Ожесточенные бои отмечались в районе высоты 409, а также у пограничной отметки № 15, в шести километрах северо-восточнее Донгданга. Вьетнамские части предприняли контратаки и вывели из строя роту китайских солдат, сожгли пять танков.
(Записи из блокнота) . 9 часов 30 минут. 20 февраля. Десятая рота третьего батальона региональных войск провинции Лангшон отбила у китайских захватчиков две высоты Чаукань и Кэйсань, что в переводе означает «Караульный буйвол» и «Зеленое дерево». Они имели господствующее положение в районе общины Тамлунг в уезде Ванланг и позволяли контролировать близлежащие дороги, держать в секторе обстрела линии коммуникаций, ведущих к Донгдангу.
Вечер. 21 февраля . Журналисты вернулись в Ханой. В международном клубе прошла первая военная пресс-конференция. Ее проводил Нгуен Ко Ткать, министр иностранных дел СРВ.
– Агрессивные действия Китай ведет против Вьетнама силами пяти корпусов. В каждом из них – три дивизии. Интервенты захватили Лаокай и Донгданг. Там совершаются чудовищные преступления.
Китайская пропаганда изыскивает различные предлоги, чтобы оправдать агрессию, называя ее «контрмерой» или «необходимостью наказать Вьетнам». Эти предлоги напоминают американские доводы, которые использовались в 1964 году, когда развязывался Тонкинский инцидент. Это не ограниченная или пограничная война, а крупномасштабная агрессия Китая против Вьетнама, война, чреватая крайне опасными последствиями. Вьетнамский народ, его вооруженные силы надежно защищают рубежи. Каждый поселок, каждая деревня, предприятие, кооператив, провинциальный центр, округ и городской район превратились в крепость. Каждая провинция и город стали полем боя. Каждый уголок нашей страны – это новый Тиланг и Донгда. Все наши реки – это современные Батьданги и Хамту.
* * *
5 марта Пекин сделал заявление, что начинает выводить войска. 6 марта отдел печати и информации МИД СРВ организовал в международном клубе в Ханое брифинг, посвященный вопросам вьетнамо-китайских отношений.
«Мы знаем, – отметил представитель отдела печати МИД СРВ, – что основные долговременные планы пекинского руководства – это аннексия Юго-Восточной Азии, это – проведение политики и диктата, гегемонизма и экспансионизма. Почему Китай заявил о выводе своих войск из Вьетнама? Существуют три главные причины: во-первых, китайские налетчики понесли тяжелое поражение на фронтах Вьетнама. Во-вторых, поднялась широкая международная волна протестов против агрессии Китая. И, в-третьих, в самом Китае усилилась внутриполитическая борьба.
В самый разгар американской войны во Вьетнаме, когда некоторые вашингтонские деятели стали понимать, что победы не будет, сенатор Джордж Айкен дал администрации совет: «Объявите на весь мир, что США выиграли войну, и выведите войска из Вьетнама». Айкена не послушались, о чем не раз пожалели…
Так вот, совет американского сенатора весьма пригодился Пекину. Отвод экспедиционного корпуса из Вьетнама сопровождается трубным гласом китайской пропаганды. «Жэньминь жибао», например, поздравила армию с «крупной победой». Но весь мир, за исключением жителей Китая, знал, что СРВ, не вводя в бой основные войска, разгромил ударную группировку маоистов.
…Каждый десятый китаец, перешедший границу СРВ, убит».
* * *
17 марта. Я стоял на развалинах Донгданга, города, практически сровненного с землей. Этот уютный пограничный пункт, населенный еще месяц назад примерно четырьмя тысячами человек, стал лишь географическим названием. Здания почты и телеграфа превращены в горы щебня и пепла. Взорван вокзал. Перед уходом китайцы вывозили даже железнодорожные рельсы. Выкрадено телеграфное и телефонное оборудование. Каждый китайский солдат забирал с собой не менее 20 кг имущества вьетнамцев. «СРВ – должник Китая, и следует забирать все, что возможно вывезти» – таково было предписание китайского командования. Своеобразный «выкуп» за поражение. Но это – не «Золотой Будда», как в средние века…
В народном комитете сообщили, что агрессоры взорвали минами десять мостов через каналы и речушки по дороге № 1, связывающей Лангшон и Донгданг. По линии международной железной дороги вьетнамские саперы обнаруживали мины через каждые сто метров. На шоссе Лангшон – Донгданг выявлено более тысячи мин разного типа.
…Мы шли по улицам Лангшона. Выбрались на северную окраину, к тому месту, где днем 7 марта, иначе говоря, через двое суток после объявления Китаем об «отводе войск», был убит наш коллега, журналист, постоянный корреспондент японской газеты «Акахата» 36-летний Исао Такано. Больше года мы прожили в Ханое в одной гостинице «Тхонгнят» («Единство»). Наши корпункты находились на одном этаже.
Пуля снайпера пробила ему левый висок. Он был всего в трех шагах от меня…
В «уазике» мы эвакуировали также капрала Нонг Ван Дыонга, раненного в левое предплечье. Капрал сопровождал японского журналиста в пограничной зоне.
– Не уберег я Такано, – с горечью говорил он. – Да разве убережешь, когда отовсюду свистели пули. Китайский снайпер стрелял с расстояния примерно 150–200 метров, когда Такано делал снимки разрушенных агрессорами домов, школ, больниц. Исао хотел, чтобы общественность планеты еще раз убедилась в преступлениях, которые совершила на вьетнамской земле пекинская военщина.
Капрал Дыонг положил у изголовья И. Такано алый цветок.
– Я из национальности таи, – объяснил он. – У нас по древнему поверью считают: если лепестки цветка дотронутся до раны, то тот, кто принес цветок, будет верен погибшему всю жизнь.
Мы блуждали по улицам Лангшона в поисках фронтового госпиталя, куда должны были доставить Дыонга. Женщина лет сорока вызвалась показать нам дорогу. На ее голове – белая повязка – буддийский знак траура. Несколько дней назад китайцами были убиты ее отец и старшая сестра.
Мы простились с капралом у военного госпиталя, помогли выйти из машины. Женщина ловко подхватила на плечо карабин. Она что-то сказала солдату, открывшему вход в госпиталь, и, помахав нам на прощание рукой, скрылась за воротами.
… Лангшон. Уже более десяти лет я знал этот город. Бывал и на стройках, и на промышленных предприятиях. Теперь Лангшон стал фронтовым городом. Разбита больница. В руинах – школы, жилые дома. Повреждена крыша центральной городской гостиницы – здания, построенного в архитектурном стиле – «тропический ампир» еще в 30-х годах во время французского колониального господства и носившего тогда название «Руаяль».
Вот тебе и «Руаяль», подумал я. И слово это привязалось, неотступно следовало за мной. В февральско-мартовские дни 1979 года снаряды рвались по всему городу. Скрючены, исковерканы рельсы. Ничего себе «Руаяль», стучало назойливо в ушах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
(Записи из блокнота) . 9 часов 30 минут. 20 февраля. Десятая рота третьего батальона региональных войск провинции Лангшон отбила у китайских захватчиков две высоты Чаукань и Кэйсань, что в переводе означает «Караульный буйвол» и «Зеленое дерево». Они имели господствующее положение в районе общины Тамлунг в уезде Ванланг и позволяли контролировать близлежащие дороги, держать в секторе обстрела линии коммуникаций, ведущих к Донгдангу.
Вечер. 21 февраля . Журналисты вернулись в Ханой. В международном клубе прошла первая военная пресс-конференция. Ее проводил Нгуен Ко Ткать, министр иностранных дел СРВ.
– Агрессивные действия Китай ведет против Вьетнама силами пяти корпусов. В каждом из них – три дивизии. Интервенты захватили Лаокай и Донгданг. Там совершаются чудовищные преступления.
Китайская пропаганда изыскивает различные предлоги, чтобы оправдать агрессию, называя ее «контрмерой» или «необходимостью наказать Вьетнам». Эти предлоги напоминают американские доводы, которые использовались в 1964 году, когда развязывался Тонкинский инцидент. Это не ограниченная или пограничная война, а крупномасштабная агрессия Китая против Вьетнама, война, чреватая крайне опасными последствиями. Вьетнамский народ, его вооруженные силы надежно защищают рубежи. Каждый поселок, каждая деревня, предприятие, кооператив, провинциальный центр, округ и городской район превратились в крепость. Каждая провинция и город стали полем боя. Каждый уголок нашей страны – это новый Тиланг и Донгда. Все наши реки – это современные Батьданги и Хамту.
* * *
5 марта Пекин сделал заявление, что начинает выводить войска. 6 марта отдел печати и информации МИД СРВ организовал в международном клубе в Ханое брифинг, посвященный вопросам вьетнамо-китайских отношений.
«Мы знаем, – отметил представитель отдела печати МИД СРВ, – что основные долговременные планы пекинского руководства – это аннексия Юго-Восточной Азии, это – проведение политики и диктата, гегемонизма и экспансионизма. Почему Китай заявил о выводе своих войск из Вьетнама? Существуют три главные причины: во-первых, китайские налетчики понесли тяжелое поражение на фронтах Вьетнама. Во-вторых, поднялась широкая международная волна протестов против агрессии Китая. И, в-третьих, в самом Китае усилилась внутриполитическая борьба.
В самый разгар американской войны во Вьетнаме, когда некоторые вашингтонские деятели стали понимать, что победы не будет, сенатор Джордж Айкен дал администрации совет: «Объявите на весь мир, что США выиграли войну, и выведите войска из Вьетнама». Айкена не послушались, о чем не раз пожалели…
Так вот, совет американского сенатора весьма пригодился Пекину. Отвод экспедиционного корпуса из Вьетнама сопровождается трубным гласом китайской пропаганды. «Жэньминь жибао», например, поздравила армию с «крупной победой». Но весь мир, за исключением жителей Китая, знал, что СРВ, не вводя в бой основные войска, разгромил ударную группировку маоистов.
…Каждый десятый китаец, перешедший границу СРВ, убит».
* * *
17 марта. Я стоял на развалинах Донгданга, города, практически сровненного с землей. Этот уютный пограничный пункт, населенный еще месяц назад примерно четырьмя тысячами человек, стал лишь географическим названием. Здания почты и телеграфа превращены в горы щебня и пепла. Взорван вокзал. Перед уходом китайцы вывозили даже железнодорожные рельсы. Выкрадено телеграфное и телефонное оборудование. Каждый китайский солдат забирал с собой не менее 20 кг имущества вьетнамцев. «СРВ – должник Китая, и следует забирать все, что возможно вывезти» – таково было предписание китайского командования. Своеобразный «выкуп» за поражение. Но это – не «Золотой Будда», как в средние века…
В народном комитете сообщили, что агрессоры взорвали минами десять мостов через каналы и речушки по дороге № 1, связывающей Лангшон и Донгданг. По линии международной железной дороги вьетнамские саперы обнаруживали мины через каждые сто метров. На шоссе Лангшон – Донгданг выявлено более тысячи мин разного типа.
…Мы шли по улицам Лангшона. Выбрались на северную окраину, к тому месту, где днем 7 марта, иначе говоря, через двое суток после объявления Китаем об «отводе войск», был убит наш коллега, журналист, постоянный корреспондент японской газеты «Акахата» 36-летний Исао Такано. Больше года мы прожили в Ханое в одной гостинице «Тхонгнят» («Единство»). Наши корпункты находились на одном этаже.
Пуля снайпера пробила ему левый висок. Он был всего в трех шагах от меня…
В «уазике» мы эвакуировали также капрала Нонг Ван Дыонга, раненного в левое предплечье. Капрал сопровождал японского журналиста в пограничной зоне.
– Не уберег я Такано, – с горечью говорил он. – Да разве убережешь, когда отовсюду свистели пули. Китайский снайпер стрелял с расстояния примерно 150–200 метров, когда Такано делал снимки разрушенных агрессорами домов, школ, больниц. Исао хотел, чтобы общественность планеты еще раз убедилась в преступлениях, которые совершила на вьетнамской земле пекинская военщина.
Капрал Дыонг положил у изголовья И. Такано алый цветок.
– Я из национальности таи, – объяснил он. – У нас по древнему поверью считают: если лепестки цветка дотронутся до раны, то тот, кто принес цветок, будет верен погибшему всю жизнь.
Мы блуждали по улицам Лангшона в поисках фронтового госпиталя, куда должны были доставить Дыонга. Женщина лет сорока вызвалась показать нам дорогу. На ее голове – белая повязка – буддийский знак траура. Несколько дней назад китайцами были убиты ее отец и старшая сестра.
Мы простились с капралом у военного госпиталя, помогли выйти из машины. Женщина ловко подхватила на плечо карабин. Она что-то сказала солдату, открывшему вход в госпиталь, и, помахав нам на прощание рукой, скрылась за воротами.
… Лангшон. Уже более десяти лет я знал этот город. Бывал и на стройках, и на промышленных предприятиях. Теперь Лангшон стал фронтовым городом. Разбита больница. В руинах – школы, жилые дома. Повреждена крыша центральной городской гостиницы – здания, построенного в архитектурном стиле – «тропический ампир» еще в 30-х годах во время французского колониального господства и носившего тогда название «Руаяль».
Вот тебе и «Руаяль», подумал я. И слово это привязалось, неотступно следовало за мной. В февральско-мартовские дни 1979 года снаряды рвались по всему городу. Скрючены, исковерканы рельсы. Ничего себе «Руаяль», стучало назойливо в ушах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145