Дождись меня, одна никуда не уходи. – Ласковые интонации его голоса производились исключительно для любезных дам. Но глаза его строго предупреждали ее одну. – Не уходите отсюда ни по каким причинам, – шепнул он ей, когда она провожала его до двери.
– А что я буду делать, если мне понадобится в туалет? – невинно спросила она, глядя на него своими огромными глазами.
– Скрестите ноги и терпите. – Затем, оглядев офис, который напоминал тропическую оранжерею Кью-Гарденз, он предложил: – В крайнем случае можете воспользоваться ближайшим цветочным горшком.
Ответа он дожидаться не стал, поскольку тот вполне мог оказаться непристойным.
Джима Мак обнаружил на сторожевом посту, и тот, судя по всему, был не прочь малость посплетничать.
– Филлип сказал, что вы видели женщину, которая вполне могла порезать платье мисс Бьюмонт.
– Я видел кое-кого. – По тому, как Джим пожал плечами, можно было понять, что, если его порасспросить получше, он и еще что-нибудь скажет. Таковы приемы всякого записного сплетника. Но Мак не стал затевать расследования. Молчание заставило вахтера продолжить: – Конечно, это мог быть кто-то из уборщиц. – После новой паузы, грозившей затянуться, он договорил: – Они снуют туда-сюда с такой скоростью, что за ними не уследишь.
– Вы что, не выписываете им пропуска?
– Кто их нанимает, тот пусть и выписывает. А у меня и без того достаточно дел, – буркнул Джим.
Маку вахтер не показался чересчур уж перегруженным работой, но он решил проявить вежливость и не лезть в чужие дела.
– А это что такое? – указал Мак на лампочку, замигавшую над дверью служебного подъезда.
– Кто-то там за дверью. – ответил Джим, тяжело вставая со стула. – Терпеть не могу, когда люди без конца трезвонят в звонок, а так, с лампочкой, вроде оно и спокойнее, согласитесь.
Он засопел, покинул конторку и, не глядя по сторонам, направился к двери.
Мак знал, что курьер задержит Джима у дверей минуты на две. Не тратя времени, он внедрил подслушивающее устройство в телефон, стоящий на конторке вахтера, а когда вахтер с пакетом вернулся на место, с самым невинным видом рассматривал старую, вставленную в раму афишу Элен Френч и Эдварда Бьюмонта, которые, очевидно, лет двадцать назад всегда появлялись в театре вместе.
– Вот, мистер Макинтайр, передали для вас. Знаете, эти курьеры вечно так спешат, что не могут дождаться, пока распишешься, – проворчал Джим, – но этот ждал моей подписи терпеливее, чем иной таксист чаевых. – Вахтер явно надеялся выбить из Макинтайра объяснение, но тот принял большой пухлый пакет без комментариев, так что вахтеру пришлось выдать еще одно наводящее высказывание: – Можно подумать, что он принес гирлянду из драгоценных камней.
– Ну уж сразу и драгоценные камни! – разговорился вдруг Мак. – Так что-нибудь. Очевидно, для Клаудии.
– Тогда ладно, – смягчился Джим. – Она, бедняжка, так переживала после того, что случилось в субботу.
– Совершенно с вами согласен. Только не говорите ей ничего. Пусть это будет для нее сюрпризом.
Сюрприз, это уж точно. В пакете находился портативный магнитофон, который он намерен внедрить для записи сигналов от своих жучков. Весьма сомневаясь, что Клаудия одобрила бы его действия, Мак укрепился в своем решении ничего не говорить ей о дополнительных охранных мероприятиях. Не стоит тревожить ее, да и спугнуть можно кого-нибудь, например ее сводную сестру, которая, узнав об этом, и звонить будет с осторожностью, а то и вообще перестанет пользоваться телефоном.
– Вы думаете, что это все дело рук женщины? – спросил Джим со скорбным выражением лица. – Вам удастся выяснить кто?
– Не понимаю, почему Рэдмонд не вызвал полицию, – поддержал беседу Мак, решив дать возможность вахтеру излить свои чувства.
– Полицию? – Джим засмеялся, хотя и не очень весело. – Да что ваша полиция тут раскопает? Я ни минуты не сомневаюсь, что мисс Клаудия сама прекрасно знает, кто это сделал.
– Вы так думаете?
Маку не особенно пришлось разыгрывать удивление. Он и сам подозревал, что Клаудия знает больше, чем говорит, но настоящее утверждение Джима, вкупе с более ранним предположением Рэдмонда, что она подозревает кого-то конкретного, было для него неожиданно.
– Актрисы! Что вы хотите? У них семь пятниц на неделе. Смотришь, они вместе кофейничают, а через минуту уже гадят друг другу. Ревность. Это, мистер Макинтайр, надо самому видеть, а то и не поверишь. – Он покачал головой. – А я-то уж тут всякого понасмотрелся! Девчонки, глядишь, норовят глаза друг другу выцарапать. Из-за мужиков пуще всего. Ну так вот, значит… – Джим разглагольствовал неспешно, с удовольствием, радуясь всему, что помогает убить время, которое он вынужден коротать на задворках театра. – Вот я и говорю, что лучше уж с такими делами разбираться без полиции. Ну, сами подумайте, к чему нам такая реклама, чтобы о наших делах болтали по всему Лондону?
– Так уж и по всему Лондону!
– Даже и не сомневайтесь. На другой же день весь Лондон будет судачить об этом. Лучше уж самим разобраться.
Мак допускал, что вахтер прав, но чувствовал, что при том интересе, который средства массовой информации проявляют к Клаудии Бьюмонт, легче говорить о сохранении театрального инцидента в тайне, чем выполнить это. Он задумчиво взвесил в руке присланный пакет. А вдруг кто-нибудь из труппы, из участников «Частной жизни», решит обогатиться и запродаст эту историю, так что газетчики наутро и вправду подадут ее к завтраку всей нации? Но если даже и так, то продавцы закулисных тайн вряд ли подобные дела и намерения будут обсуждать по телефону, боясь разоблачения.
– Вы уже уходите? – спросил Джим, видя, что Мак направился к двери на улицу.
– Нет, только до машины.
– В таком случае вам понадобится код от входного замка, а иначе вам не открыть дверь.
Мак внутренне содрогнулся. Он собирался спросить, как часто меняют код, но промолчал. Какой толк от такой замены, если через день код узнают все кому не лень – бесчисленное количество жен, мужей, женихов и невест, партнеры, друзья и, вполне возможно, недруги, не говоря уж о шатающихся повсюду разносчиках и поставщиках, забегающих сюда как к себе домой. Мак ненавидел дверные коды, поскольку никто не заботился о сохранении их в тайне.
Выйдя на улицу, он забрал из своего «лендкрузера» портфель и, вернувшись в театр, спросил Джима, как пройти в кабинет Филлипа Рэдмонда.
– Вниз по коридору и сразу направо. – Затем, когда Мак уже отошел, вахтер окликнул его: – Знаете, мистер Макинтайр, но Филлипа там сейчас нет. Он собирался заглянуть на галерею к осветителям.
Пять минут спустя Мак вернулся в уборную Клаудии, собираясь спрятать здесь магнитофон для записи всех телефонов, которые он снабдил жучками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
– А что я буду делать, если мне понадобится в туалет? – невинно спросила она, глядя на него своими огромными глазами.
– Скрестите ноги и терпите. – Затем, оглядев офис, который напоминал тропическую оранжерею Кью-Гарденз, он предложил: – В крайнем случае можете воспользоваться ближайшим цветочным горшком.
Ответа он дожидаться не стал, поскольку тот вполне мог оказаться непристойным.
Джима Мак обнаружил на сторожевом посту, и тот, судя по всему, был не прочь малость посплетничать.
– Филлип сказал, что вы видели женщину, которая вполне могла порезать платье мисс Бьюмонт.
– Я видел кое-кого. – По тому, как Джим пожал плечами, можно было понять, что, если его порасспросить получше, он и еще что-нибудь скажет. Таковы приемы всякого записного сплетника. Но Мак не стал затевать расследования. Молчание заставило вахтера продолжить: – Конечно, это мог быть кто-то из уборщиц. – После новой паузы, грозившей затянуться, он договорил: – Они снуют туда-сюда с такой скоростью, что за ними не уследишь.
– Вы что, не выписываете им пропуска?
– Кто их нанимает, тот пусть и выписывает. А у меня и без того достаточно дел, – буркнул Джим.
Маку вахтер не показался чересчур уж перегруженным работой, но он решил проявить вежливость и не лезть в чужие дела.
– А это что такое? – указал Мак на лампочку, замигавшую над дверью служебного подъезда.
– Кто-то там за дверью. – ответил Джим, тяжело вставая со стула. – Терпеть не могу, когда люди без конца трезвонят в звонок, а так, с лампочкой, вроде оно и спокойнее, согласитесь.
Он засопел, покинул конторку и, не глядя по сторонам, направился к двери.
Мак знал, что курьер задержит Джима у дверей минуты на две. Не тратя времени, он внедрил подслушивающее устройство в телефон, стоящий на конторке вахтера, а когда вахтер с пакетом вернулся на место, с самым невинным видом рассматривал старую, вставленную в раму афишу Элен Френч и Эдварда Бьюмонта, которые, очевидно, лет двадцать назад всегда появлялись в театре вместе.
– Вот, мистер Макинтайр, передали для вас. Знаете, эти курьеры вечно так спешат, что не могут дождаться, пока распишешься, – проворчал Джим, – но этот ждал моей подписи терпеливее, чем иной таксист чаевых. – Вахтер явно надеялся выбить из Макинтайра объяснение, но тот принял большой пухлый пакет без комментариев, так что вахтеру пришлось выдать еще одно наводящее высказывание: – Можно подумать, что он принес гирлянду из драгоценных камней.
– Ну уж сразу и драгоценные камни! – разговорился вдруг Мак. – Так что-нибудь. Очевидно, для Клаудии.
– Тогда ладно, – смягчился Джим. – Она, бедняжка, так переживала после того, что случилось в субботу.
– Совершенно с вами согласен. Только не говорите ей ничего. Пусть это будет для нее сюрпризом.
Сюрприз, это уж точно. В пакете находился портативный магнитофон, который он намерен внедрить для записи сигналов от своих жучков. Весьма сомневаясь, что Клаудия одобрила бы его действия, Мак укрепился в своем решении ничего не говорить ей о дополнительных охранных мероприятиях. Не стоит тревожить ее, да и спугнуть можно кого-нибудь, например ее сводную сестру, которая, узнав об этом, и звонить будет с осторожностью, а то и вообще перестанет пользоваться телефоном.
– Вы думаете, что это все дело рук женщины? – спросил Джим со скорбным выражением лица. – Вам удастся выяснить кто?
– Не понимаю, почему Рэдмонд не вызвал полицию, – поддержал беседу Мак, решив дать возможность вахтеру излить свои чувства.
– Полицию? – Джим засмеялся, хотя и не очень весело. – Да что ваша полиция тут раскопает? Я ни минуты не сомневаюсь, что мисс Клаудия сама прекрасно знает, кто это сделал.
– Вы так думаете?
Маку не особенно пришлось разыгрывать удивление. Он и сам подозревал, что Клаудия знает больше, чем говорит, но настоящее утверждение Джима, вкупе с более ранним предположением Рэдмонда, что она подозревает кого-то конкретного, было для него неожиданно.
– Актрисы! Что вы хотите? У них семь пятниц на неделе. Смотришь, они вместе кофейничают, а через минуту уже гадят друг другу. Ревность. Это, мистер Макинтайр, надо самому видеть, а то и не поверишь. – Он покачал головой. – А я-то уж тут всякого понасмотрелся! Девчонки, глядишь, норовят глаза друг другу выцарапать. Из-за мужиков пуще всего. Ну так вот, значит… – Джим разглагольствовал неспешно, с удовольствием, радуясь всему, что помогает убить время, которое он вынужден коротать на задворках театра. – Вот я и говорю, что лучше уж с такими делами разбираться без полиции. Ну, сами подумайте, к чему нам такая реклама, чтобы о наших делах болтали по всему Лондону?
– Так уж и по всему Лондону!
– Даже и не сомневайтесь. На другой же день весь Лондон будет судачить об этом. Лучше уж самим разобраться.
Мак допускал, что вахтер прав, но чувствовал, что при том интересе, который средства массовой информации проявляют к Клаудии Бьюмонт, легче говорить о сохранении театрального инцидента в тайне, чем выполнить это. Он задумчиво взвесил в руке присланный пакет. А вдруг кто-нибудь из труппы, из участников «Частной жизни», решит обогатиться и запродаст эту историю, так что газетчики наутро и вправду подадут ее к завтраку всей нации? Но если даже и так, то продавцы закулисных тайн вряд ли подобные дела и намерения будут обсуждать по телефону, боясь разоблачения.
– Вы уже уходите? – спросил Джим, видя, что Мак направился к двери на улицу.
– Нет, только до машины.
– В таком случае вам понадобится код от входного замка, а иначе вам не открыть дверь.
Мак внутренне содрогнулся. Он собирался спросить, как часто меняют код, но промолчал. Какой толк от такой замены, если через день код узнают все кому не лень – бесчисленное количество жен, мужей, женихов и невест, партнеры, друзья и, вполне возможно, недруги, не говоря уж о шатающихся повсюду разносчиках и поставщиках, забегающих сюда как к себе домой. Мак ненавидел дверные коды, поскольку никто не заботился о сохранении их в тайне.
Выйдя на улицу, он забрал из своего «лендкрузера» портфель и, вернувшись в театр, спросил Джима, как пройти в кабинет Филлипа Рэдмонда.
– Вниз по коридору и сразу направо. – Затем, когда Мак уже отошел, вахтер окликнул его: – Знаете, мистер Макинтайр, но Филлипа там сейчас нет. Он собирался заглянуть на галерею к осветителям.
Пять минут спустя Мак вернулся в уборную Клаудии, собираясь спрятать здесь магнитофон для записи всех телефонов, которые он снабдил жучками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89