– Боюсь, именно этого я и хочу.
Она видела, как он вздохнул с облегчением, поняв, что все это шутка. Но вообще его реакция заслуживала внимания. Большинство мужчин, которых она знала, ухватились бы за такое предложение не раздумывая, несмотря на то что, возможно, и поняли бы, что это только шутка. Кстати, именно поэтому она никогда не допустила бы подобных шуток с любым Томом, Диком или Джерри. Но едва ли стоило удивляться, что мужчина по имени Габриел Макинтайр способен действовать совсем не так, как действовало бы на его месте банальное большинство.
– Я не уверен, Клаудия, что с вами все в порядке.
– Ах, вы не уверены? Попытайтесь убедить в этом одиннадцать миллионов зрителей, наблюдавших сегодня по телевизору ваши нелепые действия, и вы поймете, как далеко зашли в своей неуверенности.
– Мне кажется, в той ситуации ни у вас, ни у меня не было выбора.
– Батюшки, как вы галантно отвечаете, мистер Макинтайр! Так вы что же, не хотите в награду хоть чем-то порадовать себя? Да, вы вполне убедили меня, теперь я это отчетливо вижу, что я совершенно не в вашем вкусе. – Она повернулась, чтобы уйти и заодно скрыть от его глаз краску стыда, залившую вдруг ее щеки. Поднявшись на несколько ступенек, она все же обернулась и сказала Люку: – Видишь, дорогой зятек, на какие жертвы нам приходится идти ради хосписа?
– Знаешь, Клоди, мы буквально приклеились к экрану, когда шло шоу, и Физз очень растрогало то, сколько жертвователей вам удалось вовлечь в столь благое дело, – ответил Люк с весьма странным выражением лица. – Ну а что касается ночлега, вам нет никакой нужды тесниться. Ты ведь знаешь, комнат у нас более чем достаточно. Да! Кло, чуть не забыл. – Клаудия ждала.
– Физз ничего не знает о случившемся в театре. Я счел за благо не говорить ей, ты ведь понимаешь, что значат в ее положении лишние волнения.
Клаудия, обеспокоившись состоянием сестры, забыла о дурацких препирательствах с Маком, спустилась на несколько ступенек и спросила Люка:
– Как она себя чувствует? Надеюсь, ничего страшного?
– Слава богу, пока все идет нормально, и надеюсь, что так оно все и пойдет.
Люк повернулся к Макинтайру, жестом приглашая его в свой кабинет.
– Думаю, Мак, нам с вами не мешает чего-нибудь выпить. Вы не против?
Клаудия, замешкавшись, наблюдала, как мужчины пересекли холл и исчезли в обшитом панелями темного дерева кабинете Люка. Мак, вероятно, расскажет Люку, что случилось. Расскажет все. Они, возможно, станут сплетничать о ней. Начнут решать, что для нее лучше, а завтра, объединив усилия, примутся уговаривать ее взять отпуск и не играть в «Частной жизни» до тех пор, пока не закончится этот кошмар.
Ей вдруг захотелось сбежать по лестнице, войти в кабинет и заявить, что лучше всего им заняться своими делами, а не лезть в ее жизнь.
Но это желание свела на «нет» ее усталость. Она слишком ослабла, у нее ломит все тело и не осталось сил, чтобы бегать по лестницам и давать резкие отповеди, так что пусть болтают, а она отправляется спать. В конце концов, что бы они там ни решили, для нее это не имеет никакого значения. Она и слушать их не станет и ни за что не покинет театр. И даже не потому, что роль доставляет ей такую уж большую радость, а потому, что она не имеет права обмануть ожидания зрителей, которые заплатили деньги, чтобы насладиться ее игрой.
– Виски? – спросил Люк Девлин, гостеприимно распахивая дверцы кабинетного бара.
– Да, пожалуй.
Люк был озадачен. Он знаком с Клаудией не более полугода и за это время видел ее всего-то несколько раз. Но он считал, что знает, какого рода мужчин она предпочитает. Этаких везунчиков, которые, расплачиваясь с фортуной, дважды в неделю укладывают в дорогих салонах волосы, носят итальянские костюмы, туфли исключительно ручной работы и имеют ухоженные руки с неброским, но качественным маникюром.
– Воды? – спросил Люк, доставая тяжелые хрустальные бокалы.
– Простите, мы приехали поздновато…
– Ничего страшного. Клаудии всегда здесь рады. И ее друзьям тоже.
Люк указал гостю на пару кожаных кресел, стоявших перед широко раскрытыми французскими окнами. Они с Физз любили сидеть здесь, любуясь ночным садом, вдыхая его ароматы и слушая шум морских волн, накатывающих на камни у подножия скалы.
– Вы давно с ней знакомы?
– Нет, только пару дней. И я бы не сказал, что мы с ней за это время очень уж подружились.
– Тут нечему удивляться, я даже заметил, что между вами существует явная напряженность, только прошу вас, не передавайте Клаудии мои слова. Она очень хорошая и добрая, но здорово скрывает свои истинные чувства под этой вызывающей манерой поведения.
– Простите, Люк, но я что-то не заметил, чтобы она особо старалась скрывать свои истинные чувства. Скорее, наоборот. Мне показалось, что она весьма своенравна и не стремится смягчить этого хотя бы элементарной вежливостью.
– По-моему, это добрый знак. Если это имеет для вас значение.
– Добрый знак? – Лицо Мака исказилось огорченной улыбкой. – Вам, очевидно, не довелось быть свидетелем крайних проявлений ее норова.
Он, как отметил про себя Люк, так и не сказал, имеет ли все это для него значение. Что, скорее всего, говорит за то, что значение это для него имеет. И Люк милостиво решил переменить тему.
– Лучше скажите мне, что случилось вечером в театре.
Мак вкратце поведал ему о неприятности с платьем, затем – о письме, фотографии и, наконец, об умышленном повреждении ее машины.
– Могу я поинтересоваться, почему Клаудия обратилась за помощью именно к вам?
– Она не обращалась. Скорее, я сам навязался ей в защитники. Она, похоже, здорово недооценивает всю серьезность и опасность ситуации. Считает, что письмо и порванная фотография всего-навсего безвкусная шутка.
– А машина? – спросил Люк.
– Машина в этой истории самое неприятное. Но она не желает верить в злой умысел, а пытается отнести это к разряду идиотской шутки какого-то недоумка. На меня она сердится, настаивая на том, что я просто-напросто обуреваем комплексом доморощенного Джеймса Бонда.
– А это не так?
Люк не хотел обидеть гостя, но во всей этой истории, включая последний эпизод с порчей артистического костюма, склонен был в какой-то степени взять сторону Клаудии.
– Если бы кто-нибудь смог убедить меня, что я ошибаюсь, я бы с радостью признал свою ошибку. Но надежды на это, увы, мало, я не просто сам осмотрел машину, но и показал ее опытным специалистам, а потому считаю, что причин для беспокойства более чем достаточно.
– И вы решили, что здесь она будет в безопасности?
– Я не говорил этого. Я привез ее сюда в столь поздний час, потому что она сама попросила меня об этом, и мне не кажется, что она сделала это из страха. Кстати, ваша жена, как я понял, беременна?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89