Несрин вздохнула.
– Дождёшься от него, как же! Сейчас снова при деньгах, да ещё каких! Вот и задрал нос!.. А ты что делала?
Назан тоже вздохнула. Взгляд её потух.
– Что мне делать, сестрица? Ничего не делаю. Только люди не дают покоя.
– Кто, тётка?
– Да. Заладила одно: «Хитростью от тебя избавились, сыграли с тобой злую шутку! Брось свои надежды, забудь о сыне!»
Назан заплакала:
– Забыть? Легко сказать! Как же забыть своё дитя? Разве это в моих силах? Все ночи напролёт я только и думаю о Халдуне…
Несрин снова надолго закашлялась. Отдышавшись, она сказала:
– Одевайся! Пойдём вместе к доктору.
Назан и сама была рада уйти из этой конуры. На улице она обычно немного рассеивалась и меньше тосковала по сыну.
Небо нависло совсем низко над крышами домов, стало ещё холоднее.
– Ночью, наверно, пойдёт снег.
– Возможно, я люблю снег.
– Лишь бы потом не подул южный ветер. А то здесь будет такая грязь, не пролезешь.
На площади Бейязит они сели в трамвай. Врач, к которому ехала на приём Несрин, – известный специалист по туберкулёзу – жил в Бейоглу. Но Назан очень хотелось прогуляться пешком, и она предложила сойти раньше.
– Тогда открой лицо, – сказала Несрин.
После некоторого колебания Назан подняла край чаршафа и стала пунцовой от смущения. Она завидовала Несрин, которая чувствовала себя совершенно свободно и непринуждённо шагала рядом в своём нарядном манто, красиво облегавшем фигуру. «Вот бы и мне так», – подумала Назан и огляделась вокруг. Они шли по центральной улице Истикляль-джаддеси. Женщины в чаршафах попадались совсем редко.
Сравнительно недавно, на одном из вечеров, Мустафа Кемаль-паша, беседуя с группой молодых учительниц, посоветовал им сбросить покрывала. Сначала сама мысль об этом показалась дикой. Но постепенно некоторые свободомыслящие учительницы, а также кое-кто из жён чиновников последовали этому совету. И вот теперь на улицах Стамбула было уже много женщин с открытыми лицами.
– Вы только посмотрите, Несрин, – как красиво!
– Конечно, красиво. Но если тебе нравятся открытые лица, почему ты сама не последуешь их примеру?
– Но вы же знаете, сестрица, что в Сулеймание без чаршафа проходу не дадут. Кругом одни фанатики! Ничего не поделаешь, надо терпеть.
– Как раз вчера вечером я думала об этом, – сказала Несрин останавливаясь.
– О чём же?
– О том, чтобы предложить тебе поселиться со мной. Я собираюсь съехать со своей квартиры в Аксарае. До бара далеко – это раз. Да и фанатиков там тоже хоть отбавляй, пожалуй, не меньше, чем в Сулеймание. Я хочу подыскать что-нибудь в одном из пансионов на Тарлабаши. Ты согласилась бы переехать ко мне?
Назан не ответила. «Жить вдвоём было бы неплохо, – думала она. – Но… если узнает муж. У Тарлабаши дурная слава…»
– И к Сами я буду поближе, – продолжала Несрин. – Хотя, собственно, на него у меня нет никакой надежды. Ему я нужна только тогда, когда у него нет ни гроша в кармане.
Несрин и Назан, продолжая беседовать, вошли в приёмную врача, где в ожидании очереди сидело несколько больных. Вскоре открылась дверь, и на пороге появился высокий, широкоплечий мужчина. Пальто цвета беж, лакированные туфли и лихо надвинутая на лоб феска придавали всей его фигуре щёгольской вид.
Это был Сами. Он подошёл к женщинам вихляющейся походкой и пожал им руки. Пробормотав что-то о причине, помешавшей ему прийти вовремя, Сами спросил, заглядывая в глаза Назан:
– Как поживаете, ханым-эфенди?
Она уже однажды видела этого человека. Он встречал на вокзале Несрин, когда они вместе приехали в Стамбул. Сами сразу ей не понравился. Его вкрадчивость как-то настораживала, и Назан инстинктивно почувствовала, что его следует опасаться.
– Спасибо, сударь, – сдержанно поблагодарила она.
– Получаете письма от вашего повелителя?
Несрин резко повернулась к Сами и раздражённо сказала:
– Перестань прикидываться! Я же тебе говорила, что они разошлись.
– О, пардон! Я совершенно забыл… Вот Несрин рассказывала, что вы постоянно видите во сне своего ребёнка.
– Но ведь по-другому и не может быть…
Несрин слишком хорошо знала своего любовника.
Судя по всему, Сами будет теперь домогаться благосклонности её подруги… «О нет, Назан нельзя заподозрить в легкомыслии. Но этот наглый, бесстыжий человек…» – негодовала она и вдруг увидела, что её приглашают в кабинет. Она быстро поднялась, взяла Назан под локоть, и они вместе вошли, закрыв за собой дверь.
Сами понял этот маневр и про себя проклинал Несрин, не пожелавшую оставить его наедине с красивой женщиной. Только бы узнать, где живёт эта разведённая жена…
Минут через двадцать женщины вышли из кабинета врача. Несрин была очень возбуждена и о чём-то толковала Сами, размахивая рецептом. Но он совсем не слушал. Рентген, курорт… Да плевать ему на всё это!..
Они двигались в большой толпе по улице Истикляль. Сами взглянул на часы и любезно осведомился, что дамы намерены делать дальше?
– Мне пора домой, – сказала Назан.
Но Сами и слышать об этом не хотел.
– Помилуйте, куда так спешить? Вы думаете, что от меня можно так просто отделаться?
– А чего ты, собственно, хочешь? – спросила Несрин.
– О, ничего особенного! Я предлагаю только зайти всем вместе в ресторан и немного перекусить.
Назан с беспокойством посмотрела на подругу: «Неужели она согласится и мне придётся пойти с ними?.. Пойти в ресторан, да ещё с посторонним мужчиной! Проявить такое неуважение к своему мужу? Быть может, всё ещё уладится, и он велит мне вернуться?.. Нет, нет, я никуда не пойду». Но не успела она об этом подумать, как Сами почти втолкнул их в раскрытые двери какого-то ресторана.
В такой ранний час здесь никого не было. Сами выбрал столик, усадил дам и заказал завтрак.
Назан сидела словно на иголках. Она оказалась в ресторане против своей воли, потому что так захотел этот человек, преследовавший её неотступным взглядом чёрных пугающих глаз. Бедная женщина то бледнела, то краснела. Её замешательство всё более усиливалось. Она чувствовала, что невольно причиняет Несрин страдание.
Но Несрин молчала, отложив разговор с Сами до возвращения домой. Только бы удалось его затащить! В последнее время он стал очень скуп на посещения.
Несрин решила разрядить сгущавшуюся атмосферу и сказала:
– Я хочу переехать на Тарлабаши. Что ты скажешь?
Но он лишь неопределённо пожал плечами и налил себе рюмку ракы.
– Не угодно ли вам пива, ханым-эфенди, – обратился он к Назан.
Она совсем растерялась.
– Нет, нет, что вы!
Гарсон принёс тарелки с закусками, и все принялись за еду. Назан едва дождалась, когда кончится этот мучительный для неё завтрак. Они вышли на улицу. Сами откланялся: он, к сожалению, не может их более сопровождать, его ждут дела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82