– Читал в газетах!
– Раньше вы "знали", затем "слыхали", а теперь, оказывается, только "читали". Может быть, вы назовете знакомого, у которого "одолжили" эти книги?
Рабинович почувствовал, что назвать имя раввина значило бы отплатить ему черной неблагодарностью за любезность. Да и кто знает, что там, в этих книгах, написано? Рабинович успел их только перелистать... Твердо решив не называть раввина, он заявил, что книги взял у знакомого, имени которого не помнит, знакомый этот уехал неизвестно куда и вряд ли вернется...
Он чувствовал, что путает. Его волновали странные, настойчивые вопросы, придирчивое толкование слов, стенографическая запись его показаний. К чему все это? И какое отношение имеют его письма и книги к делу об убийстве Чигиринского, которое он так обстоятельно осветил в начале своих показаний?
– Скажите, Рабинович, это ваш дневник?- спросил следователь.
– Мой!
Следователь поправил пенсне и попросил Рабиновйча истолковать следующую запись:
– "Ура! Сегодня присутствовал при выпечке мацы! Очень доволен, что сам был при этом..." Не будете ли вы добры сказать, что вы там делали при выпечке мацы? И по какому случаю вы были так счастливы тем, что лично присутствовали при этом?
Рабинович ответил, что присутствовал при этой церемонии впервые в жизни, только для того, чтобы проследить процесс выпечки мацы, вокруг которой создалась такая жуткая легенда. А доволен он был потому, что имел случай лично убедиться, до какой степени легенда эта нелепа.
– Запишите! - сказал следователь помощнику.
– В своем дневнике, - продолжал следователь, - вы дальше пишете: "Завтра иду к раввину: буду говорить с ним о догматах и о ритуале..."
Последнее слово следователь нарочито растянул и, откинувшись на спинку кресла, ждал с полузакрытыми глазами объяснений.
Рабинович охотно объяснил, что имел в виду обратиться к авторитетному лицу, так как сам он недостаточно знаком с догматами иудейской веры.
– Вы недостаточно знакомы с догматами? - прервал следователь. - Вы проводите время в обществе хасидов и недостаточно осведомлены о догматах? Как же так? Ведь вот, вы сами пишете: "Вчера я провел вечер у хасидов". Кто эти "хасиды", как вы их называете? К какой секте они принадлежат?
Рабинович спокойно ответил, что, по его сведениям, хасиды - не секта и что у евреев вообще никаких сект нет.
– Откуда же у них берутся какие-то особые танцы? В вашем дневнике сказано: "Я плясал вместе с ними их хасидский "танец". Что это за танец такой?
– Ничего особенного! Выпьют по рюмочке и веселятся: кто поет, кто в ладоши хлопает, остальные пляшут...
– Где это происходило? Где вы познакомились с этой сектой?
Рабинович замялся. Не хотелось впутывать в дело совершенно непричастных лиц... Он ответил, что попросту забыл, где это происходило.
– Жаль, что у вас так коротка память! - сказал следователь с саркастической усмешкой. - Вы бы могли вспомнить много интересного! Вот, например, в конце вашего дневника имеется запись: "Сегодня весь день посвятил ритуалу... Сегодня я уб..." Вспомните, что вы хотели написать после этого "уб"?..
Рабинович разглядывал запись, но никак не мог вспомнить, что он хотел написать.
– Та-ак! - протянул следователь с глубоким вздохом. - Так никак не можете припомнить? Может быть, эта картинка поможет вам восстановить в памяти недописанное слово?
Следователь взял со стола потрепанную книжку. То была знаменитая "Агада", фамильная ценность семьи Шапиро. Открыв ее на странице, где была помещена замечательная иллюстрация - заклание Исаака, следователь передал книгу Рабиновичу и стал внимательно следить: какое впечатление эта иллюстрация производит на Рабиновича?
Никакого впечатления. Рабинович явно не понимал.
Следователь повторил вопрос:
– Не напоминает ли вам чего-нибудь эта картина? И вообще, не будете ли вы любезны объяснить нам значение этого символа?
Рабинович признался, что ничего не понимает и видит эту картинку впервые в жизни.
– В первый раз? Тогда вы, может быть, прочтете пару строк - и вам станет ясно?
Он бы с удовольствием сделал это, но (при этом Рабинович почему-то покраснел)... не может, к сожалению, прочесть...
– Почему?
– Потому что я по-еврейски читать не умею! Чиновники были поражены...
– Вы не умеете читать по-еврейски?!
– Ни читать, ни писать, ни говорить!
Если бы Рабинович оказался чудовищем с семью пальцами на руках и ногах, он и тогда не произвел бы на следователей более сильного впечатления, чем последним заявлением. Как же так? Еврей, изучающий историю "ритуала", "догматы", лично участвующий в выпечке мацы, пляшущий с хасидами, имеет наглость уверять, что не знает еврейского языка! Ни читать, ни писать, ни говорить?! Ну и ну! Хорош гусь! С ним придется, видать, повозиться!..
Следователь поднялся с места, поправил пенсне и обратился к помощнику:
– Обвиняемый заявляет, что не знает еврейского языка. Ни писать, ни читать, ни говорить не умеет!
Слово "обвиняемый" Рабинович услыхал впервые. Стало быть, он-то и есть обвиняемый? В чем же его обвиняют? Уж не в ритуальном ли убийстве? Рабинович понял, что вляпался в какую-то нелепую, им самим сочиненную, трагикомедию. Но не это его смутило. Он знал, что достаточно будет ему назвать свое настоящее имя, чтобы все это гнилое "обвинение" рассыпалось в праx... Ему казалось несравненно более важным то, что люди с серьезным видом городят обвинительный вздор на основании смехотворных показаний и в то же время упускают из виду подлинных преступников! Неужто же его сегодняшние разоблачения не вразумили их? Ведь это - неглупые люди, ищущие правду? Неужто они не захотят сбросить со своих глаз пелену бесстыдной лжи о "ритуале"?..
Занятый своими мыслями, Рабинович даже не слыхал заключительного слова следователя, убеждавшего "обвиняемого" бросить "ломать комедию" и проникнуться мыслью, что чистосердечное признание ничего, кроме пользы, не принесет единоверцам Рабиновича.
– Почему мы, например, открыто говорим о наших сектах? - сказал в заключение следователь.
Но вся тирада была впустую, Рабинович заявил категорически, что сообщил всю правду и другой правды не знает.
И, уверенный в своей правоте, Рабинович с поразительным хладнокровием отнесся к сообщению следователя о том, что его для его же пользы переводят в тюрьму, где у него будет возможность подумать, поумнеть и понять, что "настоящую правду" нельзя заменить фантастическим вымыслом...
Глава 41
НЕРВНАЯ ГОРЯЧКА
Бетти и сама не могла бы припомнить, что с ней было на другой день после памятной ночи...
Все пережитое пронеслось над ней ураганом и промелькнуло, как тяжелый, гнетущий сон...
Смутно припоминала она, что ее куда-то возили, что-то ей говорили, о чем-то спрашивали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64