Ночь 21 ноября 1970-го. Американская авиация бомбила шестьдесят пять объектов на территории ДРВ. Одной из целей налета 21 ноября была высадка американского десанта вблизи лагеря Шонтэй, чтобы захватить находившихся там американских летчиков. Эта «операция», подготовленная ЦРУ и Пентагоном, провалилась. Налетчики нашли лагерь пустым. Вылазка стоила агрессорам шести сбитых самолетов, послужила в будущем основой для киносюжета-боевика. Но жизнь – не кино. Лагерь военнопленных оказался «ловушкой» для авиации США.
Мне довелось видеть десятки воздушных пиратов Соединенных Штатов, сбитых над ДРВ. Сколько несчастий принесли они вьетнамскому народу! Я не переставал удивляться, наблюдая, с какой невообразимой выдержкой относятся люди Вьетнама к тем, кто еще несколько минут назад грозил им смертью. Вот рассказ одного из американских пилотов. Летчика звали Вилсон Деввер Кэй. Лейтенант военно-морских сил США. Родился в 1940 году в Северной Каролине. Его личный номер – 669207. Летал на самолете А-4С, базировавшемся на авианосце 7-го флота. Был сбит 16 ноября 1967года в предместьях города Хоабинь.
– Мой самолет был поражен ракетой класса «Земля – воздух», – рассказывал Кэй. – Мне удалось катапультироваться и приземлиться на рисовом поле. Первый вьетнамец, которого я увидел, был, к моему удивлению, мальчик восьми – десяти лет. Паренек пас буйвола поблизости от места падения самолета. Он подбежал ко мне и что-то стал решительно требовать. По его жестам я понял, что он предлагал мне сдаться. Признаюсь, я был поражен мужеством малыша. Я пригрозил ему пистолетом, но и это не испугало его.
Мальчик не уйдет – решил пилот и поспешил сам скрыться в небольшой роще. Однако несколько минут спустя мальчишка привел к роще группу крестьян, вооруженных ружьями, ножами и палками.
– Я был вынужден сдаться, – продолжал пилот. – Местные жители препроводили меня в небольшой домик, расположенный неподалеку от рощи. Здесь меня обыскали, забрали оружие, а затем совсем еще молодая крестьянка предложила мне выпить чашечку чаю, поставила на стол плошку с нехитрой крестьянской пищей. Я поел. И только потом бойцы отряда народного ополчения доставили меня в ближайшее селение, где я должен был ожидать отправки в Ханой. Прошло четыре или пять часов…
Я читал в журналах «Лайф» и «Лук» статьи, рассказывавшие о судьбе пленных летчиков в Северном Вьетнаме, – вспоминал Кэй. – Я знал, что меня не убьют. Но, признаюсь, был крайне удивлен тем, что никто и не пытался меня даже ударить. Все, что происходило со мной, никак не вязалось с моими прежними представлениями. Я чувствовал, как ослабевало во мне нервное напряжение. Постепенно приходил в себя, начал наблюдать за людьми, за хижиной. Простой крестьянский дом с земляным полом. Кустарная мебель у бамбуковых стен. В углу буддийский алтарь предков. Хозяева дома, видимо, не были богаты. Но они не забыли предложить мне чай и бананы.
Вокруг хижины продолжали собираться жители деревушки. Хозяин приветливо здоровался с каждым. Некоторые крестьяне проходили в хижину, рассаживались на лавках. Окна и двери были облеплены детскими личиками с широко раскрытыми глазами. Рядом с хижиной стояло несколько девушек с винтовками за плечами. Они, видимо, были поставлены часовыми. Я понимал, что всякий, кто находился здесь, должен был меня ненавидеть. Могу представить себе на миг, как бы повели себя мои родные и близкие, если бы на моем месте находился летчик, бомбивший Америку!
Несколько позже пришел вьетнамский врач. Он тоже предложил мне свои услуги. И тогда я понял, – продолжал летчик, – что это за удивительная страна – Вьетнам. Но для того, чтобы все это понять, мне, видимо, надо было быть сбитым в ее небе.
Кэй замолк. Прошло несколько минут. Встреча близилась к концу.
– Мальчик, пасший буйвола… Девушки с винтовками за плечами… Простые крестьянские лица… Разве их можно забыть!
Подобных рассказов я слышал немало. Но одна история была уникальной. За нее я получил премию журналистики. В Бангкоке на аэродроме я познакомился с американским летчиком. В баре мы крепко выпили, и он рассказал, что кончается его срок в Индокитае, остался один полет, и он вернется назад, в США. Но его вылет на Ханой стал последним. Летчик был сбит, и я встретил его уже на пресс-конференции в Ханое. Два снимка: летчик перед вылетом и он же в ханойском «Хилтоне». В тюрьме…
Попробуйте проанализировать психологию американского летчика. После каждого или почти каждого вылета на Вьетнам кто-то из его товарищей не возвращался на базу. Еще одна пустая койка в казарме, оставшиеся вещи, фотографии, письма. И так из месяца в месяц, из года в год. Летчик жил надеждой, что его звезда будет более счастливой, чем у соседа. Поэтому, готовясь к очередному полету, он неизменно ощупывал в кармане комбинезона свой амулет, а затем как заклинание повторял зазубренные фразы из «вьетнамского разговорника»: «Я американский летчик. Окажите помощь. Вы получите вознаграждение…»
Когда я слышал эти слова от американских летчиков, одетых в тюремные пижамы, я не мог понять, на что рассчитывали психологи из ЦРУ, составляя подобные разговорники. Являлось ли это результатом недостаточной осведомленности американской разведки о патриотизме, о моральных ценностях вьетнамского народа? Или это был психологический прием, необходимый ЦРУ и Пентагону для усиления надежды пилота на то, что он сумеет выпутаться даже тогда, когда будет сбит и захвачен вьетнамцами. Или просто не могли придумать ничего более умного… На мой взгляд, вернее всего последнее. И вот пилот сбит. Он бормотал заученные фразы, связывая с ними свои последние надежды на спасение… После войны я встречался с бывшими американскими военнопленными, они говорили, как их били в лагерях, пытали. «А зачем? – спрашивал я. – Есть ли доказательства пыток?» Летчики на эти вопросы ответа не находили. Хотел я снять документальны и фильм «Летчики возвращаются» о том, как после войны они бы вернулись в бывший лагерь и встречают своих охранников. Вьетнамцы согласились взять такой сценарий, американцы молчат…
Я бывал в самых отдаленных уголках Демократического Вьетнама, беседовал с крестьянами о сбитых американских пилотах, расспрашивал об американских листовках.
– Видали такие, – следован ответ. – Сначала сдавали их представителям госбезопасности, затем просто выкидывали… Впрочем, при общей нехватке бумаги листовки находили утилитарное применение.

* * *
Вьетнамский характер. Видимо, он и составлял одну из основных тайн, которую не смогли познать американские резиденты разведки во Вьетнаме, Индокитае.
Вспоминается одна из поездок в провинцию Хоабинь, в селения народности мыонг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145