Было бы хорошо послать его куда-нибудь на отдых.
Бернард вдруг вскочил. Эта мысль пришла ему на ум внезапно и страшно обрадовала его.
— Ой! Это было бы замечательно! — воскликнул он, довольный собой. — Тогда мы найдем Сарре жениха, сразу выдадим ее замуж, и когда Мендель вернется из больницы, то есть я хочу сказать — с курорта, у нас уже все сделано, обделано и — до свидания!
— Ой, Бернард! Ты почти так же умеешь строить планы, как и Мендель!
Лицо Бернарда расплылось в улыбку.
— Не беспокойся, Зельда, у меня богатый опыт. Я тридцать четыре года занимаюсь маклерством. А Мендель говорит: „Что такое маклер? Сваха". Видишь, это одно и то же! А теперь я покажу тебе, как я могу работать, — таинственно добавил он. — Ты меня только что позвала, а у меня уже готово предложение № 1! Я такой человек — я не люблю много разговаривать! Я сразу берусь за дело! У меня уже есть один жених. Адвокат! А сам, как красивая девица. Голос такой мягкий, мягкий! Вот увидишь, они сразу влюбятся друг в друга, как две сестры!
Зельда прослезилась.
— Бернард, ты так обрадовал меня, что я не знаю, что и скажу ему, когда увижу его. Конечно, нет такого жениха, который был бы слишком хорош для Сарры. Но все-таки, какой он — красивый, смирный? И такой ли он застенчивый, как Оскар Гессенхейм?
— Точь в точь такой! — сказал Бернард, все более и более оживляясь. — Он и красивый, и смирный, и умеет петь. Я и позабыл сказать тебе, что он поет. Он поет, как… ну, как называется вот жестяная птичка, которую ты наполняешь водой, — и она потом свистит так красиво? Вот и он так поет! Гм! Он такой певец! Он даже не говорит, а только поет!
— Но, ты, кажется, сказал, что он адвокат? — в недоумении спросила Зельда.
— Он — все! — воскликнула Бернард. — Он и адвокат, он и певец, он и гений! Ну, точь в точь, как я! Зельда я ручаюсь, что как только Сарра увидит его, она сойдет с ума! И тогда мы их поженим! И еще я забыл сказать тебе самое главное. Он такой здоровяк — высокий, как потолок, крепкий, как дом, а руки у него, как колонны! Я могу побожиться, что он кулачный боец!
— Но ты сказал мне, что он поет, как девушка! — сказала Зельда; все более настораживаясь.
— Я сказал тебе, что он умеет все! — воскликнул Бернард строгим голосом, чтобы скрыть свое смущение. — Разве ты не понимаешь, Зельда, что значит „все"!
Зельда кротко кивнула головой, а Бернард, откашлявшись, продолжал:
— Гм! Если ты адвокат, но похож на кулачного бойца, то это же хорошо при сношениях с клиентами. А если ты кулачный боец и умеешь петь, то это хорошо для водевиля. Не беспокойся! Он знает, что делает! Предоставь это мне, то есть, я хочу сказать — ему!
— Но я не хочу, чтобы в нашей семье были драки, — возразила Зельда.
— Глупая женщина! Если в семье будет кулачный боец, то кто же захочет тогда драться?
Однако, видя нерешительность на лице Зельды, он изменил свой курс.
— Да при том он только выглядит таким силачом. А на самом деле, я могу сбить его с ног одним щелчком. Зельда, не беспокойся. Я такой человек — я люблю браться за дело. Я взялся за это дело, и буду держаться за него! Ты не беспокойся!
Но Зельда печально покачала головой.
— Ой, боюсь, чтоб не вышло так, как с Оскаром Гассенхеймом! Ты тогда говорил то же самое, а что получилось?
— Глупости! Теперь я говорю совсем другое, одобряюще сказал Бернард. — Послушай, Зельда, не плачь зря. Бери пример с меня. Я никогда не плачу, когда что-нибудь теряю. Я только теряю, когда плачу! Может все, что я говорю, тебе представляется в мрачном свете, но не забывай, что все еще может перевернуться вверх ногами! Не беспокойся и предоставь все мне!
Бернард ушел. Он был очень возбужден и доволен собой. Но Зельда сидела мрачная, с еще большим отчаянием в душе. Ей не нравился этот жених — великан, с голосом, как у девушки, который никогда не разговаривает, а только поет и вступает в кулачный бой со своими клиентами!
— Если он придет, я просто укажу ему на дверь! — мрачно решила она. — У меня и так хватает сумасшедших в доме. Подумаешь, какое счастье!
Она нисколько не будет удивлена, если окажется, что Бернард находится в тайном союзе с Менделем, чтобы сообща обойти ее и подсунуть этого жениха.
— Но я не уступлю им Сарры без борьбы! — решила она, хотя в уме у нее мелькнула мучительная мысль: „А может быть, я уже потеряла ее?".
Ибо, что общего было теперь у нее с Саррой? Какие общие интересы, мысли или секреты? Разве может она обсуждать с ней биологические вопросы или высказать свое мнение в искусстве?
— Может быть, тебе понравится это платье — самое модное теперь? — как будто случайно обратилась она к Сарре, показывая ей журнал мод, и стала ждать ее ответа.
— Не надоедай мне, мама, я очень занята! — отрезала Сарра, и Зельда сразу замолчала, словно в рот воды набрала. Ее сердце болезненно сжалось.
Но потом Сарра пожалела, что так резко ответила матери.
— Видишь ли, мама, я уже видела этот журнал, — добавила она в оправдание, не отрываясь от своей работы. — Я не вижу ничего особенного в этом платье.
— Я думала, что может быть… — начала было Зельда, но не могла кончить. Она вся как-то съежилась, ее старая, седая голова дрожала, как дрожали ее нервы.
Сарра продолжала работать. Она открывала и закрывала книги и что-то выписывала в свою тетрадь и так была увлечена работой, что совершенно забыла о присутствии матери. Спустя десять минут она встала, положила в стол тетрадь, закрыла книги и вышла из комнаты. Она окончила работу и теперь шла к отцу.
Мендель сидел в кабинете, в своем мягком кожаном кресле. Сарра села рядом.
Зельда все еще стояла на одном месте и смотрела в открытую дверь, туда, где сидели Мендель и Сарра. Было слышно, как они разговаривали и смеялись, но она не могла уловить смысла их разговора, казавшегося ей бессмысленной болтовней.
Только в двенадцать часов ночи, когда в гостиной начали бить огромные стенные часы, Зельда почувствовала в себе прилив прежней смелости, грубо вмешалась в их разговор, погнав их спать.
„Так вечно продолжаться не может, — решила она про себя. — Когда-нибудь наступит конец — или мне или всему этому! Девушки любят говорить о книгах, о музыке, о картинах, но все это только до поры, до времени. Когда они встречают мужчину, который им по душе, они бросают все это, как горячую картошку! Но только… где взять такого мужчину?"
X. ЗЕЛЬДА СОВЕЩАЕТСЯ С ПРОФЕССОРОМ.
— Что такое в самом деле Бернард в брачных делах? — рассуждала Зельда. — Он только — любитель. А мне нужен настоящий профессор.
И она решила посоветоваться с Натаном Надельсоном, профессиональным сватом.
Натан Надельсон вскоре явился. Это был высокий, худой, жилистый человек, степенный, медлительный и косой. Он удобно уселся в кресло, сложил руки на коленях и приготовился слушать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Бернард вдруг вскочил. Эта мысль пришла ему на ум внезапно и страшно обрадовала его.
— Ой! Это было бы замечательно! — воскликнул он, довольный собой. — Тогда мы найдем Сарре жениха, сразу выдадим ее замуж, и когда Мендель вернется из больницы, то есть я хочу сказать — с курорта, у нас уже все сделано, обделано и — до свидания!
— Ой, Бернард! Ты почти так же умеешь строить планы, как и Мендель!
Лицо Бернарда расплылось в улыбку.
— Не беспокойся, Зельда, у меня богатый опыт. Я тридцать четыре года занимаюсь маклерством. А Мендель говорит: „Что такое маклер? Сваха". Видишь, это одно и то же! А теперь я покажу тебе, как я могу работать, — таинственно добавил он. — Ты меня только что позвала, а у меня уже готово предложение № 1! Я такой человек — я не люблю много разговаривать! Я сразу берусь за дело! У меня уже есть один жених. Адвокат! А сам, как красивая девица. Голос такой мягкий, мягкий! Вот увидишь, они сразу влюбятся друг в друга, как две сестры!
Зельда прослезилась.
— Бернард, ты так обрадовал меня, что я не знаю, что и скажу ему, когда увижу его. Конечно, нет такого жениха, который был бы слишком хорош для Сарры. Но все-таки, какой он — красивый, смирный? И такой ли он застенчивый, как Оскар Гессенхейм?
— Точь в точь такой! — сказал Бернард, все более и более оживляясь. — Он и красивый, и смирный, и умеет петь. Я и позабыл сказать тебе, что он поет. Он поет, как… ну, как называется вот жестяная птичка, которую ты наполняешь водой, — и она потом свистит так красиво? Вот и он так поет! Гм! Он такой певец! Он даже не говорит, а только поет!
— Но, ты, кажется, сказал, что он адвокат? — в недоумении спросила Зельда.
— Он — все! — воскликнула Бернард. — Он и адвокат, он и певец, он и гений! Ну, точь в точь, как я! Зельда я ручаюсь, что как только Сарра увидит его, она сойдет с ума! И тогда мы их поженим! И еще я забыл сказать тебе самое главное. Он такой здоровяк — высокий, как потолок, крепкий, как дом, а руки у него, как колонны! Я могу побожиться, что он кулачный боец!
— Но ты сказал мне, что он поет, как девушка! — сказала Зельда; все более настораживаясь.
— Я сказал тебе, что он умеет все! — воскликнул Бернард строгим голосом, чтобы скрыть свое смущение. — Разве ты не понимаешь, Зельда, что значит „все"!
Зельда кротко кивнула головой, а Бернард, откашлявшись, продолжал:
— Гм! Если ты адвокат, но похож на кулачного бойца, то это же хорошо при сношениях с клиентами. А если ты кулачный боец и умеешь петь, то это хорошо для водевиля. Не беспокойся! Он знает, что делает! Предоставь это мне, то есть, я хочу сказать — ему!
— Но я не хочу, чтобы в нашей семье были драки, — возразила Зельда.
— Глупая женщина! Если в семье будет кулачный боец, то кто же захочет тогда драться?
Однако, видя нерешительность на лице Зельды, он изменил свой курс.
— Да при том он только выглядит таким силачом. А на самом деле, я могу сбить его с ног одним щелчком. Зельда, не беспокойся. Я такой человек — я люблю браться за дело. Я взялся за это дело, и буду держаться за него! Ты не беспокойся!
Но Зельда печально покачала головой.
— Ой, боюсь, чтоб не вышло так, как с Оскаром Гассенхеймом! Ты тогда говорил то же самое, а что получилось?
— Глупости! Теперь я говорю совсем другое, одобряюще сказал Бернард. — Послушай, Зельда, не плачь зря. Бери пример с меня. Я никогда не плачу, когда что-нибудь теряю. Я только теряю, когда плачу! Может все, что я говорю, тебе представляется в мрачном свете, но не забывай, что все еще может перевернуться вверх ногами! Не беспокойся и предоставь все мне!
Бернард ушел. Он был очень возбужден и доволен собой. Но Зельда сидела мрачная, с еще большим отчаянием в душе. Ей не нравился этот жених — великан, с голосом, как у девушки, который никогда не разговаривает, а только поет и вступает в кулачный бой со своими клиентами!
— Если он придет, я просто укажу ему на дверь! — мрачно решила она. — У меня и так хватает сумасшедших в доме. Подумаешь, какое счастье!
Она нисколько не будет удивлена, если окажется, что Бернард находится в тайном союзе с Менделем, чтобы сообща обойти ее и подсунуть этого жениха.
— Но я не уступлю им Сарры без борьбы! — решила она, хотя в уме у нее мелькнула мучительная мысль: „А может быть, я уже потеряла ее?".
Ибо, что общего было теперь у нее с Саррой? Какие общие интересы, мысли или секреты? Разве может она обсуждать с ней биологические вопросы или высказать свое мнение в искусстве?
— Может быть, тебе понравится это платье — самое модное теперь? — как будто случайно обратилась она к Сарре, показывая ей журнал мод, и стала ждать ее ответа.
— Не надоедай мне, мама, я очень занята! — отрезала Сарра, и Зельда сразу замолчала, словно в рот воды набрала. Ее сердце болезненно сжалось.
Но потом Сарра пожалела, что так резко ответила матери.
— Видишь ли, мама, я уже видела этот журнал, — добавила она в оправдание, не отрываясь от своей работы. — Я не вижу ничего особенного в этом платье.
— Я думала, что может быть… — начала было Зельда, но не могла кончить. Она вся как-то съежилась, ее старая, седая голова дрожала, как дрожали ее нервы.
Сарра продолжала работать. Она открывала и закрывала книги и что-то выписывала в свою тетрадь и так была увлечена работой, что совершенно забыла о присутствии матери. Спустя десять минут она встала, положила в стол тетрадь, закрыла книги и вышла из комнаты. Она окончила работу и теперь шла к отцу.
Мендель сидел в кабинете, в своем мягком кожаном кресле. Сарра села рядом.
Зельда все еще стояла на одном месте и смотрела в открытую дверь, туда, где сидели Мендель и Сарра. Было слышно, как они разговаривали и смеялись, но она не могла уловить смысла их разговора, казавшегося ей бессмысленной болтовней.
Только в двенадцать часов ночи, когда в гостиной начали бить огромные стенные часы, Зельда почувствовала в себе прилив прежней смелости, грубо вмешалась в их разговор, погнав их спать.
„Так вечно продолжаться не может, — решила она про себя. — Когда-нибудь наступит конец — или мне или всему этому! Девушки любят говорить о книгах, о музыке, о картинах, но все это только до поры, до времени. Когда они встречают мужчину, который им по душе, они бросают все это, как горячую картошку! Но только… где взять такого мужчину?"
X. ЗЕЛЬДА СОВЕЩАЕТСЯ С ПРОФЕССОРОМ.
— Что такое в самом деле Бернард в брачных делах? — рассуждала Зельда. — Он только — любитель. А мне нужен настоящий профессор.
И она решила посоветоваться с Натаном Надельсоном, профессиональным сватом.
Натан Надельсон вскоре явился. Это был высокий, худой, жилистый человек, степенный, медлительный и косой. Он удобно уселся в кресло, сложил руки на коленях и приготовился слушать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42