– Я точно знаю, что запирала дверь спальни.
– Точно знаете?
Он находит это смешным, но она так не думает.
– Да, я чертовски хорошо это сделала.
– В таком случае я верю, что вы так и поступили, – тихо ответил он. – Но не стоит расстраиваться из-за подобных пустяков. Я скоро вернусь, мне надо кое-что предпринять для усиления вашей безопасности. – Он задержался в дверях.
– А вы тем временем, кто бы ни стучался и ни звонил в вашу дверь, не открывайте никому.
– Кому никому? – не поняла она. – Вы имеете в виду тех, кого я не знаю?
– Я имею в виду никому вообще. Я вернусь через пару часов.
Мак уже был у двери, когда она вслед ему сообщила:
– Вам не имеет смысла возвращаться, меня здесь не будет.
Он резко развернулся и подошел к ней, хотя на подобный эффект своих слов она не рассчитывала.
– Куда вы собираетесь? И когда?
Клаудия хотела было посоветовать ему заняться своими делами, но ведь он, кажется, считает, что сохранность ее жизни и есть его дело, так к чему лишние препирательства? И потом, это ведь и в самом деле не государственная тайна.
– Я, с вашего позволения, пойду на работу. У меня дневной спектакль, и я должна быть в театре в два часа.
– Как вы будете туда добираться?
– Послушайте, мистер, вы хуже всякого полицейского. Вы, наверное, способны пытать свои жертвы, поднося к их глазам пылающий факел, пока они не…
– Как вы будете туда добираться?
– За мной заедет сестра.
Нет, на этот раз она скажет ему, что это не его дело. Она и сама способна прекрасно позаботиться о своей безопасности.
– Позвоните ей и скажите, что вы сами доберетесь до театра. – Он достал из кармана карточку и положил ее на ночной столик. – Когда вам понадобится автомобиль, позвоните по этому номеру.
– С какой стати?
Он присел на край ее кровати, будто это садовая скамейка.
– По двум причинам. Если некто пытается причинить вам вред, можете не сомневаться, что это кто-то, кого вы знаете.
– И вы подозреваете Мелани? Да вы с ума сошли!
Но, не успев договорить, она вспомнила резкость и странность поведения Мелани прошлым вечером и тихо вздохнула. Да как же можно даже мысленно допускать подобные вещи? Но, задавая себе этот вопрос, она будто знала ответ. Допустить можно все. Вот что делает с человеком подозрительность. Она отравляет его мозг, его чувства, он перестает кому-либо верить. И все из-за проклятой анонимки. Именно этого и добивался ее автор.
И все же Клаудия постаралась отогнать от себя черные мысли.
– Хорошо. А вторая причина?
– Если некто пытается причинить вам вред, вам наверняка не захочется, чтобы кто-то из ваших близких или друзей стал невинной жертвой. – Она ничего не сказала. – Простите, Клаудия. Письмо и фотография, возможно, просто злая шутка. Но вот тормоза – нет. Тормоза не шутка. Вы должны отнестись к этому серьезно.
– Ох, опять вы… – начала она, но голос ее пресекся. Он действительно считает… О боже! – Вы думаете? Насколько все это серьезно?
– Очень серьезно. Поэтому, до тех пор пока мы не обнаружим автора гнусной записки, того, кто подбросил разорванную фотографию и повредил тормоза вашей машины, я буду настаивать на некоторых простых мерах безопасности. Транспорт – в первую очередь.
Она взяла со столика карточку, перевернула ее и, всматриваясь в пустую оборотную сторону, рассеянно проговорила:
– Итак, транспортом я обеспечена.
– Не огорчайтесь, если я приду сюда без вас. То есть, если я позволю себе войти сюда в ваше отсутствие.
– Нет уж! – сердито выкрикнула она. – Не смейте сюда вламываться. Это мой дом, так что нечего опять отключать мою сигнализацию!
– Мне бы это и в страшном сне не приснилось. Я нашел в ящике кухонного буфета связку ключей. Так что взлома не будет.
Клаудия все еще оторопело смотрела вслед нахалу, хотя дверь спальни за ним давно уже закрылась и она даже услышала, как стукнула входная дверь.
Потом она одним рывком вскочила с постели, поплотнее закуталась в простыню и бросилась в прихожую, чтобы поскорее, пока он опять не вернулся, закрыть дверь на задвижку, что оказалось делом непростым, ибо с тех пор, как задвижкой пользовались в последний раз, она покрылась несколькими слоями краски. Пришлось повозить задвижку туда-сюда, пока наконец она не восстановила свои функции. Это особенно пригодится, когда она будет дома. Тогда она ему с чувством большого удовлетворения предложит: «А ну-ка, Габриел Макинтайр, только осмельтесь сломать задвижку!»
Затем, вспомнив его слова, что она никому не должна доверять, Клаудия вылила столь заботливо приготовленный им чай в раковину и сделала себе чашку кофе, после чего отправилась в ванную, где, тщательно запершись, приняла душ, вымыла голову и потратила некоторое время на приведение себя в боевую готовность, причем продлилось это гораздо дольше, чем она могла себе позволить в своей каждодневной жизни, жестко расписанной по минутам.
Когда, призвав на помощь всесильную косметику, Клаудия старательно камуфлировала синяк под глазом, зазвонил телефон.
Вообще она с нежностью относилась к телефонному аппарату – он давал ей возможность отвести душу в разговоре с друзьями, порадоваться их голосам. Теперь же она уставилась на него как на инструмент, способный нанести ей непоправимый вред. Неизвестно кто звонил, и этот факт уже сам по себе таил угрозу; она понятия не имела, кто находится там, на другом конце провода, и чуть не с ужасом смотрела на телефон, а он все звонил и звонил. Переводя дыхание, она осудила себя за смятение. «Ну, держись, дорогуша…» – пробормотала она и решительно подняла трубку.
– Клаудия Бьюмонт, – произнесла она, стараясь твердостью голоса заранее осадить недоброжелателя, который наверняка думает, что она помирает о г страха.
– Господи, – раздался жизнерадостный голос Мелани. – Ты так свирепо назвала свое имя. Все еще злишься из-за тех роз?
– Из-за роз? – Она испытала чувство огромного облегчения. – Ох, нет. Я ждала звонка из гаража, – солгала она. – Не хочу, чтобы они там думали, будто я какая-то размазня. Ну как вчера повеселилась?
– Великолепно! – с таким энтузиазмом воскликнула Мелани, что Клаудия поморщилась.
Как легко воспламеняется эта молодежь, и буквально ни от чего. Потом она все же улыбнулась. Еще совсем недавно она могла проторчать на вечеринке допоздна и вернуться домой за полночь, а на следующее утро выглядеть свеженькой как бутончик. А теперь ей ничего такого не хочется. Грустная мысль.
– Знаешь, Кло, – продолжала Мелани, – я там познакомилась с парнем, который ведет на радио нечто вроде ток-шоу, и он просил меня дать ему сегодня интервью, так что у меня никак не получается подбросить тебя. – Клаудия ничего не сказала; язык ее почему-то вдруг онемел. – Кло? Ты меня слышишь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89