Находясь в любой точке Земли, которой приписывается сферичность, можно, как пишет де Селби, двигаться, на первый взгляд, в четырех направлениях, а именно: на север, на юг, на восток и на запад; после непродолжительных размышлений начинает казаться, что существует возможность движения лишь в двух основных направлениях, так как север и юг представляют собой бессмысленные термины в приложении к сфероиду, но более глубокие раздумья показывают, что в действительности можно представить себе движение лишь в одном направлении; то же самое можно сказать и в отношении пары запад-восток. Можно достичь любой точки, двигаясь по условной линии север-юг в ту или другую сторону, памятуя при этом, что и время, и пространство, как уже было показано де Селби, являются иллюзиями. Можно с уверенностью утверждать, пишет де Селби, что тут имеется еще одна ошибка, порожденная неверным представлением о сферичности Земли, и что на самом-то деле, если подходить к определению направления со всей предельной строгостью, существует лишь одно возможное направление движения, потому что если начать движение из любой произвольной точки на сфере и продолжать двигаться, никуда не сворачивая, то в итоге происходит возвращение к исходной точке.
Применение этого вывода к теории де Селби о «колбасообразной Земле» очень поучительно и многое разъясняет. Де Селби относит возникновение представления о сферичности Земли к тому обстоятельству, что человеческие существа постоянно двигаются только в одном общеизвестном направлении (хотя при этом они убеждены, что могут двигаться в любом направлении) и это направление ведет лишь вокруг по окружности поперек Земли, имеющей форму колбасного батона. Трудно возразить что-либо по существу против того, что представление о сферичности Земли ошибочно, если признать ошибочной возможную многонаправленность движения из произвольно взятой точки. Де Селби сравнивает положение человеческого существа, находящегося в какой-либо точке на поверхности Земли, с канатоходцем, стоящим на туго натянутом канате, — ему нужно либо продолжать движение по канату вперед или назад, либо, сделав шаг в сторону, погибнуть, а во всех остальных отношениях он совершенно свободен. Движение в одном и том же направлении по кругу с ограниченным выбором возможностей приводит к возникновению устойчивой галлюцинации, широко известной под названием «жизнь», со всеми сопутствующими ей ограничениями, бедствиями, несчастьями, превратностями и странностями. Если бы можно было отыскать «второе направление движения», пишет де Селби, не по кругу поперек «колбасы», а вдоль нее, то человечеству открылся бы совершенно новый мир ощущений и переживаний, существующий порядок вещей заменился бы возможностями, которые трудно даже вообразить, открылись бы новые измерения, отпало бы очень многое из того, «без чего можно было бы обойтись и на что не стоит обращать внимания», исчезло бы «однонаправленное» существование.
Следует признать, однако, что де Селби высказывается весьма туманно в отношении того, каким образом это новое направление будет обнаружено. Он заранее предупреждает читателя, что его нельзя установить с помощью дальнейшего, все более мелкого дробления уже существующей градуировки компаса; не стоит надеяться и на то, что, если совершать вылазки наугад, то вмешается счастливый случай и поможет открыть новое направление. Де Селби высказывает сомнение в том, что человеческие ноги «подходят» для перемещения по «продольной вселенной», и, хотя и несколько завуалированно, но вполне однозначно, он предрекает почти верную смерть всякому, кто открывает новое направление. Бассетт указывает, и вполне справедливо, на то, что угроза смерти окрашивает всю теорию в романтические тона, но одновременно наводит на мысль, что де Селби излагает общеизвестное и не подвергаемое сомнению, однако делает это невразумительно, невнятно и малопонятно.
В большинстве случаев де Селби для подтверждения своих теорий самостоятельно проводил какие-то эксперименты. Существуют достаточные основания для того, чтобы полагать, что на протяжении некоторого времени он рассматривал гравитацию как «тюремщика» человечества, удерживающего людей на одной «однонаправленной тропке», ведущей в Лету; де Селби считал, что истинная и конечная свобода лежит в некоем движении «вверх». Поначалу ему казалось, что авиация и космические аппараты смогут дать нужное решение, но потом он пришел к выводу об их непригодности для воплощения его идей и несколько недель провозился над созданием какого-то «особого аппарата», для построения которого ему понадобилось большое количество ртути, проволоки и прочих материалов; с помощью этого аппарата де Селби надеялся «избавить значительные площади земной поверхности» от порабощающего влияния силы притяжения. К счастью для жителей той местности, в которой он собирался начинать применение своего аппарата, эксперимент не принес желаемого результата, и люди, и их движимое имущество остались на своих местах. В итоге де Селби вскоре был захвачен исключительно необычной идеей и оставил свои попытки ликвидации силы тяготения.
Как я уже намекал ранее, пробыв всего несколько минут в отменно выбеленной комнате в компании сержанта Отвагсона, я бы многое дал за то, чтобы хоть краем глаза увидеть стрелку, указывающую, куда нужно двигаться, чтобы побыстрее найти путь вдоль «батона колбасы», а не ходить вместе со всеми «поперек».
Уже в дверях мы поняли и осознали, что в комнате кто-то есть. Этот кто-то был одет в синюю полицейскую форму со знаками отличия на груди, показывающими, что перед нами важная персона; на голове у него была полицейская фуражка с большой и важно выглядящей кокардой, ярко сияющей и тоже подтверждающей, что мы имеем дело с высоким чином. Человек этот был очень толст, кругл, с ручками и ножками, которые казались совсем крошечными по сравнению со всем остальным шарообразным телом. Его усы топорщились как щетка, и вид их выдавал дурной нрав и стремление потакать всем своим желаниям. Сержант глядел на гостя с явным удивлением, но отдал ему честь по-военному.
— Инспектор О’Ккурки! — воскликнул сержант.
— Что значит это отсутствие наличия полицейских в помещении полицейского участка в дежурное время? — пролаял инспектор.
Звук его голоса напоминал шум, производимый трением наждака по грубой, необработанной деревянной поверхности, и было совершенно ясно, что он очень недоволен либо собой, либо другими людьми.
— Я самолично отсутствовал, — ответил сержант почтительно, — исполняя служебные обязанности и расследуя дело, будучи вызванный по срочному и неотложному и крайне важному вызову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76