(17) А когда на следующий год урожай уже не был столь большим, и флот, доставлявший хлеб, прибыл в Византии значительно меньшим, чем требовалось, Петр, при данных обстоятельствах оказавшись в затруднении, счел необходимым закупить большое количество хлеба в землях Вифинии, Фригии и Фракии. (18) И жителям тех мест пришлось с громадным трудом привозить груз к морю, с большой опасностью переправлять его в Виз?нтий и, разумеется, получить за него крошечную, лишь для вида, плату; штрафы же на них накладывались такой величины, что они были рады, если кто-то позволял им даром отдать зерно в государственное хранилище и еще приплатить за это. (19) Таково было бремя, которое обычно именовали синоной. Однако, когда и при этом в Виз?нтии оказывалось недостаточно хлеба, многие начали жаловаться по этому поводу василевсу. (20) Равным образом, когда почти всем воинам не выплатили обычного жалованья, они взялись шуметь и подняли, большое волнение по всему городу. (21) Уже и василевс казался сердитым на него [Петра Варсиму] и хотел отрешить его от должности из-за того, о чем было сказано, а также потому, что услышал, будто у него припрятаны невероятно большие деньги, которые он тогда украл из казны. (22) И это было правдой. Однако Феодора мужу этого не позволила. Ибо она души не чаяла в Варсиме, как мне представляется, за его порочность и за его редкостное умение причинять вред подданным. (23) Ибо сама она была чрезвычайно жестока и донельзя преисполнена бесчеловечности, и требовала; чтобы и ее помощники были как можно более близки ей по своему нраву. (24) Говорят, однако, что она была заколдована Петром и расположена к нему против собственной воли. (25) Ибо этот Варсима крайне усердствовал в зельях и дьявольщине, восторгался так называемыми манихеями и не считал зазорным открыто быть их покровителем. (26) Хотя василиса слышала об этом, она не изменила своего расположения к этому человеку, но решила еще больше радеть о нем и выказывать ему свою благосклонность. (27) Ибо и сама она с детства общалась с колдунами и знахарями, поскольку этому способствовал ее образ жизни, и она жила, веря в это и постоянно уповая на это. (28) Говорят, что и Юстиниана она приручила не столько ласками, сколько силой злых духов. (29) Ибо не был он столь разумен, справедлив и устойчив в добродетели, чтобы противостоять подобному злому умыслу, но явно был обуреваем страстью к убийствам и деньгам; тем же, кто обманывал его и льстил ему, он без труда уступал. (30) Даже в делах для него особенно важных он без всякой причины бывал переменчив и постоянно оказывался подобен облаку пыли. (31) Поэтому ни у кого из его родственников и знакомых никогда не было на него твердой надежды, ибо непостоянство мысли отличало все его поведение. (32) Поэтому он, как было сказано, был так легко доступен для знахарей и так просто оказался во власти Феодоры, и потому-то василиса так сильно любила Петра, изощренного в подобных делах. (33) Василевс с трудом отрешил его от должности, которую он прежде занимал, но по настоянию Феодоры он немного времени спустя назначил его главой сокровищниц, сместив с этого поста Иоанна, который занимал его до того в течение каких-то немногих месяцев. (34) Был этот муж родом из Палестины, очень кроткий и добрый, не умевший находить средства для незаконного добывания денег и никому на свете не причинивший вреда. (35) И конечно, весь народ особенно любил его. Поэтому он совсем не нравился Юстиниану и его супруге, которые, как только против ожидания обнаруживали среди своих помощников человека прекрасного и доброго, терялись, крайне раздражались и всячески старались как можно быстрее от него избавиться.
(36) Итак, сменив этого Иоанна, Петр стал во главе царских сокровищниц и вновь послужил для всех главным виновником их несчастий. (37) Ибо, урезав большую часть средств, которые издревле предназначались для ежегодной раздачи их василевсом многим людям в виде «утешения», он сам нечестным образом разбогател за счет общественных средств, а часть их отдал василевсу. (38) И лишившиеся этих средств пребывали в большой печали, так как и золотую номисму он счел нужным выпускать не такой, как было принято, но уменьшив ее, чего раньше никогда не бывало.
(39) Так обстояло у василевса с этими архонтами. Я же примусь за рассказ о том, как он повсеместно погубил землевладельцев. (40) Конечно, нам было достаточно, упомянув ранее о посылаемых по всем городам архонтах, указать на страдания и этих людей. Ибо эти самые архонты притесняли и грабили в первую очередь владельцев земель. А теперь я расскажу обо всем остальном.
XXIII. Прежде всего издревле существовал обычай, чтобы каждый, кто владеет Римской державой, не единожды, но многократно прощал всем подданным то, что они задолжали казне, чтобы у тех, кто испытывает нужду и не знает, откуда ему выплатить эти недоимки, не висела вечно петля на шее и чтобы не давать сборщикам податей предлога для вымогательства по отношению к тем, у кого подати полностью уплачены и никаких долгов не имеется. Этот же человек за тридцать два года не сделал для подданных ничего подобного. (2) Поэтому обедневшие были вынуждены бежать и никогда уже больше не возвращаться. (3) А вымогатели терзали самых добропорядочных людей, выдвигая против них обвинение, будто они с давних пор платят подать меньше той, которой обложена их земля. (4) И эти несчастные боялись не только того, что будут обложены новым налогом, но и возможности того, что окажутся отягощены совершенно несправедливыми налогами за такое множество лет. (5) И поэтому многие действительно отдавали свое [достояние] либо вымогателям, либо казне и уходили [куда глаза глядят]. (6) Далее, несмотря на то что мидийцы и сарацины разграбили большую часть Азии, а гунны, славяне и анты — всю Европу, разрушив до основания одни города и тщательнейшим образом обобрав другие посредством денежных контрибуций;
несмотря на то что они увели в рабство население вместе со всем его достоянием и своими ежедневными набегами обезлюдили всю землю, он ни с кого не снял податей, сделав единственное исключение для взятых приступом городов, и то лишь на год. (7) Но даже если бы он, подобно василевсу Анастасию, решил на семь лет освободить от подати взятые [врагом города], я думаю, он и тогда бы не сделал того, что [учитывая обстоятельства] ему следовало бы сделать, поскольку Кавад ушел [из римской земли], не причинив даже малейшего вреда постройкам, между тем как Хосров, предав огню, разрушал все до основания и причинял к тому же больше страданий своим жертвам. (8) И для этих людей, с которых он снял [эту] до смешного малую часть подати, и для всех остальных, принимавших на себя удары мидийского войска, при том что и гунны, и варвары-сарацины постоянно грабили земли Востока, а варвары в Европе ежедневно и беспрестанно совершали то же самое по отношению к тамошним римлянам, василевс этот тотчас оказывался страшнее всех варваров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155