Она появилась из ванной все с тем же чемоданчиком, положила туда что-то и защелкнула замок.
Я и сам нанес краткий визит в ванную и огляделся. За исключением ее недолгого пребывания в ванной, Алексис все время находилась у меня на глазах. Чековая книжка была слишком велика, чтобы ее спрятать где-нибудь здесь, но нигде на виду ее не было. Значит, она в чемодане. И это меня устраивало.
И возвращение в Лос-Анджелес меня тоже устраивало. Особенно если Чет Драм находится там. Драм.
Интересно, за каким чертом его понесло в Лос-Анджелес?
Драм лезет на рожон
Лос-Анджелес, 22 ч. 45 мин., четверг, 17 декабря
Кора Моуди сидела, ссутулившись, на скамейке в коридоре перед палатой неотложной помощи в больнице на Лома-Драйв.
Я подошел к ней, и она подняла на меня глаза. Вид у нее был совершенно несчастный — отекшее лицо, красные от слез глаза, дрожащие губы.
— Почему он?! — вопрошала она. — Почему это случилось с ним?!
Полицейский в форме, меривший шагами палату неотложной помощи, осведомился:
— Вы кто, мистер?
Я показал ему свои документы.
— О, Дэн, Дэн! — снова зарыдала Кора. — Боже Всевышний, почему это случилось именно с ним?!
— Сейчас можно уже успокоиться, миссис Моуди, — сказал полицейский, проявляя грубоватое сочувствие. Это был толстый коротышка с сержантскими нашивками на рукаве мундира. — Врачи делают все возможное.
Я отвел копа в сторонку:
— Он очень плох?
— Дорожный патруль подобрал его на шоссе в Санта-Монике. Видимо, его бросили там умирать.
— Он выкарабкается?
Сержант повертел ладонью — жест, означавший «серединка на половинку».
— Никому не дано предугадать свою судьбу. Он пришел в сознание. Но у него сильное сотрясение мозга и травма черепа. Рана длиной в восемь дюймов. Сломано несколько ребер, вывихнуто правое плечо. К тому же шок, конечно. И они ему все кишки выпустили.
— Он говорил с вами?
— Как бы не так! Думаю, ему пришлось иметь дело с продажным полицейским. — Горький тон сержанта красноречиво свидетельствовал о том, что он думает о продажных полицейских. — Он и близко нас не подпустил. Но спрашивал о вас.
— Могу я поговорить с ним прямо сейчас?
— Мы попытались это сделать, но врач не разрешил. Даже жену не пускают.
Я сунул в рот сигарету. Из палаты неотложной помощи вышел молодой врач в белом халате. Когда дверь за ним захлопнулась, Кора Моуди вскочила на ноги. Голос ее был таким же ровным, как «лысая» автомобильная шина.
— Со мной уже все в порядке, доктор. Можете мне сказать. Мой муж умрет?
— Ну что вы, миссис Моуди! Вы же знаете, мы делаем все, что в наших силах.
— Это только слова. Одни слова!
Молодой человек был из числа врачей, живущих при больнице, или, возможно, студентов-практикантов. Он вздохнул:
— Если он протянет ночь, у него будет шанс.
Сержант спросил у меня:
— Вы не знаете, зачем он вас звал?
— Могу только предполагать. Вам имя Рекс Маркер о чем-нибудь говорит?
— Маркер? Шишка в профсоюзе дальнобойщиков?
— Верно. Хартселльская комиссия проводит проверку «Национального братства грузоперевозчиков» по всей стране. Как вы знаете, я тоже работаю по заданию Хартселльской комиссии. Как и Дэн Моуди.
— Мы сейчас доставим сюда Маркера, — сказал сержант, а потом спросил у медсестры: — Где тут телефон?
Она объяснила, и тот пошел звонить. Вернулся он минут через десять, и мы стали ждать. Вскоре санитар принес нам сандвичи и кофе. Мы с сержантом закусили, а Кора Моуди, даже не прикоснулась к еде. Она лишь медленно отхлебывала кофе из дымящейся чашки.
Вскоре в конце коридора мы заметили направлявшегося к нам полицейского.
— Мы не нашли Маркера, — доложил он сержанту. — Дома его не оказалось. Мы проверили еще пару мест, где он мог быть. Наверняка забился в какую-нибудь щель и затаился там.
Ночь тянулась медленно. Сержанта дважды подзывали к телефону. Рекса Маркера так и не нашли.
Кризис наступил в два часа дня в пятницу. После завтрака с Корой Моуди в кафетерии через дорогу от больницы я по ее просьбе позвонил к ней домой. Она была не в состоянии говорить по телефону. Мама Джуди Джаффе сказала, что забирает детей Моуди к себе, пока Кора не вернется домой. И мы отправились в больницу. Сержант как раз должен был смениться с дежурства. Он выглядел изможденным, как, впрочем, и врач, сообщивший нам, что состояние Дэна Моуди остается по-прежнему тяжелым.
— Он выкарабкается? — спросил сержант, прежде чем уйти.
Доктор был лаконичен:
— Пока не знаю.
Кору уложили в сестринской комнате, а мне предоставили кровать, предназначенную для дежурного врача. Было уже десять часов. В маленькой комнатке, куда препроводили меня, я сбросил ботинки и растянулся на кровати, повесив свою наплечную кобуру на спинку стула.
Очнувшись от сна, я увидел стоящего посреди комнаты врача. Его взгляд был прикован к моей кобуре.
— И вы никогда не расстаетесь с этой штукой? — спросил он, заметив, что я проснулся.
— А вы когда-нибудь расстаетесь со своим скальпелем, доктор?
Я взглянул на часы. Было два часа дня. Во рту у меня пересохло, и вкус был такой, словно мне заткнули его грязным носком.
— К нему вернулось сознание. Сейчас у него находится жена. Он хочет поговорить с вами.
Это была палата на двоих, в которой сейчас находился один Дэн Моуди. Из-за опущенных жалюзи здесь царил полумрак.
Кора как раз собиралась уходить, когда я вошел.
— Я знаю, Чет, — сказала Кора с дрожью в голосе. — С ним будет все хорошо.
Когда она проходила мимо меня, я заметил слезы у нее на щеках.
— Я буду за дверью, милый.
— Теперь иди домой, — донесся слабый голос с кровати, — и позаботься о детях.
Я придвинул стул к кровати и сел.
— Мне нравится ваш головной убор, — сказал я.
— Последний крик моды. — Дэн Моуди попытался улыбнуться. Губы его были разбиты в кровь и страшно опухли. Левый глаз затек и напоминал большую лиловую сливу. Правая рука, лежавшая поверх одеяла, — в гипсе от плеча до запястья.
— Значит, вы и есть Чет Драм. Проследите, чтобы Кора поехала домой, ладно?
— Попытаюсь.
Он вздохнул, потом сказал:
— Рекс Маркер. Я загнал его в угол. Рейген задумал... перебраться в Вашингтон и занять место Майка Сэнда, если сенат строго осудит деятельность последнего. Маркер счел, что его прочат на место Рейгена — начальником филиала в Южной Калифорнии. Но Рейген невзлюбил его — за что, уж не знаю.
И Маркер рассвирепел. Стал заигрывать с Гедеоном Фростом.
Обещал передать Фросту какие-то материалы, которые способны не оставить камня на камне от профсоюза. Вот почему... понимаете?.. Маркер решил отделаться легким испугом, когда сенат будет принимать меры. В противном случае ему придется разделить участь остальных, а поскольку Рейген его уже списал, ему терять нечего. Черт, если бы он не стал сотрудничать с Фростом, ему пришлось бы туго!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Я и сам нанес краткий визит в ванную и огляделся. За исключением ее недолгого пребывания в ванной, Алексис все время находилась у меня на глазах. Чековая книжка была слишком велика, чтобы ее спрятать где-нибудь здесь, но нигде на виду ее не было. Значит, она в чемодане. И это меня устраивало.
И возвращение в Лос-Анджелес меня тоже устраивало. Особенно если Чет Драм находится там. Драм.
Интересно, за каким чертом его понесло в Лос-Анджелес?
Драм лезет на рожон
Лос-Анджелес, 22 ч. 45 мин., четверг, 17 декабря
Кора Моуди сидела, ссутулившись, на скамейке в коридоре перед палатой неотложной помощи в больнице на Лома-Драйв.
Я подошел к ней, и она подняла на меня глаза. Вид у нее был совершенно несчастный — отекшее лицо, красные от слез глаза, дрожащие губы.
— Почему он?! — вопрошала она. — Почему это случилось с ним?!
Полицейский в форме, меривший шагами палату неотложной помощи, осведомился:
— Вы кто, мистер?
Я показал ему свои документы.
— О, Дэн, Дэн! — снова зарыдала Кора. — Боже Всевышний, почему это случилось именно с ним?!
— Сейчас можно уже успокоиться, миссис Моуди, — сказал полицейский, проявляя грубоватое сочувствие. Это был толстый коротышка с сержантскими нашивками на рукаве мундира. — Врачи делают все возможное.
Я отвел копа в сторонку:
— Он очень плох?
— Дорожный патруль подобрал его на шоссе в Санта-Монике. Видимо, его бросили там умирать.
— Он выкарабкается?
Сержант повертел ладонью — жест, означавший «серединка на половинку».
— Никому не дано предугадать свою судьбу. Он пришел в сознание. Но у него сильное сотрясение мозга и травма черепа. Рана длиной в восемь дюймов. Сломано несколько ребер, вывихнуто правое плечо. К тому же шок, конечно. И они ему все кишки выпустили.
— Он говорил с вами?
— Как бы не так! Думаю, ему пришлось иметь дело с продажным полицейским. — Горький тон сержанта красноречиво свидетельствовал о том, что он думает о продажных полицейских. — Он и близко нас не подпустил. Но спрашивал о вас.
— Могу я поговорить с ним прямо сейчас?
— Мы попытались это сделать, но врач не разрешил. Даже жену не пускают.
Я сунул в рот сигарету. Из палаты неотложной помощи вышел молодой врач в белом халате. Когда дверь за ним захлопнулась, Кора Моуди вскочила на ноги. Голос ее был таким же ровным, как «лысая» автомобильная шина.
— Со мной уже все в порядке, доктор. Можете мне сказать. Мой муж умрет?
— Ну что вы, миссис Моуди! Вы же знаете, мы делаем все, что в наших силах.
— Это только слова. Одни слова!
Молодой человек был из числа врачей, живущих при больнице, или, возможно, студентов-практикантов. Он вздохнул:
— Если он протянет ночь, у него будет шанс.
Сержант спросил у меня:
— Вы не знаете, зачем он вас звал?
— Могу только предполагать. Вам имя Рекс Маркер о чем-нибудь говорит?
— Маркер? Шишка в профсоюзе дальнобойщиков?
— Верно. Хартселльская комиссия проводит проверку «Национального братства грузоперевозчиков» по всей стране. Как вы знаете, я тоже работаю по заданию Хартселльской комиссии. Как и Дэн Моуди.
— Мы сейчас доставим сюда Маркера, — сказал сержант, а потом спросил у медсестры: — Где тут телефон?
Она объяснила, и тот пошел звонить. Вернулся он минут через десять, и мы стали ждать. Вскоре санитар принес нам сандвичи и кофе. Мы с сержантом закусили, а Кора Моуди, даже не прикоснулась к еде. Она лишь медленно отхлебывала кофе из дымящейся чашки.
Вскоре в конце коридора мы заметили направлявшегося к нам полицейского.
— Мы не нашли Маркера, — доложил он сержанту. — Дома его не оказалось. Мы проверили еще пару мест, где он мог быть. Наверняка забился в какую-нибудь щель и затаился там.
Ночь тянулась медленно. Сержанта дважды подзывали к телефону. Рекса Маркера так и не нашли.
Кризис наступил в два часа дня в пятницу. После завтрака с Корой Моуди в кафетерии через дорогу от больницы я по ее просьбе позвонил к ней домой. Она была не в состоянии говорить по телефону. Мама Джуди Джаффе сказала, что забирает детей Моуди к себе, пока Кора не вернется домой. И мы отправились в больницу. Сержант как раз должен был смениться с дежурства. Он выглядел изможденным, как, впрочем, и врач, сообщивший нам, что состояние Дэна Моуди остается по-прежнему тяжелым.
— Он выкарабкается? — спросил сержант, прежде чем уйти.
Доктор был лаконичен:
— Пока не знаю.
Кору уложили в сестринской комнате, а мне предоставили кровать, предназначенную для дежурного врача. Было уже десять часов. В маленькой комнатке, куда препроводили меня, я сбросил ботинки и растянулся на кровати, повесив свою наплечную кобуру на спинку стула.
Очнувшись от сна, я увидел стоящего посреди комнаты врача. Его взгляд был прикован к моей кобуре.
— И вы никогда не расстаетесь с этой штукой? — спросил он, заметив, что я проснулся.
— А вы когда-нибудь расстаетесь со своим скальпелем, доктор?
Я взглянул на часы. Было два часа дня. Во рту у меня пересохло, и вкус был такой, словно мне заткнули его грязным носком.
— К нему вернулось сознание. Сейчас у него находится жена. Он хочет поговорить с вами.
Это была палата на двоих, в которой сейчас находился один Дэн Моуди. Из-за опущенных жалюзи здесь царил полумрак.
Кора как раз собиралась уходить, когда я вошел.
— Я знаю, Чет, — сказала Кора с дрожью в голосе. — С ним будет все хорошо.
Когда она проходила мимо меня, я заметил слезы у нее на щеках.
— Я буду за дверью, милый.
— Теперь иди домой, — донесся слабый голос с кровати, — и позаботься о детях.
Я придвинул стул к кровати и сел.
— Мне нравится ваш головной убор, — сказал я.
— Последний крик моды. — Дэн Моуди попытался улыбнуться. Губы его были разбиты в кровь и страшно опухли. Левый глаз затек и напоминал большую лиловую сливу. Правая рука, лежавшая поверх одеяла, — в гипсе от плеча до запястья.
— Значит, вы и есть Чет Драм. Проследите, чтобы Кора поехала домой, ладно?
— Попытаюсь.
Он вздохнул, потом сказал:
— Рекс Маркер. Я загнал его в угол. Рейген задумал... перебраться в Вашингтон и занять место Майка Сэнда, если сенат строго осудит деятельность последнего. Маркер счел, что его прочат на место Рейгена — начальником филиала в Южной Калифорнии. Но Рейген невзлюбил его — за что, уж не знаю.
И Маркер рассвирепел. Стал заигрывать с Гедеоном Фростом.
Обещал передать Фросту какие-то материалы, которые способны не оставить камня на камне от профсоюза. Вот почему... понимаете?.. Маркер решил отделаться легким испугом, когда сенат будет принимать меры. В противном случае ему придется разделить участь остальных, а поскольку Рейген его уже списал, ему терять нечего. Черт, если бы он не стал сотрудничать с Фростом, ему пришлось бы туго!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86