– Да нет, милая, я шучу, – сказала она, светясь каким-то вполне театральным внутренним чувством. – Он, вероятно, просто хочет разузнать название моей страховой компании. Ты можешь отвезти меня сегодня домой? Если тебе по пути.
– Конечно, – сказала Мелани, передавая сестре розы и вставая. – Ну, я пошла, мне тоже надо привести себя в порядок. – У двери она задержалась.
– Кло, извини, что заставила тебя говорить о Тони. Я ведь знаю, что он тебе нравится.
– Мне бы сразу догадаться, что если с мужчиной все так хорошо, то это наверняка обернется неправдой.
– Попробуй для разнообразия завести роман с железным грубияном, – с усмешкой посоветовала Мелани, перед тем как выйти.
Когда дверь за ней закрылась, Клаудия подняла розы к лицу, слегка потеребила лепестки губами и сразу же отбросила букет на стул, где только что сидела Мелани, после чего повернулась к зеркалу заканчивать грим.
– Как твоя коленка, Кло? – послышался голос, заставивший ее улыбнуться, ибо принадлежал режиссеру спектакля, человеку, только что прервавшему неуемный энтузиазм публики, позволив актерам удалиться наконец со сцены.
– Немного вывихнута, Филлип, а так ничего серьезного. – Она оперлась о его руку, и они направились к артистическим уборным.
– Надеюсь, из зала это не очень бросалось в глаза?
– Ни одна душа в публике ничего не заметила, – успокоил он ее. – Я видел, что ты прихрамывала, когда приехала в театр, вот и все. Ты что, попала в аварию? Мне кажется, я заметил синяк у тебя под глазом. А теперь его не видно.
– Ну, Филлип, грим способен делать чудеса.
Филлип Рэдмонд был для нее неотъемлемой частью театральных подмостков, она помнила его с тех времен, когда ее, под бдительным окном няньки, приводили в гримуборные родителей. Он видел еще восхождение ее отца и, можно сказать, являлся скорее членом семьи, нежели работодателем.
– Сегодня утром я прыгнула с парашютом для телепрограммы. – Она усмехнулась. – И честно скажу, никому не посоветовала бы такие штуки в качестве приятного времяпрепровождения. Я плюхнулась с небес на землю и теперь с головы до пяток вся в синяках.
Филлип Рэдмонд ужаснулся.
– Клаудия, ты не должна была подвергать себя подобному риску. Вот видишь, колено разбила. А если бы ты сломала ногу, что бы мы тогда делали, скажи на милость? Отменяли бы спектакль?
– Поставили бы дублершу, и никто ничего бы не заметил, – сказала она уже у дверей гримерной.
– Клоди! – трагически прошептала вылетевшая из своей уборной Мелани. – Мне только что позвонил старинный приятель и пригласил на вечеринку. Как же ты доберешься домой? Может, тебе пойти со мной?
– Знаешь, дорогая, для полного счастья мне сегодня только вечеринки не хватает. Ты иди, конечно, и повеселись от души, а я возьму такси.
– Такси? – спросил Филлип. – А что случилось с твоей новой машиной?
– Ну, с сегодняшнего утра о ней можно больше не беспокоиться, – ответила за нее Мелани. – Как, впрочем, и о прыжках с парашютами. Но что вы думаете о завтрашнем спектакле? Справится ли она? Может, кто-то подменит ее?
– Публика платит за то, чтобы видеть в спектакле мисс Бьюмонт, – осуждающе проговорил Филлип, – а не за то, чтобы ее роль исполняла девчонка, о которой никто не слышал. Вы ни черта не смыслите в театральных традициях, так что я и не надеюсь быть понятым. – Далее Филлип не счел необходимым объясняться с телевизионной девушкой и повернулся к Клаудии.
– Нечего вызывать такси, я сам отвезу тебя домой.
Клаудия сравнительно недавно узнала, что Мелани Бретт Бьюмонт ее сестра, и поначалу все в ней протестовало против этого, пусть даже и весьма свеженького, но довольно неожиданного прибавления к семейству. Филлип же вообще не делал тайны из того факта, что он думает по этому поводу. А думал он, что девушка эта, затесавшаяся в чужое семейство, не вправе присваивать себе славное имя Бьюмонтов, чье дело он столь преданно продолжал. В настоящее время он должен, конечно, как-то смиряться с присутствием девушки, но заставить себя принять ее в свое сердце не мог да и не хотел.
Клаудия, обдумав его предложение, решила, что это лучше, чем вызывать такси, но ей в то же время хотелось, ради сводной сестры, немного смягчить ситуацию.
– Ты очень добр, Филлип. Я ценю это.
– Не преувеличивай. Но какое-то время я смогу отвозить тебя домой. Я часто оказывал подобные услуги твоей матушке.
В том, как он произнес последнее слово, Клаудии послышалось желание лишний раз уколоть Мелани. Неприязнь к девушке побеждала в нем вялые попытки быть с ней дипломатичным и вежливым.
– Можешь ты подождать примерно минут двадцать? – спросил он.
– Да я пока сниму грим, переоденусь. Словом, зайди за мной, когда будешь готов.
Мелани посмотрела ему вслед и задумчиво проговорила:
– Что, в самом деле, этот человек о себе думает?
– Не сердись на него, Мел, ведь он столько лет среди нас. Моя мать взяла его помощником режиссера, когда он был безусым мальчишкой, толкущимся вокруг театра. Я помню, как он однажды возился со мной и Физз во время дневного спектакля, няньке тогда пришлось отлучиться. Он без конца кормил нас сластями. – Клаудия осмотрелась. – Кажется, это было здесь, да, точно, именно в этом театре. Тогда, помнится, давали «Антония и Клеопатру».
– Когда давали «Антония и Клеопатру», – сказала Мелани с заметным оттенком горечи в голосе, – моя мать играла вторую служанку слева. Я до сих пор храню программку.
Клаудия, стараясь всячески проявить такт, дружелюбно положила руки на плечи Мелани.
– Продолжай, дорогая, мы знаем, что папа любил ее, это важно. И мы все любим тебя. Неужели тебя серьезно задевает и огорчает грубоватость режиссера?
– Он не позволяет себе никакой грубоватости, когда разговаривает с папой. Я ведь слышала. Да, мистер Эдвард. Конечно, мистер Эдвард. Чего изволите, мистер Эдвард? Три проклятых мешка, набитых под завязку дерьмом? Будет сделано, мистер Эдвард. Нет, он не стоит своей должности. Ему бы гораздо больше подошла роль дворецкого. Он забыл свое место, забыл, что он человек низшего класса.
Мелани, большую часть жизни проведя с матерью в Австралии, отличалась удивительной непосредственностью, поэтому в выражении своих чувств, будь то восторг или злость, не стеснялась.
Клаудия улыбнулась.
– Дорогая, попытайся понять его. Элен Френч и Эдвард Бьюмонт всеми почитались за идеальную пару на сцене и вне ее. Этим, возможно, просто кормили наивную публику, но Филлип всегда свято верил в то, что это так и есть. Как, впрочем, и все верили, что являлось одной из причин, почему театр вечер за вечером до краев наполнялся публикой. Нация гордилась своими любимцами и не допускала мысли, что они могут расстаться. – Клаудия усмехнулась.
Какое-то время Мелани еще дулась и сердилась, но постепенно раздражение прошло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89