Есть только один надежный, легкий и безвредный напиток, который можно пить сколько хочешь, без малейшего риска, и заказать его просто — крикни только: «Гарсон! Мне — перно!»
Этот совет привел к разным несчастьям. Сам Кроули пил абсент не в Париже, а главным образом в Новом Орлеане, где написал эссе «Зеленая богиня»:
Что делает абсент особым культом? Если им злоупотребляют, действует он совсем не так, как другие стимуляторы. Даже в падении и деградации он остается собой; его жертвы обретают неповторимый и жуткий ореол и, в своем странном аду, извращенно гордятся тем, что они не такие, как все.
Но нельзя оценивать что-то только по злоупотреблениям. Мы же не проклинаем море, где бывают кораблекрушения, и не запрещаем лесорубам использовать топоры из сочувствия к Карлу I или Людовику XVI. С абсентом связаны не только особые пороки и опасности, но и милости и добродетели, которых не даст никакой другой напиток.
Например:
Так и кажется, будто первый изобретатель абсента действительно был волшебником, настойчиво искавшим сочетание священных зелий, которое бы очищало, укрепляло и одаряло благоуханием человеческую душу.
Несомненно, если пить абсент правильно, добиться этого нетрудно. От одной порции дыхание становится свободней, дух — легче, сердце — горячее, а душа и разум лучше выполняют те великие задачи, для которых они, возможно, и созданы Творцом. Даже пища в присутствии абсента теряет свою грубость, становится манной небесной и совершает таинство питания, не вредя телу.
В одном особенно интересном отрывке Кроули говорит об абсенте и художественном отстранений. Красота есть во всем, пишет он, если смотреть с должной отстраненностью. Секрет в том, чтобы отделить ту часть себя, которая «существует» и воспринимает, от другой части, которая действует и страдает во внешнем мире. «Собственно, — добавляет Кроули, — это и есть творчество». Абсент, на его взгляд, помогает все это сделать.
В одном месте Кроули поднимает и без того возвышенный тон своего эссе, цитируя стихи по-французски. «Знаете ли вы французский сонет „La Legende de l’Absinthe?“ » — спрашивает он. Было бы удивительно, если бы читатели ответили: «Да», так как Кроули сам его и сочинил. Опубликовал он его в прогерманской газете «The International» (Нью-Йорк, октябрь 1917 года), подписавшись прозвищем известной звезды Мулен Руж, которую рисовал Тулуз-Лотрек, — «Прожорливая Жанна» (Jeanne La Goulue).
Аполлон, оплакавший Гиацинта,
Не хотел уступить победу смерти.
Он ведал таинства превращений,
Святую алхимию совершенства,
А потому стал терзать и мучить
Благие дары прекрасной Флоры,
Пока изломанные созданья,
Дыша и светясь золотистым светом,
Не дали первой капли абсента.
Во тьме погребов и в сверкании залов,
Собравшись вместе и поодиночке,
Пейте это любовное зелье!
В этом напитке — дивные чары,
Бледный опал прекращает муку,
Дарит красы сокровенную тайну,
Пленяет сердце, возносит душу.
Алистер Кроули
Абсент когда-то можно было найти везде, где была французская культура, — не только в Париже и Новом Орлеане, но и во французских колониях, особенно во французской Кохинхине (Вьетнаме). В своих «Признаниях» Кроули рассказывает о случае в Хайфоне, который кажется ему «восхитительно колониальным». На углу одной из главных улиц решили снести большое здание, но француза, командовавшего работами, нигде не могли найти. Наконец один из его подчиненных обнаружил его в питейном заведении, где тот буквально упился абсентом. Тем не менее француз все еще мог говорить и, с огрызком карандаша, на мраморной плите столика стал подсчитывать, сколько понадобится взрывчатки. Однако он неправильно поставил запятую в десятичной дроби, и заряд динамита взорвал не только здание на углу, но и весь квартал. Виноват, конечно, абсент. Кроули вовремя напоминает нам, что «этот напиток не слишком полезен в том климате».
Алистер Кроули защищал абсент. Это неудивительно, ведь он был самым плохим человеком в мире. За более непредвзятым суждением мы обратимся к Джорджу Сентсбери (1845-1933), который был некогда известным английским критиком. Откровенно ориентируясь на удовольствие как главный критерий литературной оценки, он был мастером того критического стиля, который можно сравнить с дегустацией вин. «Социальная миссия английской критики» его не привлекала, совесть — не мучила, и ему представлялось, что самое высокое, райское блаженство — читать Бодлера, пока маленькие дети чистят каминные трубы. Джордж Оруэлл упоминает Сентсбери в «Дороге к причалу Виган Пир», двусмысленно восхищаясь его политическими убеждениями. «Нужно много храбрости, — говорит он, — чтобы открыто быть таким подлецом».
Похожий на мандарина бородатый старик в очках, Сентсбери славился огромной эрудицией, странными, но блестящими суждениями (Пруст, например, напоминал ему Томаса де Квинси) и феноменально запутанным синтаксисом. Для потомства сохранился такой его отрывок: «Никто, кроме них, не сделал и не мог бы сделать ничего подобного, но было много такого, чего — могли они это сделать или нет, никто из них не совершил».
Сентсбери так хорошо разбирался в винах и других напитках, что в гедонистические 20-е годы в его честь назвали общество, которое существует по сей день («Saintsbury Society»). Перед смертью он особенно настаивал, чтобы никто и никогда не писал его биографии. Что он скрывал? Этого мы не знаем. Но в отрывке из главы о ликерах его известной «Книги погреба» он пишет об абсенте:
…Прежде, чем завершить эту короткую главу, я хотел бы сказать несколько слов о самом злом, как думают многие, напитке этого племени — «зеленой музе», воде Звезды Полынь, из-за которой погибли многие. Это Absinthia taetra, заслуживающая, по всеобщему мнению, много худшего эпитета, чем тот, который употребил величайший из римских поэтов . Я полагаю (хотя со мной это не случалось), что абсент причинил много вреда. Его главный элемент слишком силен, если не слишком ядовит, чтобы позволить ему неразборчиво и мощно воздействовать на человеческое тело. Я думаю, он всегда был слишком крепким, и никто, кроме сумасшедших, которыми, как считается, он нас и делает, и тех, кому сумасшествие предначертано, не станет пить его в чистом виде «…»
Человек, пьющий неразбавленный абсент, заслужил свою судьбу, какой бы она ни была. Вкус сгущен до омерзения, спирт жжет, «как факельная процессия», — словом, только сверхъестественно сильная или обреченная роком голова не будет после этого болеть.
И еще по одной причине лучше пить абсент разбавленным: иначе вы потеряете почти наркотическую прелесть особого ритуала — «все церемонии и весь этикет правильного питья, пленительные для человека со вкусом». Позднее мы подробнее расскажем о различных способах приготовления абсента, однако метод Сентсбери описан с особой любовью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Этот совет привел к разным несчастьям. Сам Кроули пил абсент не в Париже, а главным образом в Новом Орлеане, где написал эссе «Зеленая богиня»:
Что делает абсент особым культом? Если им злоупотребляют, действует он совсем не так, как другие стимуляторы. Даже в падении и деградации он остается собой; его жертвы обретают неповторимый и жуткий ореол и, в своем странном аду, извращенно гордятся тем, что они не такие, как все.
Но нельзя оценивать что-то только по злоупотреблениям. Мы же не проклинаем море, где бывают кораблекрушения, и не запрещаем лесорубам использовать топоры из сочувствия к Карлу I или Людовику XVI. С абсентом связаны не только особые пороки и опасности, но и милости и добродетели, которых не даст никакой другой напиток.
Например:
Так и кажется, будто первый изобретатель абсента действительно был волшебником, настойчиво искавшим сочетание священных зелий, которое бы очищало, укрепляло и одаряло благоуханием человеческую душу.
Несомненно, если пить абсент правильно, добиться этого нетрудно. От одной порции дыхание становится свободней, дух — легче, сердце — горячее, а душа и разум лучше выполняют те великие задачи, для которых они, возможно, и созданы Творцом. Даже пища в присутствии абсента теряет свою грубость, становится манной небесной и совершает таинство питания, не вредя телу.
В одном особенно интересном отрывке Кроули говорит об абсенте и художественном отстранений. Красота есть во всем, пишет он, если смотреть с должной отстраненностью. Секрет в том, чтобы отделить ту часть себя, которая «существует» и воспринимает, от другой части, которая действует и страдает во внешнем мире. «Собственно, — добавляет Кроули, — это и есть творчество». Абсент, на его взгляд, помогает все это сделать.
В одном месте Кроули поднимает и без того возвышенный тон своего эссе, цитируя стихи по-французски. «Знаете ли вы французский сонет „La Legende de l’Absinthe?“ » — спрашивает он. Было бы удивительно, если бы читатели ответили: «Да», так как Кроули сам его и сочинил. Опубликовал он его в прогерманской газете «The International» (Нью-Йорк, октябрь 1917 года), подписавшись прозвищем известной звезды Мулен Руж, которую рисовал Тулуз-Лотрек, — «Прожорливая Жанна» (Jeanne La Goulue).
Аполлон, оплакавший Гиацинта,
Не хотел уступить победу смерти.
Он ведал таинства превращений,
Святую алхимию совершенства,
А потому стал терзать и мучить
Благие дары прекрасной Флоры,
Пока изломанные созданья,
Дыша и светясь золотистым светом,
Не дали первой капли абсента.
Во тьме погребов и в сверкании залов,
Собравшись вместе и поодиночке,
Пейте это любовное зелье!
В этом напитке — дивные чары,
Бледный опал прекращает муку,
Дарит красы сокровенную тайну,
Пленяет сердце, возносит душу.
Алистер Кроули
Абсент когда-то можно было найти везде, где была французская культура, — не только в Париже и Новом Орлеане, но и во французских колониях, особенно во французской Кохинхине (Вьетнаме). В своих «Признаниях» Кроули рассказывает о случае в Хайфоне, который кажется ему «восхитительно колониальным». На углу одной из главных улиц решили снести большое здание, но француза, командовавшего работами, нигде не могли найти. Наконец один из его подчиненных обнаружил его в питейном заведении, где тот буквально упился абсентом. Тем не менее француз все еще мог говорить и, с огрызком карандаша, на мраморной плите столика стал подсчитывать, сколько понадобится взрывчатки. Однако он неправильно поставил запятую в десятичной дроби, и заряд динамита взорвал не только здание на углу, но и весь квартал. Виноват, конечно, абсент. Кроули вовремя напоминает нам, что «этот напиток не слишком полезен в том климате».
Алистер Кроули защищал абсент. Это неудивительно, ведь он был самым плохим человеком в мире. За более непредвзятым суждением мы обратимся к Джорджу Сентсбери (1845-1933), который был некогда известным английским критиком. Откровенно ориентируясь на удовольствие как главный критерий литературной оценки, он был мастером того критического стиля, который можно сравнить с дегустацией вин. «Социальная миссия английской критики» его не привлекала, совесть — не мучила, и ему представлялось, что самое высокое, райское блаженство — читать Бодлера, пока маленькие дети чистят каминные трубы. Джордж Оруэлл упоминает Сентсбери в «Дороге к причалу Виган Пир», двусмысленно восхищаясь его политическими убеждениями. «Нужно много храбрости, — говорит он, — чтобы открыто быть таким подлецом».
Похожий на мандарина бородатый старик в очках, Сентсбери славился огромной эрудицией, странными, но блестящими суждениями (Пруст, например, напоминал ему Томаса де Квинси) и феноменально запутанным синтаксисом. Для потомства сохранился такой его отрывок: «Никто, кроме них, не сделал и не мог бы сделать ничего подобного, но было много такого, чего — могли они это сделать или нет, никто из них не совершил».
Сентсбери так хорошо разбирался в винах и других напитках, что в гедонистические 20-е годы в его честь назвали общество, которое существует по сей день («Saintsbury Society»). Перед смертью он особенно настаивал, чтобы никто и никогда не писал его биографии. Что он скрывал? Этого мы не знаем. Но в отрывке из главы о ликерах его известной «Книги погреба» он пишет об абсенте:
…Прежде, чем завершить эту короткую главу, я хотел бы сказать несколько слов о самом злом, как думают многие, напитке этого племени — «зеленой музе», воде Звезды Полынь, из-за которой погибли многие. Это Absinthia taetra, заслуживающая, по всеобщему мнению, много худшего эпитета, чем тот, который употребил величайший из римских поэтов . Я полагаю (хотя со мной это не случалось), что абсент причинил много вреда. Его главный элемент слишком силен, если не слишком ядовит, чтобы позволить ему неразборчиво и мощно воздействовать на человеческое тело. Я думаю, он всегда был слишком крепким, и никто, кроме сумасшедших, которыми, как считается, он нас и делает, и тех, кому сумасшествие предначертано, не станет пить его в чистом виде «…»
Человек, пьющий неразбавленный абсент, заслужил свою судьбу, какой бы она ни была. Вкус сгущен до омерзения, спирт жжет, «как факельная процессия», — словом, только сверхъестественно сильная или обреченная роком голова не будет после этого болеть.
И еще по одной причине лучше пить абсент разбавленным: иначе вы потеряете почти наркотическую прелесть особого ритуала — «все церемонии и весь этикет правильного питья, пленительные для человека со вкусом». Позднее мы подробнее расскажем о различных способах приготовления абсента, однако метод Сентсбери описан с особой любовью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56