1869 г.):
«Мориц Гесс такой же образованный, как и Маркс, но более практичный (?) и в известном смысле создавший последнего».
Об Энгельсе Гесс писал:
«Он покинул меня сверхревностным коммунистом. Так я сею опустошение».
(Письмо Ауэрбаху от 19.VI.1843).
Но загадочно в Гессе то, что одновременно он был убеждённым сионистом, неутомимым пропагандистом еврейских национальных идей. И поразительно, что это не было результатом кризиса, смены взглядов; нет, это происходило именно одновременно, и в течение всей его жизни.
В первом своём произведении «Священная история человеческого рода» Гесс писал:
«Этот народ (евреи) был изначально призван, чтобы завоевать мир не так, как языческий Рим, силой своей мышцы, но через внутреннюю возвышенность своего духа. Он сам странствовал, как дух, по завоёванному им миру, и его враги не могли его уничтожить, ибо дух неуловим. Этот дух уже пронизал мир, уже чувствуется тоска по укладу, достойному древней Матери. Он появится, этот новый уклад, старый Закон вновь явится в просветлённом виде».
Он — его главным врагом. Еврейство, говорит он, — это нация, а не религия. Гесс предсказывает, что даже после создания еврейского национального государства большинство евреев Запада останутся на своих местах, а переселятся туда, в основном, евреи из «восточных варварских стран». В более поздней книге «Рим и Иерусалим» Гесс говорит:
«Прежде всего расовая борьба, борьба классов второстепенна».
Он писал:
«Всякий, кто отрицает еврейский национализм — не только отступник, изменник в религиозном смысле, но и предатель своего народа и своей семьи. Если окажется, что эмансипация евреев не совместима с еврейский национализмом, то еврей должен пожертвовать эмансипацией. Каждый еврей должен быть прежде всего еврейским патриотом».
И в то же время он участвовал в работе I Интернационала, выступал за интернациональную солидарность рабочих и классовую борьбу и даже критиковал Эрфуртскую программу немецкой социал-демократии за то, что в ней присутствует национальный душок.
Наконец, в статье «О сущности денег» Гесс высказывает и ещё более сложную мысль:
«Евреи, которые в естественной истории мира должны были выполнить функцию превращения человека в дикого животного, исполнили это как профессиональную работу».
Ту форму, в которой социалистическое движение в Германии сыграло свою всемирно-историческую роль, оно приобрело в руках двух деятелей: Маркса (настоящее имя которого была даже не Карл, а Мардохей) и Лассаля. Оба они были под сильным влиянием английского экономиста еврейского происхождения Рикардо — не социалиста, но создавшего основоположную для ряда социалистических течений «трудовую теорию стоимости». Маркс и Лассаль враждовали, и в переписке Маркс любил называть Лассаля «жидком», а Лассаль, по-видимому, имея в виду Маркса, говаривал, что евреев надо держать подальше от социал-демократии. Но в юности Лассаль был ярым еврейским националистом, он мечтал встать во главе своего народа и повести его к освобождению «пролитием христианской крови», а такие чувства нелегко изживаются.
А вот как характеризовал Маркса и его окружение Бакунин (в рукописи «Мои отношения с Марксом»):
«Сам еврей, он имеет вокруг себя, как в Лондоне, так и во Франции, но особенно в Германии, целую кучу жидкое, более или менее интеллигентных, интригующих, подвижных и спекулянтов, как все евреи, повсюду, торговых или банковских агентов, беллетристов, политиканов, газетных корреспондентов всех направлений и оттенков, — одним словом литературных маклеров и, вместе с тем, биржевых маклеров, стоящих одной ногой в банковском мире, другой в социалистическом движении и усевшихся на немецкой ежедневной прессе — они захватили в свои руки все газеты, и вы можете себе представить, какая из всего этого получается мерзкая литература. Так вот, весь этот еврейский мир, образующий эксплуататорскую секту, народ-кровопийцу, тощего прожорливого паразита, тесно и дружно организованного не только поверх всех государственных границ, но и поверх всех различий в политических учреждениях, — этот еврейский мир ныне большей частью служит, с одной стороны, Марксу, с другой — Ротшильду. Я убеждён, что, с одной стороны, Ротшильды ценят заслуги Маркса, а с другой — Маркс чувствует инстинктивное влечение и глубокое уважение к Ротшильдам».
Конечно, это отзыв врага и человека до крайности пристрастного. Неожиданным образом, более объективную информацию о национальных чувствах Маркса можно почерпнуть из воспоминаний князя Хлодвига Гогенлое. Он рассказывает о беседе с известным французским журналистом Максимом Дю Кам:
«Между прочим мы заговорили о евреях и он сказал, что познакомился с Марксом и последний будто бы высказал ему мысль, что Интернационал и его партия не признают отдельных народностей, а только человечество. Дю Кам ответил, что хотя патриотизм вещь второстепенная, однако, возведённый в принцип, он не мало способствовал совершению важных дел. Маркс страстно возразил на это: „Как вы хотите, чтобы мы были патриотами, когда со времён Тита у нас нет отечества!“.
Дю Кам вынес впечатление, что это и есть причина возникновения Интернационала, обязанного своим возникновением евреям».
Так или иначе, наследство своё Маркс и Лассаль оставили почти исключительно евреям. Мы встречаемся ещё с одной загадочной фигурой: Пауль (Пинхус) Зингер, еврейский миллионер (зингеровские швейные машины ещё долго после революции были в большинстве семей у нас в стране), в то же время как меценат социал-демократии открывал партийные съезды и представлял партию в Рейхстаге, а кроме того, был главой еврейской религиозной общины.
Первое социалистическое немецкое рабочее объединение «Рабочее братство» организовал в 1848 г. Буттермильх (взяв имя Стефан Борн). Уже позже Лассаль организовал «Немецкий рабочий союз», председателем которого после его смерти стал Зингер. Первую социал-демократическую газету на немецком языке начал издавать еврей Карл Хохбер. Центральным органом социал-демократии стал «Форвертс», которым по очереди руководили Бернштейн, К. Либкнехт (его отец — известный революционер В. Либкнехт был немцем, а мать — дочерью биржевого спекулянта из Польши Парадиза) и Курт Эйснер. Во время I мировой войны в немецкой социал-демократии произошёл раскол, после чего редактором стал австрийский еврей Штампфер, потом его заменил Куттнер. Так же обстояло дело и с другими органами немецкой социал-демократии. Так, Каутский редактировал «Ди Цукунфт» и «Ди Нейе Цейт». «Ди социалистише монатсхефте» финансировал мультимиллионер Ароне, а редактировал Блох.
В области теории ситуация была аналогичной. Когда марксизм ревизовал Бернштейн, то возражал ему Каутский.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
«Мориц Гесс такой же образованный, как и Маркс, но более практичный (?) и в известном смысле создавший последнего».
Об Энгельсе Гесс писал:
«Он покинул меня сверхревностным коммунистом. Так я сею опустошение».
(Письмо Ауэрбаху от 19.VI.1843).
Но загадочно в Гессе то, что одновременно он был убеждённым сионистом, неутомимым пропагандистом еврейских национальных идей. И поразительно, что это не было результатом кризиса, смены взглядов; нет, это происходило именно одновременно, и в течение всей его жизни.
В первом своём произведении «Священная история человеческого рода» Гесс писал:
«Этот народ (евреи) был изначально призван, чтобы завоевать мир не так, как языческий Рим, силой своей мышцы, но через внутреннюю возвышенность своего духа. Он сам странствовал, как дух, по завоёванному им миру, и его враги не могли его уничтожить, ибо дух неуловим. Этот дух уже пронизал мир, уже чувствуется тоска по укладу, достойному древней Матери. Он появится, этот новый уклад, старый Закон вновь явится в просветлённом виде».
Он — его главным врагом. Еврейство, говорит он, — это нация, а не религия. Гесс предсказывает, что даже после создания еврейского национального государства большинство евреев Запада останутся на своих местах, а переселятся туда, в основном, евреи из «восточных варварских стран». В более поздней книге «Рим и Иерусалим» Гесс говорит:
«Прежде всего расовая борьба, борьба классов второстепенна».
Он писал:
«Всякий, кто отрицает еврейский национализм — не только отступник, изменник в религиозном смысле, но и предатель своего народа и своей семьи. Если окажется, что эмансипация евреев не совместима с еврейский национализмом, то еврей должен пожертвовать эмансипацией. Каждый еврей должен быть прежде всего еврейским патриотом».
И в то же время он участвовал в работе I Интернационала, выступал за интернациональную солидарность рабочих и классовую борьбу и даже критиковал Эрфуртскую программу немецкой социал-демократии за то, что в ней присутствует национальный душок.
Наконец, в статье «О сущности денег» Гесс высказывает и ещё более сложную мысль:
«Евреи, которые в естественной истории мира должны были выполнить функцию превращения человека в дикого животного, исполнили это как профессиональную работу».
Ту форму, в которой социалистическое движение в Германии сыграло свою всемирно-историческую роль, оно приобрело в руках двух деятелей: Маркса (настоящее имя которого была даже не Карл, а Мардохей) и Лассаля. Оба они были под сильным влиянием английского экономиста еврейского происхождения Рикардо — не социалиста, но создавшего основоположную для ряда социалистических течений «трудовую теорию стоимости». Маркс и Лассаль враждовали, и в переписке Маркс любил называть Лассаля «жидком», а Лассаль, по-видимому, имея в виду Маркса, говаривал, что евреев надо держать подальше от социал-демократии. Но в юности Лассаль был ярым еврейским националистом, он мечтал встать во главе своего народа и повести его к освобождению «пролитием христианской крови», а такие чувства нелегко изживаются.
А вот как характеризовал Маркса и его окружение Бакунин (в рукописи «Мои отношения с Марксом»):
«Сам еврей, он имеет вокруг себя, как в Лондоне, так и во Франции, но особенно в Германии, целую кучу жидкое, более или менее интеллигентных, интригующих, подвижных и спекулянтов, как все евреи, повсюду, торговых или банковских агентов, беллетристов, политиканов, газетных корреспондентов всех направлений и оттенков, — одним словом литературных маклеров и, вместе с тем, биржевых маклеров, стоящих одной ногой в банковском мире, другой в социалистическом движении и усевшихся на немецкой ежедневной прессе — они захватили в свои руки все газеты, и вы можете себе представить, какая из всего этого получается мерзкая литература. Так вот, весь этот еврейский мир, образующий эксплуататорскую секту, народ-кровопийцу, тощего прожорливого паразита, тесно и дружно организованного не только поверх всех государственных границ, но и поверх всех различий в политических учреждениях, — этот еврейский мир ныне большей частью служит, с одной стороны, Марксу, с другой — Ротшильду. Я убеждён, что, с одной стороны, Ротшильды ценят заслуги Маркса, а с другой — Маркс чувствует инстинктивное влечение и глубокое уважение к Ротшильдам».
Конечно, это отзыв врага и человека до крайности пристрастного. Неожиданным образом, более объективную информацию о национальных чувствах Маркса можно почерпнуть из воспоминаний князя Хлодвига Гогенлое. Он рассказывает о беседе с известным французским журналистом Максимом Дю Кам:
«Между прочим мы заговорили о евреях и он сказал, что познакомился с Марксом и последний будто бы высказал ему мысль, что Интернационал и его партия не признают отдельных народностей, а только человечество. Дю Кам ответил, что хотя патриотизм вещь второстепенная, однако, возведённый в принцип, он не мало способствовал совершению важных дел. Маркс страстно возразил на это: „Как вы хотите, чтобы мы были патриотами, когда со времён Тита у нас нет отечества!“.
Дю Кам вынес впечатление, что это и есть причина возникновения Интернационала, обязанного своим возникновением евреям».
Так или иначе, наследство своё Маркс и Лассаль оставили почти исключительно евреям. Мы встречаемся ещё с одной загадочной фигурой: Пауль (Пинхус) Зингер, еврейский миллионер (зингеровские швейные машины ещё долго после революции были в большинстве семей у нас в стране), в то же время как меценат социал-демократии открывал партийные съезды и представлял партию в Рейхстаге, а кроме того, был главой еврейской религиозной общины.
Первое социалистическое немецкое рабочее объединение «Рабочее братство» организовал в 1848 г. Буттермильх (взяв имя Стефан Борн). Уже позже Лассаль организовал «Немецкий рабочий союз», председателем которого после его смерти стал Зингер. Первую социал-демократическую газету на немецком языке начал издавать еврей Карл Хохбер. Центральным органом социал-демократии стал «Форвертс», которым по очереди руководили Бернштейн, К. Либкнехт (его отец — известный революционер В. Либкнехт был немцем, а мать — дочерью биржевого спекулянта из Польши Парадиза) и Курт Эйснер. Во время I мировой войны в немецкой социал-демократии произошёл раскол, после чего редактором стал австрийский еврей Штампфер, потом его заменил Куттнер. Так же обстояло дело и с другими органами немецкой социал-демократии. Так, Каутский редактировал «Ди Цукунфт» и «Ди Нейе Цейт». «Ди социалистише монатсхефте» финансировал мультимиллионер Ароне, а редактировал Блох.
В области теории ситуация была аналогичной. Когда марксизм ревизовал Бернштейн, то возражал ему Каутский.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117