– Среди нас лазутчики! Держите беглых!
Фирхоф пришпорил голодную усталую лошадь, Ладер бежал со всех ног и редкая снежная крупа била им обоим в лицо. Они мчались по следам императора, мимо сожженных построек и заброшенной дороги, мимо заснеженного перелеска, к самой излучине замерзшей реки.
– Гаген! – крикнул советник в темную пустоту, опасаясь открыто произнести титул беглого императора.
Ни слова в ответ. Фон Фирхоф придержал коня, слева, едва не от самых конских копыт, уходил вниз крутой обрыв речного берега. Луна исчезла, снег пошел гуще, следы смешались, на мгновение Людвигу показалось, что путь правителя обрывается возле самого склона.
– Куда же он подевался?
– Лучше молчите, господин Людвиг, а то на зов с готовностью сбегутся бандиты.
Шум погони приблизился, а потом ушел немного в сторону – похоже, лихая ватага Шенкенбаха потеряла беглецов.
– Нам повезло. Мы могли попасться им или сломать себе шеи в темноте. Ох, святой дрот!
Фирхоф ощутил, как что-то рвануло голенище его сапога, едва не поранив ногу.
“Это стрела” – понял советник. “Луна скрылась, люди Шенкенбаха потеряли нас и теперь в безумии стреляют наугад, в ночь… Безумцам везет, они почти угадали!”
– Нужно спешиться. Можно оставить коня, спуститься к реке и осмотреться. Сейчас от верховой скачки мало проку.
Советник шевельнулся, пытаясь слезть с лошади и в тот же момент его пронизала острая боль. Стрела, прилетев из темноты, ударила Людвига пониже левой лопатки. “Опять? Я уже получал рану в спину, но тогда на мне была кольчуга, сейчас ее нет”. Он на мгновение зажмурился, пережидая боль, что-то мягкое, бесформенное тяжело навалилось на него сзади.
– Все святые!
Людвиг понял, что теряет равновесие и не может удержаться в седле. Железное жало не убило его, но раскаленной занозой торчало под лопаткой.
– Эй, что с тобой?! – раздался хриплый голос Хайни Ладера.
“А ведь он обращается не ко мне” – отчетливо понял фон Фирхоф. Мягкая тяжесть сдвинулась, потащив советника за собой, в спине шевельнулась болезненная заноза.
– Ох ты, гром небесный! Двоих прошило одной стрелой… Ее насквозь, и вас, господин Людвиг, зацепило наконечником.
Ладер вынул нож и ловким движением разрубил древко, освобождая раненого. Наконечник остался в спине советника, пробитая стрелой женщина, соскользнув с лошади, упала навзничь, ее пепельные волосы смешались со свежим снегом.
– Я зря ругал баб, – философски заметил наемник. – стоило мне остаться на коне, и отправился бы за милую душу на тот свет… Как вы, сударь мой?
– Мне больно.
– Придется потерпеть. Сейчас темно, вокруг только снег и грязь, у меня нет ни воды, ни вина, ни холста на перевязку.
Фирхоф наполовину спустился, наполовину упал на промерзшую землю. Метель усилилась, в сплошной круговерти снега исчезли, растворились убийцы.
– Гаген! – позвал он и неожиданно получил ответ:
– Я здесь.
Словно собственный призрак, вынырнув из темноты, появился император, хлопья снега осыпали его одежду, прилипли к мокрым вискам.
– Моя лошадь споткнулась и сломала спину. Я поднялся от реки. Там крепкий лед и на той стороне видны огни деревни, мы, возможно, получим помощь. Что с тобой? Ты ранен, друг мой Людвиг?
Ладер, который придерживал Фирхофа за плечи, поднял голову, мучительно всматриваясь в лицо Гагена. Заклятие Адальберта продолжало исправно действовать – Ладер снова не сумел вспомнить императора, однако, почувствовал смутное уважение к уверенному в себе и наверняка знатному незнакомцу.
– Вы бы, благородный мессир, посмотрели, что с бароном. Я человек неученый.
– Все, что можно сейчас сказать – нам нужно добраться до жилья. Держись, Людвиг, я не оставлю тебя.
Фирхоф не сумел ответить, раскаленный штырь в спине, казалось, сам собой удлинился, пытаясь дотянуться до сердца. Рана горела от боли, хотя руки и ноги замерзли. Рядом лежала мертвая Гернот, но он так и не успел узнать ее имени. Советник зажмурился, чтобы не видеть страдальческого, трагически прекрасного лица мертвой женщины – прямо на ее пушистые ресницы, на широко раскрытые яркие глаза густо падали белые хлопья.
– Оставьте, мессир, девке уже ничем не помочь. Лучше всего присыпать ее снегом и оставить здесь.
Ладер принялся пинками расшвыривать наметенный ветром небольшой сугроб.
Император опустился на колени, отвел в сторону пепельные волосы убитой и отыскал на ее шее амулет. Им оказался не знак треугольника, а фигурка чувственно изогнувшейся кошки, прикрепленная к цепочке.
– Так это кто – демономанка?
Кроме статуэтки на цепочке висел плоский, гладкий, красноватого металла медальон. Гаген отковырнул крышечку:
– Темно, не видно ничего. Посветите, Ладер.
Наемник защелкал огнивом, вспыхнул крошечный огонек – подпаленная стружка.
– “Супруге моей, Алисе фон Гернот, с вечной и нежной любовью”, – прочитал император и осторожно надел цепочку обратно на холодную тонкую шею.
– Мы не оставим ее здесь, тело следует похоронить как полагается.
– Она наверняка жила, как завзятая еретичка, – проворчал Хайни Ладер.
– Зато она смертью своею спасла моему другу жизнь.
– Скажете мне, какие благородные благодарности! Вышло-то все случайно. Трупу стужа нипочем, а душа ее наверняка согревается в преисподней, – наемник подобрал свой, данный взаймы, плащ, пожал плечами и с досады обильно плюнул в снег.
Метель почти совсем прекратилась. Облака исчезли, плотный, нетронутый белый покров холодно сверкал под луной. При свете легко отыскался безопасный спуск к реке, Людвиг мучительно, с трудом вскарабкался в седло. С павшей лошади Гагена сняли толстую попону, обернули ею тело красавицы Гернот, и положили вьюк позади Фирхофа. Лента реки сверкала льдом.
– Здесь крепко, я проверял.
Беглецы осторожно ступили на лед и быстро прошли по мерзлой реке сто локтей. Дважды или трижды ледяной мост угрожающе трещал, но все-таки выдержал, река осталась позади. Ночь медленно отступала, становилось теплее, ветер совершенно утих, советник неловко поднял голову, словно угадал чье-то присутствие в сквозной, холодной пустоте небес…
По куполу тьмы, на фоне мелких северных звезд, неистово и бесшумно мчалась снежная стая. Тянулись в прыжке бледные, призрачного вида гончие псы, чьи поджарые тела сотканы из обрывков тумана, суровые воины-скелеты в обрывках белых плащей покачивались в седлах, в безветрии, как ветер, неслись их кони с седыми гривами, и гордо скакал Черный Всадник во главе.
– Бруно? – прошептал Фирхоф.
Погибший близнец советника остановил вороного жеребца, повернул голову, увенчанную рогатым шлемом, и медленно кивнул, во взгляде черного призрака не было злобы – только пронзительная, безысходная печаль.
– Значит, ты навеки проклят, Бруно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109