратить в общее дело всех государств, принадлежавших к союзу амфиктионов. Демосфен, предвидя опасность для Аттики, убедил афинян не принимать никакого участия в этих совещаниях. Прочие государства, в особенности Фессалия, решили объявить локрийцам войну, и чтобы придать более веса бессильным решениям амфиктионов, избрали Филиппа главным вождем священного ополчения. Филипп тотчас же выступил в поход с 30.000 пехоты и 2.000 всадников, прошел Фермопилы, разбил локрийцев в Амфиссе, вернулся в Фокиду, внезапно занял пограничный город Элатею, служивший центральным пунктом нескольких стратегических путей, и стал угрожать отсюда Беотии и Аттике: Демосфен сам описывает нам впечатление, произведенное в Афинах известием об этом: «Был уже вечер, когда вестник принес в совет известие о том, что Элатея взята Филиппом. Тотчас же все члены совета поднялись из-за ужина. Некоторые из них вызвали из лавок торговых людей и зажгли сигнальные костры, чтобы призвать в город поселян, другие послали за вождями и подняли тревогу. Весь город пришел в величайшее волнение. На рассвете следующего дня члены совета созвали народное собрание в здании совета. Граждане собрались на Пниксе (возвышенном месте в юго-западной части Арейского холма). Члены совета привели в народное собрание вестника, и он подтвердил известие. Тогда глашатай собрания спросил: „Кто желает говорить?“ Но никто не изъявил такого желания, хотя в собрании и присутствовали военачальники и государственные мужи. Никто не осмеливался подать какой-либо совет. Тогда выступил Демосфен и энергически оспаривал мнение тех, которые надеялись поспешной покорностью снискать себе умеренные условия, равно и мнение тех, которые считали безумным сопротивляться македонскому войску. Он говорил только о защите, старался внушить мужество своим согражданам, побуждал их к сопротивлению и подавал им надежду на успех. Затем он предложил отправить в Элевсин всех молодых людей, способных носить оружие, и пеших и конных, и, доказав этим твердое намерение оказать решительное сопротивление, предлагал пригласить к союзу Фивы. Демосфен полагал, что теперь, при наступлении общей опасности, легко можно будет сделать то, чего прежде нельзя было достигнуть при взаимной ненависти между обоими государствами. Все предложения Демосфена были приняты, и он сам был отправлен во главе посольства в Фивы.
Тут ему пришлось вступить в состязание с посланниками царя, также отправленными в Фивы. Находившийся в числе их Пифон, отличнейший оратор, родом из Византии, выступил в народном собрании. Он старался как можно ярче изобразить фиванцам выгоды союза с Филиппом, напомнил о вынесенных ими оскорблениях со стороны Афин и сулил им победу и богатую добычу. Демосфен, напротив того, умолял фиванцев забыть причиненные друг другу неприятности и подумать, что они, как греки, со славой соперничали о гегемонии, а теперь, когда чужеземец хочет господствовать в Греции, должны соединиться против общего врага. Он напомнил им о славе эллинского имени и о мужестве предков, представил, какую сильную помощь готовы оказать им Афины, изобразил стыд рабства, если Филипп восторжествует, и обманчивость всех его обещаний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246